Геннадий Марченко - Второй шанс 2

— О, а ведь Макс тоже на гитаре играет! Максим, давай попроси гитару, сыграй что-нибудь.

— Да ладно вы, тут свои музыканты есть, — лениво отбрёхивался я.

— Ну давай, чего ты! — легонько ударил меня кулаком в плечо Саня Ягубкин.

Гитарист на маленькой сцене услышал и, судя по всему, даже понял, о чём речь. Закончив играть, он поднялся и поманил меня, делать нечего, краснея от смущения, подошёл.

— Варж! Ятс валомит! — сказал он с лёгкой усмешкой, протягивая мне инструмент.

Вот ведь черти, и этот с ними заодно. Весь ресторан, в котором помимо боксёров были и местные завсегдатаи, пялился сейчас в мою сторону. Ладно, что-нибудь сыграю, вот только что? А, точно! Я же в своё время разучивал отрывок из «Венгерской рапсодии» Листа, сейчас это будет как раз в тему.

Гитара настроена, звук очень даже неплохой, чему я сам только что был свидетелем, так что можно начинать без раскачки. Взял несколько нот рапсодии, и местные тут же одобрительно загудели, раздалось даже несколько хлопков. Воодушевившись, я сыграл трёхминутный отрывок на одном дыхании, поставил гитару и под аплодисменты публики, сопровождаемые одобрительными криками, собрался покинуть сцену.

— Тудж джатзани валами маст? — придержал меня обладатель гитары.

— А? Ещё что-нибудь? — переспросил я.

— Игэн, игэн, — радостно закивал чувак.

Я покосился на руководителя нашей делегации, тот пожал плечами, мол, твой дело. Ладно, хрен с вами, задам я жару в этом тихом кафе. Так, у нас тут настоящий, подключенный к сети педалборд: и дисторшн есть, и фуз, и овердрайв… Сойдёт. Только рукоятки на дисторшн-педали подрегулировать немного, как нужно для этой песни.

— Так, давай бас-гитариста и барабанщика, сейчас будет рок! — сказал я чуваку и вдобавок жестами показал, что от него требуется.

Когда вызванные музыканты заняли свои места, я ослабил шестую струну на Лес Поле, затем кое-как объяснил бас-гитаристу и барабанщику, что они вступят, когда я кивну. Заодно объяснил басисту ноты, в этой песне они простые. Ну что, можно начинать.

Вступление, от которого у меня всегда мурашки бежали, и я запел:

Честно говоря, поначалу у меня мелькнула мысль исполнить «Smells Like Teen Spirit», но подумал, что для слушателей это станет слишком уж серьёзным потрясением, да и мне влетит задним числом. Поэтому выбрал «Heart-shaped box». Нет, ну песня сама по себе тоже достаточно экспрессивная, но тут хотя бы текст тут нейтральный, гэбисту не придраться, разве что к манере исполнения. Ну так я не собирался скакать по сцене и крушить о пол и колонки гитары, как нередко делал Кобейн. В прошлой жизни, кстати, в своей недолго существовавшей группе я пытался петь голосом, как у Курта, получалось более-менее похоже, может, в этой реальности мой голос тоже уже способен в 16 лет выдавать что-то наподобие? А вот и припев, рискнём:

Вроде прокатило, хотя чувствовал, как на шее вздуваются от напряжения жилы. Ого, а в зале-то лёгкий шок! Народ приглядывается, кто-то даже с места привстал, как наш гэбист. Наверное, жалеет, что у него нет видеокамеры… Или кинокамеры, в СССР сейчас, вероятно, ручных видеокамер ещё и нет.

Чёрт с ними, всё равно нужно допеть песню до конца. Помирать, так с музыкой! Тут ещё басист с барабанщиком хорошо так вошли в ритм, парни оказались профессионалами своего дела, так что вторая часть песни вообще удалась на славу.

Всё! Чувствуя, что под курткой с надписью СССР изрядно взмок, я вернул шестую струну в исходное положение, отдал гитару законному владельцу и, опустив голову, словно ожидая подзатыльника, быстро вернулся на своё место.

— Вот это ты, Макс, дал!

— Не, блин, ваще класс!

— Слушай, а чья это песня?

— Да так, одной американской группы, — отбрехался я.

Венгерские ребята тоже подходили, что-то восклицали по-своему, вроде как восторгались. Я скромно улыбался в ответ.

Тут надо мной навис всей своей массой Грубин.

— Варченко, это что сейчас было? — горячо дохнул он мне в ухо спиртными парами.

— Фёдор Матвеевич, обычный рок, сейчас в Штатах такой в моде, — изображая дурачка, улыбнулся я. — Это просто исполнение экспрессивное, так там про любовь поётся.

— Хм… Смотри у меня, про любовь…

А следом подошёл гитарист ресторанного ансамбля. Начал что-то тараторить, пришлось прибегнуть к услугам Иштвана:

— Он спрашивает, кто автор песни?

— Автор? Блин… Ну скажите, что какая-то американская группа исполняет.

Иштван перевёл, музыканту ответ показался неубедительным, он настойчиво принялся выспрашивать, что именно за группа.

— Да не помню я! «Нирвана», что ли… Не помню.

— А называется она как?

— М-м-м, — изобразил я задумчивость. — Если ничего не путаю, то «Heart-shaped box».

А вот эту мелодию, кстати, пам-пам-парапапам-пам, — напел я «Crazy Frog», — сочинила пензенская группа «GoodOk». Это вам на будущее, если что.

— Пензенская?

— Да, город Пенза, побратим вашей Бекешчабы.

— О, а мы и не знали. Просто нам в руки попала случайно запись этой инструментальной композиции на синтезаторе, мы подумали, что это работа какого-нибудь модного западного мультиинстурменталиста. Что ж, будем знать. А как, вы говорите, та группа называется? «Нирвана»? «Нирвана», «Нирвана», — пошёл он обратно, бормоча себе под нос название ещё не существующей группы.

А может, и есть какая-нибудь малоизвестная группа с таким названием, то-то для них будет сюрприз, в смысле, для этой группы.

Рано я обрадовался, предположив, что меня наконец-то оставили в покое. Нарисовался ещё один тип, маленький, круглый и с большой залысиной, похожий на нашего киноактёра Калягина.

— Я представляю звукозаписывающую компанию «Hungaroton», — улыбаясь, заявил он через Иштвана. — Меня зовут Имре Ковач. Знаете ли, люблю сидеть в этом ресторане вечерами, здесь прекрасно готовят паприкаш…. Впрочем, речь не о паприкаше… Я знаком со всеми новинками популярной и рок-музыки, но эту композицию услышал впервые. Может быть, подскажете, что это за песня и чья она?

Снова пришлось повторять ту же самую историю с какой-то американской группой, которая, возможно, называется «Нирвана». Толстячок что-то чирканул карандашом в своём блокнотике. А потом поинтересовался, как меня зовут и откуда я родом. Мне не жалко, сказал. Засим вечер стал подходить к концу, и какое-то время спустя мы, отяжелевшие от съеденных национальных блюд и выпитых напитков, потянулись к автобусу. Кто-то негромко высказывал предположение, не мог ли кто-нибудь стянуть наши чемоданы с покупками за время нашего отсутствия. Но нет, всё оказалось на местах, тем более что и водитель никуда не отлучался.