Геннадий Марченко - Второй шанс 2

Эту ночь мы переночевали в лагере, а утром отправились в аэропорт. Снова таможня, самолёт, два с половиной часа в воздухе, и приземление в «Шереметьево». Здесь мы распрощались друг с другом, теперь каждый сам по себе, и я наконец-то получил возможность позвонить домой и Инге. Мама, правда, была ещё на работе, перезвонил ей по новому месту работы, а вот Инга оказалась дома. Вкратце пересказал ей перипетии поездки и намекнул на небольшой подарок.

— Да ты сам мой главный подарок, — негромко, с лёгким придыханием сказала она в трубку. — Давай уже приезжай скорее, я так по тебе соскучилась!

По возвращении первым делом устроил «раздачу слонов», то бишь подарков, маме и Инге, параллельно рассказывая о поездке и демонстрируя как бы с напускной небрежностью медаль, полученную за спасение девчушки на пожаре. Ингу я пригласил к нам, чтобы не распыляться, так что сначала от мамы был удостоен поцелуя в лоб, а от Инги в щёчку. Более смачно мы целовались уже позже в моей комнате, когда я задрал новую майку, привезённую Инге из Венгрии, напустив пальцы под чашечку бюстгальтера.

Не прошло и двух дней с момента моего возвращения, как меня к себе в Комитет по физической культуре и спорту пригласил Филиппов, причём там меня уже поджидали сразу два корреспондента — от «Пензенской правды» и «Комсомолки». Их обоих интересовали не столько спортивные результаты, сколько случай на пожаре. Мама потом скупила по десятку экземпляров каждой газеты. А ещё день спустя в училище явился заместитель начальника городской пожарной части, вручил грамоту и ценный подарок — фотоаппарат «Zenit-E». Надо же, это тебе не медалька, это реально крутая вещь! И с чего это так местные пожарные расщедрились? Не иначе сверху, из Москвы директиву спустили.

И ведь угадали, о фотокамере я пока что ещё мечтал, хотя, в общем-то, была возможность приобрести такую технику. Теперь до кучи придётся закупаться плёнкой, фотобумагой, фотоувеличителем и прочими расходными материалами. Ну да ладно, это всё мелочи.

Если ноябрьская и первомайская демонстрации проходили на площади Ленина, то 9 мая военная техника и ряды курсантов артучилища двинулись вокруг Монумента боевой и трудовой славы пензенцев. Мы, студенты-железнодорожники, в этом мероприятии никак заняты не были, школьники тоже отдыхали, и мы с Ингой от нечего делать решили сходить на празднование Дня Победы.

После того, как прошли колонны курсантов и техники, на одной из широких ступеней, ведущих к Монументу, поставили микрофон для выступающих. Торжественный митинг открыл, как и положено по статусу, первый секретарь обкома Лев Борисович Ермин, следом выступил первый секретарь горкома Александр Евгеньевич Щербаков, за ним — председатель областного Совета ветеранов Шульгин.

Сколько же их, фронтовиков, ещё вполне и не старых, многие даже не достигли пенсионного возраста. И ведь на их глазах будет рушиться великая держава, за которую они проливали кровь. Многие преждевременно уйдут из жизни, не выдержав обрушившихся на страну экономических и политических реформ. В моих силах это предотвратить? Или, всё что от меня зависело, я уже сделал? Сергей Борисович с эссе ознакомился, а дальше пусть большие дядьки решают, какой курс выбрать кораблю под названием СССР. Так же лететь на скалы или вовремя произвести манёвр, чтобы удержать судно на плаву… А ещё лучше отправить его в доки, на капитальный ремонт, заодно очистив днище от ракушек и прочей хрени.

Пофотографировал и парад, и фронтовиков, и Ингу на новый фотоаппарат. Это была уже не первая наша фотосессия, маму я тоже успел пофотать. Правда, пленки пока так и делали непроявленными — оборудование я ещё не закупил. В фотоателье, что ли, отнести.

После парада мы отправились ко мне домой, вернее, к дому, так как я спустился в подвал и наконец-то вывел на свет божий свой мотоцикл. Вчера я уже несколько раз заводил его на холостом ходу, открыв дверь в общий коридор, чтобы не задохнуться выхлопными газами, и вот теперь мой железный конь выбрался из заточения на свободу. Для начала я сделал аккуратный круг по двору, только после этого усадив позади себя Ингу, предварительно нахлобучив ей на голову шлем. Предполагая, что могу ездить с седоком, я купил сразу два чёрных, только себе с козырьком, да ещё и мотоциклетные очки впридачу.

Эх, прокатились с ветерком! Это тебе не 2020-й с его пробками даже в провинциальном городе, тут машин — раз-два — и обчёлся. Однажды, правда, остановил гаишник, для проверки документов. Посмотрев в права, попросил снять очки, вгляделся в мою физиономию, задумался, вернул права и козырнул:

— Всего хорошего!

Наверное, где-то видел, вот и пытался вспомнить где. Если читает «Юность», то понятно, там моя фоточка так и висит.

Я по возвращении из Венгрии между делом добил «В лесах Прикарпатья». Перечитал, подчистил, кое-какие листы, где почистить пришлось побольше, перепечатал заново. Отнёс почитать своим трём цензорам: сначала Иннокентию Павловичу, чисто из уважения, так как в Прикарпатье ловить бандеровцев ему не довелось, затем Шульгину, опять же, как человеку, которого я уважал, и на десерт Козыреву-старшему, уже как прототипу главного героя в этой его ипостаси. Каждому опять же вручил по мартовскому экземпляру «Юности» из числа присланных редакцией авторских, предварительно сопроводив дарственной надписью. Заодно пообещал заносить каждый из последующих номеров с моим романом по мере того, как будут присылать авторские экземпляры. Старикам — им разве много нужно для счастья…

Как бы то ни было, теперь дело за очередной поездкой в Москву, чтобы доставить рукопись по назначению. Вернее, два экземпляра. Один я отдам Полевому, а второй — Бушманову. Раз уж в «Молодой гвардии» ухватились за мой первый роман, глядишь, и второй напечатают… Когда-нибудь, учитывая, что у них в издательстве стоит очередь из утверждённых к публикации произведений.

С «Юностью» в этом плане проще. Ну да журнал, не книга, но с тиражом под три миллиона его прочитает даже больше людей, чем книгу, которую выпустят максимум 100-тысячным тиражом. А лучше, конечно, и в журнале публиковаться, и в книге. В материальном плане, в частности, учитывая, что советские писатели, особенно попавшие в обойму, живут ой как безбедно, и от переизданий только одной книги могут кормиться годами.

А история с «Heart-shaped box», как выяснилось, имела продолжение. Прошло недели две с момента моего возвращения из Венгрии, когда субботним вечером в квартире раздался телефонный звонок. На том конце провода оказался Сергей Борисович, поинтересовавшийся моими планами на завтрашнее утро. После чего предложил встретиться на уже известной мне явочной квартире.