Сергей Зеленин - Под прикрытием

Не друзей, ни подруг – даже похулиганить или пристраститься к спиртному, не с кем! Вот, «жизть» у человека, а…

У приказчика керосиновой лавки (того, что раньше был купец, а сейчас заведующий «Нефтяным складом») другая проблема: двое сыновей его – хлопцы гарные, хоть и излишне перекормленные (оттого – слегка туповатые), а вот единственная дочь…

Из чувства толерантности и политкорректности, скажем так – одним из её недостатков было «несколько» рябое лицо. Хроноаборигены про таких обычно говорят: «Как будто черти всю ночь на роже горох молотили».

Будь этот физический изъян единственным, возможно было бы не так страшно: в этом мире я видел достаточно много рябых женщин и мужчин – вполне благополучно устроивших свою семейную жизнь.

Однако, имелись и другие – куда более серьёзные изъяны! Одним словом – не повезло девушке…

Время пришло – а никто Сапрыкину-младшую замуж не берёт, не сватается – даже позарившись на богатое приданное. Ибо, начавшаяся Германская война уже вовсю – высасывает гигантской ненасытной глоткой молодых здоровых мужчин, а взамен – сквозь зубы выплёвывает редких калек… Женихи становятся всё более и более редким, практически – вымирающим видом, хоть в Красную Книгу заноси – как синих китов.

С рабочей силой в керосиновой лавке опять же, да…? По одному и целыми группами, «рабочая сила» – ушла в том же направлении что и женихи, возвращаясь уже бессильной – безрукой или безногой. Но, кто-то ж должен в лавке бидоны с керосином ворочать, а не просто на лавке штаны протирать – рожу шире жоп…пы наедая? Так попал одноглазый Охрим в работники торговли, а затем присмотревшись к нему повнимательней – бывший купец решил одним выстрелом убить сразу двух зайцев.

– Короче, он сейчас в примаках. Как ты говорил, Серафим? …«Чмо»? Вот, оно и есть – то самое! Формально он – член семьи, а по факту – хуже батрака: день-деньской работает за затрещины да подначки «родственничков».

– Семейные отношения?

– Он её когда-нибудь убьёт! Или она его: характер у бабы – жиду-коммунисту не…

Увидев мой кулак, тотчас:

– Ой, извиняюсь – сорвалось… Злейшему врагу не пожелаешь!

– Дети?

– Пока Бог миловал! Но как представлю, что от этой пары может народиться… Бррр!

Подняв очи к небу, перебираю варианты:

– Так… Адольф Гитлер у нас уже есть… Может – «доктор Зло», какой-нибудь?

– А, кто это?

– Ой, Миша – лучше не спрашивай…

Проанализировав ещё кое-какие – менее важные «разведданные», хорошенько подумав и всё обдумав, я наконец решился:

– Миша! Начинаем операцию «Чужой».

Имеется у меня в Ульяновке ещё один надёжный и достоверный «источник информации»:

– Отец! Что ты скажешь про Охрима Косого – сапрыкинского примака?

Тот, как-то опасливо на меня поглядывая, осторожно отвечает:

– Плохого ничего не скажу – но и хорошего сказать нечего. Досталось ему в этой жизни – не приведи Господь.

– Хм… Что ж тогда к большевикам в семнадцатом-восемнадцатом не прибёг? В то время, таким – как раз среди них место.

– Женил его незадолго до большевиков-то Сапрыкин старший на своей дочери – вот видать и без большевиков Охрим понадеялся в люди выбиться.

– Ах, да. Характер?

Мельком взглянув на потолок:

– Надо подумать… Трусоват несколько – того не отнимешь. Впрочем – как знать, как знать… Скрытный уж больно! Даже на исповеди неискренен, хотя в Бога верует. В школе когда у меня учился – старательным, прилежным был… Память цепкая, читать любит и читает много.

А что ещё делать в детстве да отрочестве – если нет друзей для игр и проказ и, даже набедокурить не с кем? Только читать книги, витая в облаках и хоть как-то перебивая дефицит общения с людьми…

– Грамотный, значит? – спрашиваю.

– Скорее начитанный.

– А к тебе как относится?

Поглаживает ладонью осанистую бороду:

– Как люди относятся к священнику? Вот так и он…

– Это ж твой ученик по церковно-приходской, – недоумеваю, – неужели, не было каких-то «особых» отношений между учителем-священником и учеником-парией в классе?

– Ах ты про это, – спохватывается, – ну когда его уж сильно шпыняли другие ребятки, заступался за него бывало, разговаривал: как с самими обидчиками – так и с их родителями. Так всё ж, бесполезно! Я ж не могу его повсюду сопровождать – а его где поймают, там и бьют…

Подумав, ещё добавил:

– Одно время, Охрим в семинарию хотел податься… Спрашивал у меня совета, мы с ним отдельно богословием занимались. Но, видишь ли… Туда, так просто тоже не брали – будь хоть семь пядей во лбу. Вот тебя бы… Хм, гкхм… Возможно сердится на меня с тех пор: мол – обнадёжил а потом… Эх!

Вздохнув и перекрестившись на икону, иерей молвил:

– Многие от веры православной отшатнулись и разуверились в Боге, ибо…

Ещё раз тяжело вздохнул и замолчал.

Понятно: «сын полковника не может стать генералом, ибо у того тоже есть сын». Коррупция и кумовство разъела Российскую Империю, как моль – старые плохо просушенные валенки…

Так, так, так…

Думай, думай голова – шапку новую куплю!

Наконец, принимаю решение:

– Устрой мне встречу с Охримом Косым, отец. Но только так, чтоб никто не знал.

Тот, видимо сопоставил мои прежние расспросы про Сапрыкина – с нынешними про его зятька-примака и, всё понял:

– Не трогал бы ты его! И так человек Богом обиженный…

Повышаю голос до лязга стальной гусеницы:

– Бог не обижает человека, отец! Это делают точно такие же люди, как он сам. Но Бог посылает на Землю ангела, чтоб восстановить справедливость! Хоть изредка, согласен – но посылает.

Нет, не показалось мне тогда!

Охрим Косой лицом был один в один Савелий Крамаров, которому в Голливуде дали играть роль не раскаявшегося агента ГКБ – а одноглазого пирата-неудачника. Настороженный взгляд единственного глаза, заметно напряжённое щуплое тело – кажется, готовое в любой момент куда-то убежать или где-то спрятаться.

Встаю из-за стола, здороваюсь за руку и, как можно приязненнее улыбаясь, приглашаю за стол:

– Давай-ка я тебя чайку из самовара налью – уж больно он у Отца Фёдора духовитый… Вот – сдоба, сушки, сахарок… Угощайся, Охрим, не стесняйся.

То, да сё – но разговор явно не клеился. Парень оказался пускай и «промах» – но далеко не дурак. Не прикасаясь к предложенным яствам, он отхлебнув пару раз «пустого» чаю:

– И, вправду – «духовит»! …Я хорошо понимаю – для чего ты меня пригласил и теперь обхаживаешь, Серафим. Однако, не теряй попросту времени – против Панкрата Лукича я не пойду. А согласился с тобой встретиться и поговорить, только из уважения к твоему отцу – он почитай единственный из всех, ко мне по-человечески относился.