Геннадий Марченко - Второй шанс 2

Родители переглянулись, мама выглядела слегка смущённой. Ничего, надеюсь, что вопрос с получением квартиры благодаря Михаилу Борисовичу не сильно затянется, и у меня появится отдельная комната. А вы в своей будете заниматься чем угодно, главное, чтобы я не проснулся.

С Козыревым мы созвонились на следующий день. Сказав, что это не телефонный разговор, он предложил встретиться у здания обкома, со стороны улицы Кирова, где меньше посторонних глаз и ушей. Когда я подошёл, Михаил Борисович уже пританцовывал на утоптанном снегу в своих модных ботиночках.

Я передал ему наши пожелания о квартире в центре города, тот принял к сведению, сказав, что пока ничего обещать не может, но кое-что на примете у него имеется.

— Проблема в том, что новостроек в центре в ближайшее время вроде как не ожидается, — сказал он, — это на случай, если вы хотите квартиру именно в новостройке. Но и во вторичном жилфонде можно найти неплохие варианты. Торопиться не будем, такие дела делаются не с кондачка, сам понимаешь. Набери мой рабочий примерно в это же время, потом встретимся так же и с глазу на глаз поговорим.

Не рискует решать такие вопросы по телефону, думал я, шагая в направлении дома. Интересно, а в это время аппараты связи и кабинеты у высокопоставленных сотрудников обкома партии стоят на прослушке, или это «прерогатива» чиновников будущего? Козырев наверняка перестраховывается, и правильно делает. Тем более брат-то у него комитетчик, что-то должен об этом знать, мог ведь и предупредить, мол, важные вопросы, которые не требуют посторонних ушей, лучше по телефону не решать. С другой стороны, прослушка может идти по линии ОБХСС, входящей в МВД, а сейчас вроде бы КГБ и Министерство внутренних дел не особо ладят. Да и когда они ладили?

А вот ещё вопрос: стоят ли «жучки» в уличных телефонах-автоматах? Ну нет, это вообще бред, иначе сколько народу пришлось бы сажать на прослушку. Какая-то шпиономания у меня попросту разыгралась.

И ещё заметил, что Козырев разговаривает со мной практически на равных, как с взрослым. Наверное, я так себя держу, что он невольно подстраивается под мою манеру общения.

Дома, за работой над книгой, меня неожиданно посетила идея. А не написать ли роман-предупреждение, или хотя бы повесть? Как бы воспоминания бывшего «афганца», живущего в 2000-е, о том, что происходило со страной, начиная с ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979-го? Считай, ровно два года осталось. Понятно, что, когда предсказания их этой книги начнут сбываться, на меня обратят пристальное внимание, и кое-кто, сопоставив бросающиеся в глаза факты, сделает вывод, что я хронопутешественник. Это мне нужно? Нужно в том случае, если я хочу, чтобы меня воспринимали не как просто талантливого подростка, но и как человека, который обладает бесценными знаниями о будущем. Можно, конечно, не высовываться, и предоставить истории развиваться своим чередом, но правильно ли я поступлю пусть даже не в глазах неизвестно ли ещё существующего «ловца», а даже в своих собственных? Неужто, получив возможность второй раз прожить вою жизнь почти с самого начала, я потрачу её лишь на достижение собственного благополучия? Почему бы не сделать так, чтобы в этой реальности хотя бы не случилось Горбачёва и Ельцина с развалом СССР? Многие политологи впоследствии считали, что развал страны начался с ввязывания в афганский конфликт, который подорвал советскую экономику, и если я всё же возьмусь за сочинение такой «антиутопии», то желательно, чтобы перед тем, как вводить в Афганистан войска, Брежнев, Устинов, Андропов и прочие прочитали мою книгу и сделали соответствующие выводы. А потом уж пусть берутся и за малолетнего автора, хотя к тому времени мне уже стукнет 17. В таком случае, как мне им этот роман или повесть подсунуть? Произведение вряд ли удастся издать официальным образом, легче запустить его в народ сам растиражирует самиздатовским способом. И можно не под своей фамилией писать, а под псевдонимом, или вообще от лица безымянного автора.

Нет, роман не сгодится, нужно писать ёмко и доходчиво, чтобы заинтересованные лица могли прочитать, не сильно растрачивая своё драгоценное, с их точки зрения, время. Максимум повесть, если вообще не эссе. Точно, эссе, страниц на 25–30. Так вот, даже если они удосужатся прочитать эту вещь, ещё далеко не факт, что она что-то повернёт в их сознании, заставив изменить решение о вводе войск. Но в любом случае, запустив эссе в самиздат, я что-то сдвину с мёртвой точки. Другое дело, вычислят меня или получится сохранить инкогнито? В то же время я вроде бы хотел, чтобы на меня обратили внимание и в дальнейшем прислушивались к моим советам.

Что-то я совсем уже запутался. Надо наконец определиться, чего я хочу от этого произведения. Приоритетный вариант — чтобы меня заметили и поняли, что я либо обладаю даром провидения (можно сказать, что снятся вот такие вещие сын), либо являюсь пришельцем из будущего. То есть чтобы в итоге я кому-то признался в том, что в теле подростка — разум без пяти минут пенсионера из будущего. И этот кто-то должен иметь возможность выхода на больших людей, желательно напрямую. Чтобы он мог свести нас для откровенного разговора, и я выложил перед «большим дядей» все карты. Вот, мол, как обстоят дела на самом деле и что ждёт страну, если не попытаться внести изменения в ход исторических процессов. А я могу что-то советовать, так как знаком с исследования историков, социологов, экономистов будущего, как бы скорее всего развивалась страна, не введи мы войска в Афганистан, не назначь Политбюро Горбачёва Генеральным секретарём, или вовремя зарубив карьеру тому же Ельцину. И первым, кому я покажу своё эссе, будет семейка Козыревых. Приду как-нибудь в гости с рукописью, соберу всех в кружочек и устрою вечер художественного чтения. Или просто дам вроде как Инге почитать, но при этом попрошу её подсунуть эссе отцу… А может, лучше даже и дяде, хотя и рискованно, учитывая специфику его работы. Если Михаил Борисович может, прочитав, лишь ухмыльнуться и пожать плечами, хотя мне что-то в такое ненаплевательское отношение слабо верится, то его брат вполне способен дать рукописи ход, в том смысле, чтобы завести папочку «Дело» на комсомольца Максима Варченко и представить меня диссидентом похлеще Солженицына. А может и, напротив, заинтересоваться представленными в эссе фактами, и вызвать меня на откровенный разговор. В ходе которого, соответственно, мне придётся ему открыться, а там уж поверит или нет в мою версию — остаётся лишь гадать. А дальше он может опять же, завести «дело», в результате которого комсомолец Варченко покатится под откос, или стать ему союзником в деле предотвращения описанных в эссе событий. И второй вариант развития событий мне нравится куда больше первого. Возможно, всё будет зависеть от моего дара убеждения. Жаль, я не Мессинг, или хотя бы Кашпировский, хотя и тот и второй, похоже, всего лишь ловкие манипуляторы. Как бы там ни было, к возможному разговору с Сергеем Борисовичем — да и не только с ним — нужно как следует подготовиться.