Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

«Что ж, наверное, это и есть то, что поэты называют любовью. Причём, с первого взгляда».

Конечно, можно было бы усомниться в истинности подобного вывода и списать всё на романтику южных ночей, быстро сходящую на нет с каждой пройденной морским или воздушным лайнером милей, но… Сам Михаил в своих чувствах нисколько не сомневался. Был уверен. Знал. И ни о чём не жалел.

Наскоро умывшись в расположенной рядом со спальней ванной, капитан тщательно вытер лицо и руки и, повесив на крючок розовое со слониками полотенце, быстро прошёл туда, откуда доносились дивные запахи. В небольшой, залитый полуденным солнцем дворик. Точнее, на примыкающую к дому кухню-веранду, прикрытую от палящих лучей увитой зеленью пе́рголой.

Анна стояла возле плиты и, тихо напевая, что-то помешивала на шкворчащей и брызжущей маслом сковороде. Одета девушка была совсем по-домашнему. В пышную цветастую юбку и вышитую «деревенскими» узорами блузку. Обувь отсутствовала. Так же, как и у Михаила, застывшего в дверном проёме, дожидающегося позволения сесть наконец за стол и приступить к трапезе.

— Завтракать будешь? — поинтересовалась «хозяйка», разворачиваясь к топчущемуся в дверях «гостю».

Повторять дважды ей не пришлось.

— Буду.

Изголодавшийся «военный журналист» споро переместился за покрытый скатертью стол и, плотоядно облизываясь, окинул жадным взглядом «поляну». От обилия блюд разбегались глаза, а нос буквально выворачивался наружу, желая ухватить все идущие от еды ароматы.

Уже привыкший за год с небольшим к по-европейски скупым завтракам из пары тостов с ложечкой джема, «разбавленных» яйцом всмятку или закостеневшим через час после выпечки круассаном, Михаил и представить себе не мог, что здесь, на задворках Европы, ещё живы традиции хлебосольства. «Бли-ин! Почти как у нас. Хоть Днепр, хоть Волгу возьми, хоть какую-нибудь Сырдарью или, скажем, Арагви».

Кое-что из того, что стояло на столе, было капитану знакомо. Например, овощной салат, который местные так и называли — салата́си . Или яичница с кусочками ветчины, помидорами и сладким перцем. Плюс политые мёдом оладьи лукма́дес , кисловатый соус дза́дзики-талату́ри из йогурта, чеснока и свежих огурцов и цуки́ни. А еще типичные для юга оливки, горький апельсиновый сироп, варёный картофель с петрушкой… Ну и конечно те самые тосты, на которые Михаил уже смотреть не мог, но которые заботливая хозяйка, видимо, помня о вкусовых пристрастиях англичан, всё-таки выложила на стол, не забыв тщательно прожарить их с обеих сторон, а потом подогреть.

К счастью, «приготовленными на гриле» оказались не только они.

— Это халу́ми , — пояснила Анна, перекладывая со сковороды на тарелку ломтики слоистого сыра с подрумяненной корочкой. — Тебе надо обязательно его попробовать. Очень вкусно, и силы восстанавливает.

— А это как называется? — проявил интерес «гость», указывая на большое блюдо с пышущими жаром мясными деликатесами.

— Мезе́. Что-то вроде «коктейля» из горячих закусок. Его надо есть «сига́-сига́», то есть, очень медленно, не торопясь, — отозвалась девушка, усаживаясь напротив мужчины. — Вот там с краю стифа́до . Это такой, м-м, гуляш из кролика с мелко нарезанным луком. А там кефте́дес — говяжьи тефтельки под острым соусом. Дальше афе́лия . Её готовят из тушёной свинины, выдерживаемой не менее пяти часов в красном вине и…

— Да как же ты всё успела? — перебил её Михаил, не в силах скрыть изумление. — В смысле, когда ты успела это всё приготовить?

— Ну, когда-когда… — пожала плечами гречанка. — Встала с утра пораньше, разогрела плиту, мясо в маринад положила. Свинину, кстати, ещё ночью пришлось выставлять…

— Ночью? Но мы же всю ночь… эээ…

— И что? — нахмурила брови Анна. — Что ж нам теперь, из-за такой ерунды без завтрака оставаться?

— Нет, — машинально брякнул Смирнов, представляясь самому себе не выучившим урок школьником.

— Вот видишь, — девушка сложила на груди руки и строго посмотрела на собеседника.

Однако уже через пару секунд не выдержала и звонко расхохоталась, откинувшись на спинку стула и захлопав в ладоши словно девчонка-подросток:

— Купился, купился, купился!

— То есть? — уставился на неё капитан.

— Ох, Майк, какой же ты у меня дурачок! — продолжила Анна, не переставая смеяться. — Ну сам посуди, как я могла за час-другой приготовить такую прорву еды?

— Откуда ж тогда это всё появилось?

— Из таверны, откуда ж ещё, — улыбнулась гречанка. — Я час назад позвонила старому Спиросу, и его племянник привёз сюда почти половину меню. Мне надо было всего лишь расставить и кое-что разогреть.

— Понятно, — вздохнул капитан, беря в руки вилку и нож. — «Да уж, разыграла она меня классно».

— Ты меня извини, — слегка виноватым голосом добавила девушка, будто подслушав мысли мужчины. — Ты казался таким серьёзным, что я просто не смогла удержаться.

— Угум, — кивнул тот, вовсю работая челюстями. Набитый едой рот не позволил ему ответить развёрнуто.

К тостам Михаил так и не притронулся, всецело сосредоточившись на мясных блюдах. В отличие от него, Анна почти ничего не ела. Лишь немного поковырялась вилкой в салате и проглотила пару оливок. А затем она просто поставила локти на стол и, опершись на кулаки подбородком, принялась наблюдать за поглощающим пищу «гостем». Её глаза буквально лучились какой-то непонятной радостью и едва ли не гордостью за СВОЕГО мужчину.

— Кто хорошо кушает, тот хорошо работает, — назидательно проговорила она, когда капитан, насытившись, отодвинул от себя пустую тарелку.

— Ох, ты ж, забыл, — неожиданно спохватился «Майкл», хлопнув себя по лбу. — Тебе же, наверное, на работу пора, а я тут сижу, разъедаюсь как барин.

— У меня два дня выходных, — быстро ответила Анна. — Хотя, ты прав. Мне через полчаса уходить, — и уже поднимаясь, добавила. — Если не трудно, положи, что не съел, в холодильник. Посуду только не мой, я потом сама приберусь.

Девушка ушла в дом, а Михаил, допив кофе и апельсиновый сок, переместил остатки еды в «спрятавшийся» за цветочными кадками холодильный шкаф и подошёл к стене, на которой в простеньких рамочках под стеклом висели несколько фотографий. На одной из них был запечатлён усатый мужчина в форме штабс-капитана русской Добровольческой армии времён Гражданской войны. «Видимо, тот самый Михалос Тавридис, — подумал разведчик. — Очень на моего деда похож. Тот, правда, воевал не за белых, а у Будённого в Первой Конной… Хм, неужели родственник?»

На другом фото, датированном 1970-м годом, он обнаружил архиепископа Макариоса в окружении местных жителей. Рядом с первым президентом Кипра стояла совсем юная девочка, в которой Михаил без труда узнал Анну — пока ещё нескладную девчушку с косичками, волшебным образом превратившуюся через какой-то десяток лет в писаную красавицу.