Сергей Зеленин - Под прикрытием

– Врагу бы моему, так «повезло»…

Вкратце рассказал ему историю, слышанную недавно от Отца Фёдора и, затем:

– Теперь ты понимаешь, в твоём конкретном случае виноват именно Панкрат Лукич Сапрыкин – своей неуёмной жадностью превзошедший всех и вся! Это из-за него умерла твоя мать и, ты без её молока вырос таким тщедушным – в чём только душа держится… Это из-за него – конкретно из-за Сапрыкина, вслед за матерью умер твой отец – и без отцовской защиты ты стал таким…

Прикусывает до крови губу:

– …Трусливым.

– Ну… Просто – неуверенным в себе и своих силах, так скажем, – отрицательно машу головой и продолжаю, – это именно из-за этого купчины, ты в поисках «подножного корма» день-деньской пасся в лесу и лишился глаза…

И здесь произошёл взрыв!

Охрим соскочил опрокинув лавку, весь «наэлектризованный» – из единственного уцелевшего ока, аж искры сыпятся:

– ПАДЛА!!! Я УБЬЮ ЕГО!!!

– Сядь, сядь – успокойся!

Еле-еле поймал его и усадил обратно на лавочку – хотел куда-то немедленно бежать, что-то крушить и понятно кого убивать. Его всего колотит от мощного выброса адреналина, трясётся весь – зубы об стакан как отбойный молоток об гранит звенят…

Однако постепенно успокаивается:

– Я никогда не видел ни мать, не помню отца… Какими, интересно они были?

– Они были…, – держу его за руку, – они были просто людьми – достойными более лучшей участи, чем им досталась.

– Я даже не знаю где их могилы…

С непоколебимой уверенностью в голосе обещаю:

– Ничего! Мы с тобою найдём их, помянем и поставим достойный памятник.

И, тут он поднял… Он поднял на меня глаз и, я увидел в нём… Когда-нибудь брали на улице в руки бездомного щенка? Вы видели, как он на вас смотрит? Вот-вот…

ВСЁ!!!

Теперь он мой.

Заглядываю через одинокий глаз в самую душу, в самые её тёмные уголки:

– Сказать по правде, Охрим, «убить» врага – дело нехитрое, я сто раз так делал…

Брешу, конечно – как сивый мерин, но у меня в здешних краях определённая репутация «больного» на всю голову и ей надо – хотя бы на словах, соответствовать.

– …Однако, что будет после убийства? Ты согласен сесть в тюрьму из-за этого подонка? Уверен: твои отец и мать – будь они живы, не одобрили бы этого! Другой вопрос: ты уже достаточно взрослый – тебе 31 год…

Не помню возраста героя-маньячилы Достоевского – геноцидившего топором старушек, но по моему мнению – именно в эти лета муЖЖЖчина начинает себя спрашивать: «Тварь я дрожащая или право имею?». В смысле: «Скоро старость, а потом я умру – чего я добился, какой след после себя оставлю?». Пытаясь ответить на этот вопрос, мужчина – так или иначе, начинает «дёргаться».

«Опасный возраст», одним словом! После сорока большинство мужчин обычно успокаивается, свыкаясь с мыслью – что после них на этом свете останется лишь огромная куча переработанного желудочно-кишечным трактом «добра» и, вонь разлагающейся «оболочки» – которую покинула бессмертная душа…

Продолжаю:

– …В таком возрасте, у тебя уже должно быть положение в обществе, своё жильё и семья, наконец.

Снова, сжимает с лютой ненавистью кулаки:

– Её я убью второй!

– Охолонь, – строго прикрикиваю, – сейчас не прежнее царское мракобесие и избавиться от нелюбимой жены – можно не убивая её, а просто разведясь. Буквально пять минут в ЗАГСе и ты – свободен от брачных уз и, можешь найти себе женщину для создания новой семьи.

Тот, как-то пришибленно смотрит на меня:

– Издеваешься, Серафим? Да, кому я такой нужен?!

Соглашаюсь:

– «Такой», ты действительно никому не нужен – женщины предпочитают победителей, въезжающих в их город на белом коне. А если у тебя будет высокое общественное положение?

– Как, это? – растерялся.

– Если ты действительно займёшь место Панкрата Лукича – станешь заведующий «Нефтяным складом»? Причём, не через десять или двадцать лет, а ещё в этом году? Справишься ведь с делами: этот старый педрило – чему-то да научил тебя, сам же говоришь… Справишься с Нефтяным складом, Охрим?

Слышу, как эхо в ущелье:

– Справлюсь…

Разевает рот и, око его поволокой затуманились от открывшихся перед ним перспектив, а я долблю в одну и тоже точку:

– Вот представь: сам долбанный Лукич, его подсвинки-сыновья, твоя «дражайшая» и прочие – вдруг исчезают навсегда и бесследно. И ты остаёшься на весь «склад» один одинёшенек – полным хозяином… Представил?

Тот ещё «витает», поэтому ответил не сразу:

– …Да, представил… Такое, разве возможно?! Так разве что в сказках бывает.

– «Мы рождены, что б сказку сделать былью», Охрим!

Тудым-сюдым и, под разговор о его блестящих перспективах после бесследного исчезновения семейки Сапрыкиных – мы весь самовар досуха опростали и плюшки начисто подъели. У Охрима вовсю разыгралось воображение:

– Василия Кузьмина себе возьму и Гришу Сидорова – мужики работящие и хозяйственные, – уже строит планы, – втроём управимся запросто!

Я лишь согласно поддакиваю… Вдруг в нужный как показалось момент ставлю вопрос, как говорится – «ребром» и, спрашиваю «в лоб»:

– Кстати, не слышал часом – твои родственники не ведут антисоветских разговоров?

Краска схлынула с его лица и упавшим голосом:

– Без этого никак нельзя…?

– Скажи как и мы это с тобой исполним… Ну?

Вижу и, хочется ему и колется. Жёстко ставлю условие:

– Не будь буридановым ослом, Охрим!

Тот, тяжело вздохнув и с пониманием на меня глянув:

– Ну, коль без этого никак… Да! Иногда Сапрыкины ведут антисоветские разговоры.

– Понятно – систематическая контрреволюционная пропаганда. Наверняка ещё, к ним частенько приезжают эмиссары белогвардейских организаций и иностранных разведок из-за рубежа…

– Ну, народ в «Нефтяном складе» бывает всякий-разный – разве различишь?

– Написать всё это сможешь?

– Ээээ… Ээээ…

Не терпящим возражения голосом, отвечаю за него:

– Уверен – что сможешь! Тогда, вот что…

Как всегда в последний момент осеняет:

– Тебя в последнее время здоровье не беспокоит?

– Нет, а что?

– Что-то мне твой цвет лица не нравится – возможно «короновирус» какой-нибудь.

– …Что?

– Выглядишь неважно, говорю. Надо бы тебе обследоваться и лечь в больничку на недельку… Не дай Бог – испанский грипп: «Если хилый – сразу в гроб»!

– Чего?

– Я говорю: тебя надо на всякий случай изолировать от общества – ну, да я там договорюсь с Михаилом Ефремовичем насчёт строгого карантина.

Наконец, до него доходит и с готовностью кивает:

– Ну, раз это так надо… Я согласен!

– Тебе хоть передачки, родственнички носить будут?

– Ээээ… Не уверен.

– Понятно. Тогда связь будем держать через Мишу – бумагой и чернилами я тебя обеспечу.