Владимир Аренев - Ведьмачьи легенды

Наверное, на дверь наложено было что-то ещё, какое-то скрадывающее звуки заклинание: впереди и внизу раздавались теперь крики и лязг стали.

– Вперёд! – скомандовал Стрый. Сыгранность группы сделалась почти неимоверной, восьмируким и четырёхголовым существом скатились они ступенями в самый низ, где за лестницей коридор расширялся в круглый зальчик (ломаная мебель, пара чадящих факелов, трупы под стеной – человеческие, в цветах барона, и другие, с серебряными нитями по чёрно-зелёному шитью, и ещё боболачьи, вроде напавшей на них твари). Коридор тёк и дальше, в зал больший, где между сводчатыми арками метались тени и звенела сталь. Под дальней стеной роилось от боболаков, и из кучи их ударил вдруг рёв, который нельзя было спутать ни с чем иным. Нет, Кроах ас-Сотер не звал на подмогу – Кроах ас-Сотер, похоже, бросал вызов самой судьбе. И то, что они – четырёхголовое и восьмирукое – пришли на помощь, можно было считать актом её, судьбы, капитуляции.

Когда всё завершилось, а немногие уцелевшие воины господина барона закончили докалывать нашинкованных пластами боболаков и темерийцев, оставшихся прикрывать отход основного отряда, Кроах ас-Сотер, так и не стёрший ещё кровь с волосатых лапищ, коротко поклонился им и сказал:

– Милсдари, вам может показаться это смешным, но я прошу вашу ганзу помочь мне ещё разок.

И тогда Арцышев сказал за всех их, так и не утративших ещё боевой целостности и слитности:

– Почтём за честь, господин барон. Но и нам бы хотелось узнать чуть побольше о замке Каэр Лок и о том, что вы оттуда привезли.

Барон смерил их тяжёлым, нехорошим взглядом, потом закряхтел, сплюнул в сторону.

– Вернее было бы сказать не «что», а «кого».

Третий оказался крепче предыдущих: рычал, тряс головой, плевался, но Арцышев с эльфом насели с двух сторон, и что слабая цифровая плоть сумела бы противопоставить совместному напору программера и мага?

Потом пленник обвис, словно перчаточная кукла, оставленная манипулятором: стал лишь «шкуркой», голой плотью. А Ангус эп Эрдилл напрягся, чуть подавшись вперёд и цепляясь за колени. Лицо его сделалось багровым, словно под кожей пылало пламя.

– Спрашивайте, – сказал сквозь зубы и кивнул на Арцышева.

У того же в лице проявились несвойственные ему черты, мелкая мускулатура вокруг рта и глаз сложилась в непривычный узор, изменилось, кажется, даже дыхание, даже мелкая моторика.

Стрый этот фокус знал («линька», как называл такое Троян), но не любил. Всё чудилось потом, что на него глядит не совсем уже Арцышев – насколько бы это «совсем уже Арцышев» сохраняло смысл, имея в виду его, Ара, обстоятельства.

Кроах ас-Сотер присел, почти явственно скрипнув коленями, вгляделся в лицо новому, изменившемуся Арцышеву. Оглянулся на Стрыя. Хмыкнул.

– Зачем вы её похитили? – спросил.

Арцышев ухмыльнулся: коротко и страшно.

– Ты взял то, что тебе не принадлежит. Что не может принадлежать тебе.

Кроах ас-Сотер сжал кулачище. Хрустнули суставы.

– И никому другому, – проворчал.

– Но ты – взял.

Барон посидел, тяжело дыша. Сжимал и разжимал кулаки.

– Кто вас послал? – попробовал снова. – Фольтест?

– Фольтест нас не посылал. Мы вызвались сами.

- Куда её повезли?

– Думаю, на Видорт. Не знаю точно.

– Там же одни руины.

– Там устроен лагерь.

– Зачем вам в Видорт?

– Мы должны встретиться с остальными Братьями.

