Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

Здоровенный кулак пролетает над Пашиной головой.

Павел, успевший среагировать и пригнуться, отвечает прямым в челюсть.

Потом добавляет по корпусу.

Противник рушится на пол.

Дальше события несутся галопом. На стоящего в проходе Смирнова наскакивает второй из громил, «бритый». Только бьёт он старлея не рукой, а ногой. Почти как Брюс Ли, но с пропорциями терминатора. Ногу он, кстати, задирает достаточно высоко, желая, видимо, ударить не то сбоку по рёбрам, не то в селезёнку… каратист доморощенный.

С реакцией у Михаила всё в полном порядке. Правда, блокировать удар или отклониться, как Паша, он не пытается. Просто делает полшага вперёд, с поворотом, слегка приседает и…

«Да-а. Видал я, как швыряют через себя с захватом руки, шеи или подмышек, но чтобы за ногу, да ещё с ускорением… нет, никогда подобного не встречал…»

Размахивая руками, «бритый» летит в сторону бильярдного стола и со всей дури врезается в массивную ножку.

Тяжёлый стол сотрясается от удара.

«Что? Нокаут?»

Нет, ещё не нокаут. Клиент ворочается, трясёт башкой и с трудом поднимается на четвереньки.

Окончательно оклематься ему не дают.

Оказавшийся рядом Павел «успокаивает» его хорошим пинком в печень.

«Ну что ж, всё правильно. Парни работают по жёсткому варианту, но — с упором на зрелищность. Бьют, как говорил герой известной комедии, аккуратно, но сильно. С единственной целью: чтобы никто из находящихся в бильярдной и думать не смел помешать нам забрать честно заработанный выигрыш».

Следующим противником Смирнова становится подельник Гути Киряй. Надетым на пальцы кастетом он пытается достать Михаила в голову. Миша отводит удар предплечьем, но вместо того, чтобы тупо пробить в ответку, резко сближается с «оппонентом» и, ухватив того за отвороты одежды, лупит коленом в бочину. После чего той же ногой подсекает обратным ходом коленный сустав, а затем «добивает» рухнувшего с вывернутой рукой врага «классическим» ударом по позвоночнику. Впрочем, в самый последний момент Смирнов всё-таки сдерживается и потому удар выходит не слишком сильным — жулик, конечно, гад, но убивать или серьёзно калечить его нам ни к чему, хватит и «лёгких телесных». Ну или, на крайняк, «средней тяжести»…

Пока Миша с Павлом разбираются с громилами и Киряем, я выясняю отношения со своим «персональным» противником. То есть, с каталой.

Как только начинается потасовка, он злобно оскаливается, выхватывает из кармана нож-бабочку и принимается ловко вращать им перед моим носом, то складывая, то раскладывая лезвие и сдвоенную на манер циркуля рукоять.

«Вот же кретин! Известно ведь: достал оружие — бей, а не трюки показывай».

Однако нет. Видимо, прежде чем сделать то, что сделать необходимо, Гутя хочет меня как следует попугать. Или просто красуется… Дурень! Неужели не понял ещё, что некому тут оценивать его фокусы? Не та здесь публика собралась, ох, не та…

Быстро отпрыгиваю к столу, ломаю арендованный кий и, махнув турняко́м как битой, вышибаю «бабочку» из рук каталы. Мошенник болезненно вскрикивает и тут же получает хлёсткий удар в колено, а после ещё один, тычком, в «солнышко».

Завершить процесс «вразумления» мне не дают. Появившийся рядом Павел отпихивает меня в сторону и коротко бьёт по темечку уже согнувшегося пополам Гутю.

Катала беззвучно оседает на пол.

«Всё! Кончились жулики».

— Стоять, сука! — орёт кто-то сзади и сбоку.

Мы разворачиваемся на голос.

«М-да. Ошибочка. Кончились, но не все…»

Как выяснилось, мы совершенно забыли про пятого члена преступной группы — маркёра. А он, воспользовавшись тем, что мы отвлеклись на подельников, сунул под мышку шкатулку с деньгами и тихой сапой попытался улизнуть из бильярдной. «Ну да, попытка не пытка — свои кровные надо спасать, да и чужие с собой прихватить тоже не помешает…»

— Куда, сволочь?! — рычит Иван Николаевич, перекрывая жулику путь в подсобку.

Тот, понимая, что сейчас его, мягко говоря, будут бить, бросается в обратную сторону. Уворачивается от рванувшегося за ним Васильича, перепрыгивает через выстроенные в ряд табуретки, подныривает под один из столов…

Всё! До выхода — метра три, ножками ворюгу уже не догнать. Хотя почему обязательно ножками? Имеются ведь и иные способы…

Подхватываю со стола ещё один кий и словно копье посылаю его в ноги мошеннику. Слышится треск ломающегося дерева. Оступившийся жулик чертит носом пол, коробу́шка с деньгами летит в сторону стоящего неподалёку «седого».

Ходырев с Новицким добираются наконец до маркёра и, сплёвывая и матерясь, пинками загоняют его под ближайший стол.

Я с некоторой опаской направляюсь к упавшей шкатулке, но… вынужденно останавливаюсь: дорогу мне преграждает парочка крепких ребят из «седовской» команды. Сам он, присев на корточки, берёт в руки «копилку» и начинает её осматривать.

Стою, сжав кулаки. Напряжённо жду, пытаюсь понять, в чём дело. Чувствую, что наши уже кучкуются у меня за спиной, но никаких действий пока что не предпринимают и тоже чего-то ждут.

«Седой» поднимается. Загораживающие его парни расходятся в стороны.

— Кажется, это ваше, молодой человек?

Делаю шаг навстречу, забираю шкатулку.

Открываю.

Деньги на месте.

Пересчитываю.

Отделяю от пачки две десятирублёвых купюры и протягиваю их «седому»:

— А это, кажется, ваше?

— Моё, — улыбается он в ответ, потом делает знак своему окружению и те отодвигаются ещё дальше, освобождая проход. — Хорошая была игра. Мне понравилось.

— Спасибо, — благодарю я его.

Мой собеседник кивает, обводит насмешливым взглядом нашу компанию, затем вновь наклоняет голову и медленно произносит:

— Ну что ж. Раз все расчёты произведены, то…

Продолжаю стоять, смотрю на него вопросительно.

— Думаю, вам здесь больше не с кем играть, — заканчивает он и, отступив на шаг, указывает глазами на дверь.

Мы, естественно, не возражаем.

«Мавр сделал своё дело, мавр может уйти». Тем более что препятствий нам никто не чинит…

Помещение я покидаю последним. Однако, заметив выползающего из-под стола маркёра, не могу удержаться, чтобы не поставить жирную точку в нашем противостоянии с каталами. Разворачиваюсь с ленцой, подхожу, ухмыляясь, к жулику и с чувством глубокого морального удовлетворения отвешиваю ему хороший поджопник. После чего громко сообщаю собравшимся:

— Процент за посреднические услуги.

«Седой» и компания провожают меня сдержанными смешками.

Я на них не оглядываюсь.

Однако уже на улице, очутившись среди своих, проявляю-таки некоторый интерес к «проблеме»:

— Мужики, а вы случайно не в курсе, кто он, этот седой?

Товарищи офицеры растягивают рты до ушей, обмениваются странными взглядами и…