Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Предупреждать надо, — пробурчал в тон старику юноша.

Вытащив из-под лавки «гранату», он развернулся к вовсю веселящейся представительнице прекрасного пола. Из стоящей рядом с девушкой сумки выглядывал край медицинского бикса со снятой крышкой. А в нём… лежали ещё три гранаты, правда, уже не «эфки», а две РГД-5 и одна совсем древняя РГ-42.

Евгений Захарович молча забрал у парня учебную Ф-1 и внимательно её осмотрел. Действительно, по корпусу гранаты шли две едва заметных полоски «крест-накрест», а на донце имелось аккуратно высверленное отверстие. Но вот цвет… цвет безобидной болванки напоминал вовсе не антрацит, а какое-то нелепое сочетание бурого, серого и зелёного, к тому же истёртое и в условиях тусклого вагонного освещения выглядящее почти как спецназовский камуфляж. Видимо, это и обмануло многоопытного бойца. К счастью, бандиты точно так же купились на простенькую уловку, а иначе всё могло пойти совсем по-другому.

— Эти тоже пустышки? — спросил Евгений Захарович, указывая на «консерв» и пару потёртых «яичек» внутри цилиндрического контейнера из нержавейки.

— Ага, — радостно подтвердила девушка. — Пустышки.

— И как ты только не побоялась эти, хм, причиндалы с собою таскать, — усмехнулся Винарский. — Откуда дровишки?

— Так получилось, — развела руками обладательница роскошной косы. — К нам сегодня в училище пособия привезли. Для этого, как его, для НВП. И там эти гранаты были. Мне их военрук дал, попросил во второй кабинет занести. Он их вроде как красить потом собирался. А я… ну, в общем, заболталась я, а кабинет закрыли уже. Вот и пришлось всё это в бикс запихнуть, — пожав плечами, она совершенно невинно добавила: — Ну, не оставлять же их было, а то ведь мало ли что.

— Да уж, — только и смог выдавить из себя Евгений Захарович, не найдя в своём мысленном «словаре» ни одного приличного выражения, годного для комментирования столь вызывающей безалаберности — в голову лезла сплошная, б…, нецензурщина. Впрочем, он сразу же вспомнил армейские байки Коли Барабаша, сына Макарыча. И, в частности, ту, где назначенный дневальным Николай припёрся со штык-ножом в баню и всё никак не мог догадаться, на какую часть тела надо цеплять этот нож, если разоблачаться приходится догола. «Ну, не оставлять же его где попало. А то ведь мало ли что», — почти дословно повторил про себя сержант произнесённую девушкой фразу. А потом улыбнулся. «Старею, чёрт побери. Ох, старею».

— Может, милицию вызвать? — пробормотал парень и указал на торцевую стену вагона. Туда, где виднелась кнопка экстренной связи с машинистом. Однако в ответ тут же получил два укоризненных взгляда. И от старика, и от девушки. Факт, что он сморозил что-то не то, юноша осознал, лишь обратив внимание на контейнер с гранатами:

— Понял, не дурак. Милиции нам тут только и не хватает.

— Вот-вот, — подтвердил Винарский, опускаясь на скамью перед девушкой. — Звать тебя как, красавица?

— Жанна, — представилась та, укладывая «использованную» лимонку обратно в бикс. — Жанна Клёнова. Я в семнадцатом ММУ учусь, на втором курсе.

И в этот момент на Евгения Захаровича накатило. Жаркой волной забытых воспоминаний. Воспоминаний о том, чего не было.

«Девушка с русой косою…»

Старик покачнулся и прикрыл глаза, почувствовав неожиданно резкий укол в сердце. Совершенно случайно и неосознанно нанесённый невинной фразой сидящей напротив. Фразой, до глубины души потрясшей пожилого бойца.

«Лейтенант… Клёнова. Лена. Леночка… Леся…»

— Что с вами? Вам нехорошо? — раздался взволнованный голос, и через секунду в нос шибанул противный запах нашатыря.

— Может, валидолу? — неуверенно пробормотал другой голос, мужской.

Евгений Захарович разлепил глаза, поморщился от аммиачного духа и, отстранив от носа источник запаха, хрипло проговорил:

— Не надо. Я в норме.

— Нет, надо, — не согласилась склонившаяся над ним девушка, вскрывая блистер с таблетками.

Воспротивиться ей Винарский не смог. Сделав вид, что засовывает горошину под язык, он откинулся на спинку сиденья и грустно посмотрел на своего ангела-хранителя. Да, это действительно была она. Конечно, не совсем та, что во сне. И без берета. Но — эта коса, эти широко распахнутые глаза, это сострадание во взгляде и… нежность. Готовность дарить любовь тому единственному и достойному, кто пойдёт с ней по жизни. Вместе и навсегда. До конца.

«Эх, где ж ты раньше была? — тоскливо подумал бывший танкист, глядя на «девушку своей мечты». — Да, жаль, что нельзя скинуть лет сорок, чтобы…».

Насчёт себя Евгений Захарович не обольщался, годы уже взяли своё и поздно теперь думать о том, что ушло вместе с молодостью. С молодостью и желанием жить без оглядки на прошлое, без боязни упустить мимолётное счастье.

«Ну что ж, пусть повезёт другому. Тому, кто и впрямь достоин. Сегодня», — Винарский покосился на парня и весело подмигнул ему, указав глазами на девушку. Тот спрятал под носом улыбку.

Электричка начала притормаживать.

«Платформа «Лианозово», — прозвучало по вагонной трансляции.

Остановка на станции «Бескудниково» прошла почти незамеченной, поскольку в вагон никто не входил, а трое «бойцов» были настолько «увлечены» схваткой с бандитами, что просто не обратили внимания на медленно проплывающие за окнами станционные фонари, ограду и лестницы путевого моста.

— Пора мне, ребятки. Приехал, — поднялся Евгений Захарович.

Опершись на трость, он ещё раз глянул на девушку и на всякий случай поинтересовался:

— Ехать-то далеко? А то ведь неровен час, нарвёшься опять на каких-нибудь оглоедов.

— Близко, — ответила Жанна. — Я в Долгопрудном живу.

— Я провожу, — тут же вскинулся парень. — Мне тоже там выходить.

— А не забоишься? — лукаво улыбнулась девушка. — Мне через психбольницу идти.

— Ерунда, — отмахнулся новоиспечённый кавалер. — Я на Физтехе учусь, а мы там все немножечко… эээ… с прибабахом. Меня, кстати, Андреем зовут.

— А-а, ну тогда другое дело, — насмешливо протянула красавица, присаживаясь рядом с парнем и по-хозяйски беря его под руку.

— Ну, вот и славно, — подытожил танкист, посмеиваясь в душе́ над раздувшимся от собственной значимости студентом. — А я… пойду я, ребятки. Пойду.

— До свидания, — хором ответили молодые люди.

Винарский только рукой махнул, разворачиваясь к тамбуру и смахивая с лица предательскую слезу. Грустно вздыхая, понимая, что опоздал. И упустил свой шанс. Нет, не сейчас, а гораздо раньше, четыре десятилетия назад, в 42-м. Забыв то, чего не было. То, что осталось только в мечтах. Во сне, так и не ставшем явью…

[1] Об этих событиях рассказывается в романе «Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка»..