Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Не стоит. Это всё-таки документ.

— Отдай, — Лена пытается выхватить из моих рук «ценную» книжечку, но у не ничего не выходит. Я прячу журнал за спину и выскальзываю из-за стола.

— Отдай, отдай, — кричит Лена и пробует меня догнать.

Через пару секунд она почти добивается своего, но в самый последний момент я опять уворачиваюсь и ловко перемахиваю через стол. Недолго думая, Лена бросается следом.

— Осторожней!

— Ой!

Красавица вжимает голову в плечи и, стараясь удержать равновесие, падает на колени… «Ну да, потолки в вагончике низкие, шишку набить — раз плюнуть». Резво запрыгиваю обратно, хватаю Лену в охапку, держу, вроде как не упасть помогаю.

Она тоже хватается за меня.

Прижимается близко-близко…

Чувствую её каждой клеточкой.

Чувствую, как она вся дрожит в предвкушении, как тянет меня к себе, как ищет мои губы своими… И мига не проходит, как мы начинаем рвать друг на друге одежду, а потом, сплетясь телами и слившись в исступлённо-томительном поцелуе, рушимся на скрипящую фанерой столешницу… Всё! Есть контакт! Занавес!

…О том, что всё у нас может произойти именно так, я и мечтать не смел. Реальность переплюнула любые фантазии. Это было что-то охренительное. Тайфун пополам с торнадо, тропический шторм, стратосферная буря, ураган, сметающий всё на своём пути. Разгул стихий. Торжество страсти…

Впрочем, даже самые разрушительные «стихийные бедствия» не могут длиться годами. Рано или поздно они теряют свою первобытную мощь и тихо-мирно сходят на нет, маскируясь под шаловливенький ветерок, умеющий только одно — внезапным порывом приводить в смущение юных и не очень прелестниц, нахально задирая подолы их коротеньких платьиц и юбочек… Короче, успокаиваются «стихии» на время. Приводят в порядок дела, собираются с силами, готовятся к следующему удару по ничего не подозревающим гражданам…

Ураган по имени Лена находится сейчас как раз в таком вот «промежуточном» состоянии. Сидит на коленях около топчана и тихо грустит о своём пришедшем в негодность бюстгальтере. Ничего не поделаешь, и у «стихий» случаются маленькие неприятности.

Хотя сама Лена ни в чём конечно не виновата. Это всё я. Погорячился немного. Точнее, перестарался. Не рассчитал. Не подумал, что у кружевного «импортного» белья могут быть такие слабенькие застёжки: один хороший рывок и — отлетают вместе с бретелями.

Получится их присобачить обратно, не получится, хрен знает. Лично я ремонтировать эти белошвейные конфекции не умею. Снять могу. Порвать, как выяснилось — тоже. А вот насчёт вернуть всё в первоначальное состояние… не-е, это уже чужая епархия. Тут дама должна сама… того… соображать-думать, что надевать на работу. И во сколько это удовольствие может ей обойтись в случае, хм, непредвиденных обстоятельств.

Судя по лицу МОЕЙ дамы, сегодняшнее удовольствие обошлось ей рублей в десять, не меньше. Так что, если сейчас не потороплюсь, рискую попасть под раздачу…

Получать по голове мне не хочется, поэтому действую привычным образом. Стандартно. По принципу — клин клином. Не в том смысле, что и остальную одежду собираюсь в клочки разорвать, а в том, что собираюсь продолжить наше с Леной «романтическое свидание».

Ну а что? Силы я уже восстановил, страсть в жилах кипит, внутренний голос нашёптывает на ухо что-то не слишком приличное, правильные гормоны допинывают неправильных, глаза боятся, а руки дела… Нет, глаза мои уже ничего не боятся. Руки — тем более.

…Тихонько подкрадываюсь к задумавшейся о «вечном» девушке, опускаюсь на пол за её спиной. Осторожно приобнимаю за плечи. Целую во впадинку над ключицей. Потом в шею, потом в ушко. А потом просто зарываюсь носом в густой водопад волос, вдыхаю их сладостный аромат, поглаживаю свою красавицу по плечам, по рукам, обнимаю за талию, прижимаю к себе… крепче, крепче, ещё крепче… Левая рука уже ласкает грудь, а правая, скользнув по тёплому животу, спускается ниже… туда, где теплее… туда, где совсем горячо. Туда, где я сегодня уже «побывал» и, тем не менее, снова хочу. Хочу с неистовой силой…

Лена против такого развития событий не возражает. Закрыв глаза, она нежится под моими становящимися всё более настойчивыми ласками, тихо постанывает, льнёт, поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, открывая шею для очередных поцелуев, чем я беззастенчиво пользуюсь. Разодранный предмет женского гардероба уже никого не волнует — валяется на полу, всеми покинутый и забытый. Ну, да и шиш с ним — никому он сейчас нафиг не нужен. Не до того. От любви нельзя отвлекаться…

Начинаю понемногу ускорять темп. Партнёрша отзывается тем же. Выворачивается из моих крепких объятий и вот мы уже лицом к лицу. В извечной борьбе двух начал, что в нужный момент всегда сливаются воедино. В оглушительной вспышке. Когда разум больше не властен над телом. Когда башню срывает от каждого прикосновения, когда мысли и чувства улетают в небесную высь, чтобы обрушиться потом на головы страждущих потоком неутолённой страсти. Бешеной, рвущей на части сердца и души.

Господи! Что мы творим?! Что творим?! В рожу бы плюнуть тому, кто до сих пор считает, что в СССР секса не было. Был в СССР секс. Был! И есть! Да такой, что хвалёная «Камасутра» нервно курит в сторонке…

К пику нашей «борьбы» мы с Леной подходим вместе. Правда, в самом конце я всё-таки пытаюсь «включить реверс» и хоть как-то предохранить нас обоих от всякого рода и пола «неожиданностей и сюрпризов». Пусть только во втором «подходе к снаряду», не в первом — один к двум, в любом случае, лучше чем ноль и, значит, матожидание «события» должно уменьшиться наполовину…

Увы, «подправить статистику» Лена мне не даёт. Она буквально вдавливает меня в себя (или себя в меня, хрен знает — в этот момент я уже и сам не очень понимаю, кто где) и держит, пока всё не «закончится». Противиться ей я не могу. Да и не хочу, если честно. Пусть будет, что будет. Желание женщины — закон. Особенно — ТАКОЙ женщины…

Получившая всё, что можно и что нельзя, Лена падает на меня в полном изнеможении. Прижимается грудью. Шепчет:

— Андрюш. Я сейчас наверно… умру.

Ответить ей нет сил. Сил нет даже пот смахнуть. Словно в забое двенадцать часов отпахал. Однако все-таки отвечаю. С натугой выдавливаю из себя что-то вроде:

— …э…адо.

На какой-то миг мы замираем, а потом… начинаем трястись в приступе нервного хохота. Ржём как придурки. Как дети, что наконец дорвались до «сладенького». Случайно нашли спрятанную родителями вазу с конфетами и, не сумев вовремя остановиться, распатронили её начисто. Оставив после себя лишь гору измятых фантиков. Дураки, одним словом. Как есть, дураки. Ну полные идиоты!

Наш общий на двоих отходняк заканчивается примерно через минуту. Отцепляемся друг от друга и начинаем, уже никуда не спеша, одеваться. С чувством, с толком, с расстановкой.