– А после?

– Междуречьем Хотлы и Травы на Марибор. Там, в эльфьих подземельях, вроде бы недавно нашли что-то важное. Что-то, куда мы и должны доставить…

– С-суки, – процедил барон. Тяжело повёл головой.

– Но ты не спросил ещё одного, – сказал вдруг Арцышев всё тем же чуть сдавленным голосом. Тем же, но каким-то другим, едва-едва, но изменённым.

Стрый встрепенулся и стал слушать внимательней.

– И чего же?

– Кто мы такие.

– И кто вы такие?

– Те, кто знает, что ты нашёл в замке Каэр Лок.

– Этого не знает никто, – тряхнул Кроах ас-Сотер головой.

– Потому что ты убил всех, кто был там с тобой?

– Потому что все они остались там.

– Они живы?

– Это не имеет никакого значения. Уже – не имеет.

– Они могут вернуться?

– Если он захочет. И если захотят они. Но они – не захотят.

– Почему?

– Потому что теперь они служат.

– А тебе они не служили?

– Этого не сравнить.

– Зачем же ты забрал оттуда ее?

– Она сама попросила меня.

– И зачем?

– Она мне не говорила.

- Но как ты думаешь?

– Думаю, она хотела увидеть, как живут другие люди.

– А он, тот, к кому ты ездил в замок Каэр Лок, он остался там?

– Да. Но ему нет нужды куда-то идти. Скоро он будет с нами везде.

– И как же его называют?

– Его называют по-разному. Едущий-в-Тумане. Зиждитель Вселенной. Питающий Истоки. Второй Сущий.

– Интересные имена.

– Это – всего лишь имена, ничего большего.

– А как бы назвал его ты?

– Бог.

– Я досчитаю до трёх, – сказал Арцышев, – и ты очнёшься. И не будешь помнить, как отвечал на мои вопросы – запомнишь лишь свои ко мне. Раз. Два. Три.

Слон задел ногой шлем, и тот загремел по каменному полу. Кроах ас-Сотер встрепенулся и заозирался, словно вот-вот только очнувшись ото сна. И где-то так оно и было: хитрец Арцышев, похоже, сумел выжать из ситуации максимум.

«Братство Белой Розы, темерийцы, полурелигиозный орден, – развёртывал между тем перед ними выцеженное – выдавленное – из поддавшегося налётчика Арцышев. – С Фольтестом не связаны – по крайней мере напрямую. Здесь был отряд братьев (в смысле родственников) Борлахов, Петера и Богарда по прозвищу Косоротый. Те самые, из корчмы. За чем они пришли – отцедить не могу. Барон зовёт это „ею“ и считает живой. Остальное вы слышали».

Так они и узнали: в замке Каэр Лок барон повстречал бога. Оставалось решить, что с этим знанием делать.

Но сперва надо было догнать темерийцев. И теперь – не потому, что об этом попросил Кроах ас-Сотер. Вернее, не только потому.

Бог – это отсутствие выбора, говорит Арнольд ван Гаал. Он, Арнольд, бледен, рассеян в движениях, обведён по челюсти не щетиной даже – тенью щетины; в ночном налёте людей Братства Света у него погиб слуга, а второй – был сильно ранен. Стрый так и не понял, для чего доктор увязался за ними. Вернее, не поверил, хотя для логики сим-мира желание доктора гонорис кауза увидать развалины эльфийских подземелий в Мариборе – учитывая двигающие оным доктором идеи Двух Волн – звучало куда как естественно. Бог – это отсутствие выбора, говорит Арнольд ван Гаал и крепче вцепляется в луку седла. Это высшая предопределённость. Это конец свободной воли человека. Если есть он – создатель мира, давший тому закон и сообразность, то что в этой законности и сообразности остаётся человеку? В чём его воля и в чём его самость? Разве что в стремленье ко злу. И вот уж не хотел бы я стать свидетелем такого бога и такого выбора человека.