Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Это с поллитра-то? — моему удивлению не было предела.

— Да нет. Они ещё за добавкой бегали. Ну, то есть, не сами, конечно, бегали. Иваныча посылали. Потом к ним ещё электрик добавился. В общем, часам к пяти вся работа закончилась.

— Нашим, надеюсь, не наливали?

— Нет, нашим не наливали, — помотал головой Шурик. — Только мне. Немного. Два раза по стопке.

— И как?

Мой друг недовольно поморщился:

— Да ну, блин. Не нравится мне эта водка. Пить противно, и голова потом сильно болит.

— Это пока болит. С непривычки, — хохотнул я, вытирая полотенцем лицо. — Лет через пять ты, может быть, запоёшь совсем по-другому.

— Может, и запою, — не стал возражать Синицын. — А сейчас ну его нафиг, напиваться по-свински. Лучше уж теорфизом заняться, пользы от него больше, и голова проясняется.

— Это точно, — кивнул я, соглашаясь с приятелем и уже прикидывая, будем мы сегодня работать или начальники объявят нам выходной, ссылаясь на объективные трудности.

На выходной, как выяснилось, я надеялся зря. И хотя мастера на площадке не оказалось, так же как и электрика с крановы́м, зато присутствовал Николай Иванович. Хмурый как туча, он слонялся по стройке и раздавал всем ценные указания.

— Петрович-то куда подевался? — невинно поинтересовался я минут через двадцать, когда Барабаш закончил с инструктажом.

— Болеет Петрович, — буркнул в ответ дядя Коля. — День вчера был хреновый. Бетон не пришёл, с арматурой пересортица вышла, кран на профилактику встал. А ещё Васька, гад, снова доску упёр. Полкуба почти, ни дна ему, ни покрышки.

— Что? Нечем работать сегодня?

— Найдём чем. Хоть половину плиты, да завяжем. Нечего оставлять всё на понедельник. Если прораб заявится, то шкурку со всех поснимает, — Иваныч махнул рукой и досадливо крякнул. — Ленка ещё вчера в обед приходила. Злая, блин, как собака. Никогда её такой не видал…

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Лена!!! Как же я мог забыть про неё?! Мы же с ней… Блин! Что ж теперь делать-то?..»

На моё изменившееся лицо дядя Коля внимания не обратил, продолжая рассказывать:

— Пришла вчера вся расфуфыренная, причепуренная, словно на свадьбу. Потом по этажам походила и как с цепи сорвалась. Что на неё такое нашло, хрен знает. На Петровича наорала как на кота шкодливого, мне чуть по морде не съездила. Будто это я виноват, что у приборов сроки поверки подходят, а заявок никто не даёт…

— Чего это она так? — бросил я с деланным равнодушием.

Иваныч посмотрел на меня и неожиданно ухмыльнулся.

— Тебя наверно искала. Но, стало быть, не нашла, вот и озлобилась.

— Меня?

— Тебя, Дюх, тебя. Кого же ещё? — заржал Барабаш. — Бабы, они, знаешь, такие. Ежели на кого глаз положили, то пока своё не получат, не успокоятся.

— Да я ж вроде ничего такого не делал, чтобы… ну, того самого, — пробормотал я, изо всех сил стараясь не покраснеть, но чувствуя, что кровь уже приливает к лицу.

— Ха! Не делал. Ты сказки-то не рассказывай, — осклабился дядя Коля. — Что ж я, слепой что ли? Не видел что ли, как ты перед ней хвост распуша́л? Да и она вроде… не против была. А? Дюх?

— Да ладно вам, Николай Иванович. Не было у нас с ней ничего.

— Ну, не было, так не было, — пожал плечами Иваныч. — Я ж не в претензии. Это дело молодое. Только смотри, она ещё и сегодня обещалась прийти. К обеду поближе. Типа, съёмку дополнительную провести и исполнительную намалевать. Так что ты, уж будь другом, уважь как-нибудь даму, чтобы не злилась. Нам ведь с этого тоже, какое-никакое, а облегченье. Девки-зловредины нам тут не нужны.

Барабаш хлопнул меня по плечу, ещё разок усмехнулся и, видимо, решив, что говорить больше не о чем, двинулся в сторону котлована. Оставив меня в полной прострации. Да, действительно, с Леной надо было что-то делать. Но вот что именно, пока не понятно.

Какдействовать, я понял часа через два. Примерный план сложился, как пазл, при виде чешущего затылок Иваныча. Дядя Коля рассеянно тыкал ногой сварочный трансформатор и матерился вполголоса, разглядывая сложенные под навесом прутки арматуры.

План мой был прост, как всё гениальное. Если некий молодой человек с помощью хитрых манипуляций сумел понравиться девушке, то почему бы ему не произвести обратную процедуру. То есть, взять и с помощью не менее хитрых телодвижений сделать всё, чтобы ей разонравиться.

Вообще говоря, в запасе у меня имелся и другой вариант. Я мог просто признаться Лене, что…

«Хм. А ведь и вправду, что?»

Что наша встреча была ошибкой? Что нам обоим лучше забыть обо всём? Что зря она себе напридумывала чёрт знает что, типа, у нас с ней любовь до гроба и всё такое?.. А, может, наоборот, всё совершенно не так? Может, это я вообразил себе невесть что, и всё гораздо проще, чем думается?

В любом случае, Лене об этом говорить не стоит. Оскорблённая в лучших чувствах женщина способна на многое. Ладно бы я её просто соблазнил и бросил потом, через месяц-другой. Или бы, например, она меня бросила. Такое, увы, случается. Сплошь и рядом. Не выдержали чувства проверку временем. Бывает. Не мы первые, не мы последние. Эмоции схлынули, осталось одно: забыть и простить.

Однако чего не способна простить ни одна женщина, так это предательства. Ну а как ещё прикажете называть подобную ситуацию? Буквально вчера встретились, познакомились, открыли друг другу душу, наплевав на все и всяческие условности, а уже сегодня он ничтоже сумняшеся заявляет, что любит другую…

Нет, не могу я с Леной так поступить. Соврать я ей не сумею, а правду сказать… нет, лучше не надо. Лучше пойти сложным путём. Пусть она сама догадается, хоть и не сразу, но всё же поймёт, что я не тот человек, который ей нужен. И тогда мы с ней тихо и мирно расстанемся. Без лишней ругани, без никому не нужных эксцессов, без обиды, без ненависти. Как и положено всем цивилизованным людям.

Короче, решено. Действовать будем именно так. Сложным образом, но надёжно. А что в настоящий момент надо для этого сделать?

Во-первых, загрузить себя работой по полной. Причём, работой нужной и важной для окружающих. Чтобы у Лены даже мысли такой не возникло — попытаться меня от этой работы отвлечь.

Во-вторых, внешне я, с точки зрения женщины, должен сегодня выглядеть не совсем привлекательно.

Ну и, наконец, в-третьих. Самое сложное. Вести себя с дамой надо нарочито грубо. Типа, не до баб мне сейчас. Занят. Дел выше крыши, когда освобожусь, неизвестно. Хочешь — жди, хочешь — не жди. Да и вообще, меня это не сильно волнует. Так что оревуар, подруга. Созвонимся как-нибудь. На недельке…

Мысленно прокрутив в голове все детали, я подошёл к Иванычу и изобразил живой интерес:

— Каркасики варить собираетесь, Николай Иванович?

— А? Чё? — дядя Коля с недоумением обернулся.