Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Нашёл? — усмехнулся «чекист».

— Вернул я ему… половину, — хохотнул Шурик. — Одним словом, форматнулся он тогда капитально, по факту — другим человеком стал. Я вот, например, трижды женился и нифига подобного не испытывал. Поэтому, наверное, разводился потом, и года не проходило… А вообще, знаешь, Миш, ну их к лешему, этих баб! Одни проблемы от них.

— Это верно, — вздохнул Михаил Дмитриевич. — Проблемы…

Мужчины помолчали немного, а затем Синицын тоже вздохнул и попробовал подытожить сказанное:

— В общем, надо нам, Миша, как-то поактивнее действовать. Не знаю пока, как именно, но… надо.

— Предлагаешь ещё одно послание отправить? — вскинул брови Смирнов. — Зачем? Андрей ещё предыдущее не прочёл. Да и неясно к тому же, прочтёт ли вообще.

— Прочтёт-прочтёт, можешь не сомневаться, — успокоил профессор «коллегу». — Тут ведь дело такое. Чем больше у него якорей появится в нашем времени, тем меньше шансов сорваться.

— Якорей? В каком смысле?

— В прямом. Считаю, что сейчас ему нужен некий баланс между новыми и старыми впечатлениями. То есть, он должен не просто молодостью своей наслаждаться, но и помнить то лучшее, что было у него в будущем, и действовать так, чтобы не напортачить. А напортачить он может. Наверняка ведь захочет что-то исправить, что-то изменить в своей жизни. И, думаю, не только в своей.

— Уверен?

— Еще бы! Вот ты, Миш, если бы тебе предоставили подобный шанс, смог бы от него отказаться?

— Я бы не отказался, — улыбнулся Михаил Дмитриевич. Потом вдруг нахмурился и очень тихо добавил. — Насчёт своей жизни точно бы не отказался.

— А вообще?

— И вообще… тоже.

— Вот. А я о чём говорю, — ухмыльнулся профессор. — У Андрея сейчас целое море возможностей. И он ими, сто пудов, воспользуется.

— Хм. Но ведь если он изменит что-то глобальное, у нас ведь… У нас тоже может многое измениться, — засомневался Смирнов. — А я лично пока никаких изменений не чувствую.

— Всё правильно. Пока он там, ничего у нас измениться не может. А вот если два временны́х потока сольются, тогда да. Многое поменяется. Причём, зная Андрея, уверен, что в лучшую сторону… Для всех в лучшую, — уточнил Шурик.

— Да. Скорее всего, — согласился «чекист». — Но если потоки вдруг не сойдутся…

— Должны сойтись, — отрезал доктор наук. — Если, конечно, не пускать это дело на самотек.

— Мне бы твою уверенность, — покачал головой подполковник. — Сам же говорил, бабочка какая-нибудь муравья нашего уведёт за собой и всё. Аллес. Пропал муравьишка. Исчез из нашего времени.

— Есть такая засада, — кивнул Синицын. — Такое и вправду может произойти. Вероятность этого, как выяснилось, очень даже не нулевая.

— Как можно этому противодействовать? — деловито поинтересовался «чекист».

— Хрен знает, — развёл руками учёный. — Возможностей у нас мало. Даже если мы напишем ему, что не стоит увлекаться разными, хм, бабочками, вряд ли это кардинальным образом повлияет на ситуацию. Андрюха — парень упёртый, что в бо́шку втемяшит себе, кувалдой не выбьешь.

— А если кувалду побольше взять? Такую, чтобы с одного удара мозги выносила.

— Кувалду, говоришь? — хмыкнул профессор. — Что ж, мысль интересная. Кувалда и впрямь инструмент стоящий. Где бы её только найти? Такую, чтобы по всем параметрам подходила.

— По всем. Параметрам. Подходила, — пробормотал себе под нос Михаил Дмитриевич, потом поднял голову и уставился на Синицына немигающим взглядом.

Шурик в долгу не остался. Открыв рот, он ошарашено посмотрел на «чекиста».

— Жанна! — выдохнул доктор наук.

— Жанна, — подтвердил подполковник.

— Да. Отправить в прошлое Жанну стало бы для нас наилучшим выходом, — ещё раз повторил эту мысль Синицын через пятнадцать секунд, поправив ворот толстовки и вытянув шею так, словно ему не хватало воздуха.

— Ты прав, — согласился Смирнов. — Вот только, боюсь, с Жанной у нас ничего не получится.

— Почему?

— Ну-у, во-первых, не верит она во все эти переносы во времени и, значит, уговорить её на участие в эксперименте будет почти невозможно.

— А во-вторых?

— А во-вторых, Шура, мы с тобой не имеем права делать ей подобное предложение.

— То есть?

— Не забывай, Шур, она ведь не только жена, она — мать. Мы же не хотим, чтобы её и Андрея дети лишились сразу обоих родителей.

— Да, но мы ведь не собираемся отправлять её в прошлое навсегда, — попробовал возразить профессор. — Только на время эксперимента.

— А ты можешь дать сто процентов гарантии, что она попадет туда, куда нужно? И что вернётся потом, если что-то пойдёт не так как задумано?

— Увы, сейчас я даже пятидесяти дать не могу, — вздохнул в ответ Шурик. — Тридцать, тридцать пять максимум.

— О чём и речь, — коротко усмехнулся Михаил Дмитриевич, подводя черту под досужими разговорами. — Короче, действуем, как договаривались. Сначала тренируемся на мне, потом решаем. Так?

— Так.

— Отлично. Значит, не будем тянуть, начнём в понедельник.

— Лучше во вторник.

— Во вторник?

— Да. Понедельник — день тяжёлый. Лишние сутки погоды не сделают, а вероятность того, что Андрей прочтёт-таки нашу записку, пусть не намного, но увеличится.

— Согласен. Тогда встречаемся восемнадцатого в районе обеда.

— Восемнадцатого, во вторник, в моей лаборатории, с четырнадцати до четырнадцати тридцати, — на всякий случай уточнил Шурик.

— Договорились, — кивнул Смирнов.

Устало вздохнув, капитан Василевский отстранился от покрытого пылью окна. Оба фигуранта только что скрылись из вида. «Профессор» вошёл с портфелем в подъезд, «чекист» сел в машину и выехал со двора.

За прошедшую ночь Сергей успел дважды замёрзнуть, трижды «отсидеть» пятую точку, пять раз сделать «зарядку», один разок придавить на массу (на четверть часа, не дольше) и сотню раз пожалеть о том, что не взял с собой термос с горячим чаем или, на худой конец, простым кипятком. Плюс бутерброды нисколько не помешали бы доморощенному «частному детективу», решившему поиграть в «казаков-разбойников» в свободное от службы время.

В любом случае, «расследование» можно считать завершённым, больше здесь делать нечего. Граждане нашли выброшенный бандюками портфель, потом посидели на лавочке, пообщались немного о том, о сём… Никто кроме самого капитана за ними не наблюдал. Жалко, конечно, нескольких потерянных дней и одной бессонной ночи, проведённой на верхнем этаже расселённого здания, но… делать нечего. Надо возвращаться домой. Отсыпаться. И готовиться к очередной рабочей неделе. Получать в понедельник вводные от начальства, писать отчёт о работе комиссии, заниматься делами, отложенными на потом, но никуда из-за этого не исчезнувшими. Рутина, короче. Точнее, служба. Обычная служба обычного сотрудника «органов»…