Александр Михайловский - Сопки Маньчжурии

С этими словами демон развернулся и удалился прочь через такую же дыру в пространстве, через какую и пришел в этот мир, и его грозные спутники проследовали за ним. На мгновение на адмирала Того пахнуло ароматами мирры и ладана, потом дыра между мирами закрылась, и все было закончено. Демон ушел… но его обещание вернуться висело в воздухе тяжелой невидимой тучей, которая давила на адмирала, пригибала его к земле – так, что тот с трудом сохранял свою гордую самурайскую осанку. Что ж – главнокомандующий объединенным флотом нашел ответы на все свои вопросы, и теперь ему предстояло стать дурным вестником… Демон объявил стране Ниппон войну до полной безоговорочной капитуляции – и теперь об этом должны узнать как маршал Ояма, так и божественный Тэнно.

Шестьсот второй день в мире Содома. Утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

Итак, поговорили по душам с господином Того, расставили все точки над «и», а также проинформировали иных-прочих игроков о своих намерениях. Прочь с дороги – русские идут…

После нашего возвращения в Тридесятое царство каперанг фон Эссен спросил как-то опасливо:

– Сергей Сергеевич, неужели вы и в самом деле собрались положить японские земли пусту?

– Да нет, конечно, Николай Оттович, – ответил я, – это я господина Того так пугал. На самом деле ничего подобного быть не может. Вооруженных и пылающих злобой врагов я могу перебить любое количество, ибо, как сказал святой князь Александр Невский: «Кто с мечом к нам придет – от меча и погибнет». Но вот перед слабыми, сирыми и малыми мой меч опускается сам собой. Также я не склонен отдавать японские земли под власть чужеземного для них властителя. В мои конечные планы не входит убийство императора Мацухито или его устранение с престола. Когда Япония под грузом поражения падет ниц и запросит пощады, я проведу с этим весьма достойным и незаурядным господином профилактически-воспитательную беседу, подправлю ему пошатнувшееся здоровье и оставлю править японскими островами еще лет на пятьдесят. Ну и, конечно, не обойдется без небольших ампутаций. Курильские острова и Цусимский архипелаг я считаю возможным отдать Российской империи как плату за беспокойство от внезапной ночной побудки. Под вопросом судьба Окинавы и Формозы: первой стоило бы восстановить независимость, а вторую вернуть в состав Китая, лишив таких образом Японскую империю плодов всех завоевательных войн за двадцать истекших лет… Но только конечный результат таких действий окажется до крайности неустойчивым. На эти островные владения по принципу «кто первый встал, того и тапки» сможет наложить лапу любая европейская держава, склонная к обретению заморских колоний. А оно мне, простите, надо?

– В таком случае, Сергей Сергеевич, – сказал Великий князь Михаил, – если вы уж так хотите лишить Японию всех плодов ее былых побед, то вы могли бы передать и эти ненужные вам владения в состав Российской империи…

Я ответил:

– От Формозы, друг мой Михаил, у вас как у императора может случиться несварение желудка. Ведь это владение, находящееся на отшибе и имеющее недружественное население, окажется для вас чемоданом без ручки, в то время как у вас даже как следует не освоена основная территория Российской империи. Великий Сибирский путь – только первая робкая строчка, связывающая воедино всю территорию вашей страны, и, вам как императору, ее еще шить и шить. А ведь, помимо этого, по итогам выигранной войны вам еще предстоит осуществить фактическое присоединение к Российской Империи отвоеванных у японцев территорий Манчжурии и Кореи. А это задача на порядок более важная, чем контроль над бесполезной для России Формозой или еще более удаленной Окинавой.

– Так вы все-таки считаете, что мне все-таки нужно принять власть после своего брата? – неуверенно спросил Михаил. – Я в этом до сих пор не уверен. Точнее, не так. Иногда я уверен, что просто обязан сделать это, чтобы иметь возможность приложить максимальные усилия для превращения России в величайшую державу этого мира, а иногда меня одолевают ужасные сомнения, что это вообще возможно, а также что у меня на это хватит сил и терпения. Даже руки опускаются…

– Вот что, Михаил, – решительно сказал я, – данные противоречивые сомнения могут являться неопровержимым свидетельством того, что на вашу психику были наложены враждебные воздействия, в бытовых народных верованиях именуемые порчами. Внутренняя борьба мнений на самом деле является отражением противостояния вашего истинного «Я» и внедренных извне враждебных программ.

– Но разве такие вещи возможны в нашем мире, где, как вы говорили, магии почти что и нет? – удивился Михаил.

– Я в этом деле небольшой специалист, – ответил я, – но, насколько мне известно, для воздействий на психику магическая энергия или вовсе не требуется, или применяется в микроскопических количествах. Сильные магнетизёры и гипнотизёры добывают этот ресурс из резервов собственного организма, а политические вожди и ересиархи – за счет обратной отдачи, проповедуя перед толпой своих сторонников. Одним словом, друг мой Михаил, по вашему делу нужно собирать консилиум. На всякий случай нужно подключить отца Александра и Лилию, но основную работу по нормализации вашего сознания сделает боец Птица, в миру Анна Сергеевна Струмилина. Ну и мы с Коброй тоже на всякий случай постоим рядом.

– А вы-то зачем? – непроизвольно удивился Михаил.

Я пояснил:

– Птица теряется в том случае, если враждебная сущность, окопавшаяся внутри пациента, начинает агрессивно огрызаться. Такое было уже не единожды. И тогда приходим мы с Коброй, обнажаем мечи и спрашиваем у наглой сущности: «А в чем, собственно, дело?». Энергетический градиент «Хаос-Порядок» – штука страшная, способная аннулировать угрозу любой степени тяжести. Но в вашем случае главное заключается в том, что я, как ваш Патрон, несу всю полноту ответственности за благополучие своего Верного…

– Ну хорошо… – сказал Михаил, опустив голову, – собирайте свой консилиум. Я согласен.

– А все-таки, Сергей Сергеевич, что вы, в конце концов, собираетесь делать с Формозой и Окинавой? – стараясь перебить неприятное послевкусие и неловкость от предыдущего диалога, немного невпопад спросил каперанг фон Эссен.

Я ответил:

– В мире, из которого происходит моя супруга, так называемые «старшие братья» еще при царствовании императора Николая Александровича провернули комбинацию с продажей Формозы Германии, причем продавцом была Япония, а деньги в счет уплаты контрибуции зачислялись сразу на счета российского правительства. Эта сделка была заключена в рамках формирования стратегического русско-германского Континентального Альянса, перевернувшего всю историю того мира. Но лично я вашему императору ничего подобного рекомендовать не могу. Маячащие передо мной даты «1914» и «1941» настраивают меня на резко антигерманский лад.