Владимир Аренев - Ведьмачьи легенды

Он яростно затянулся, пыхнул:

- Если ветер не переменится, ещё до рассвета. Лучше бы вам подготовиться.

– Как раз этим и займусь. – Ведьмак отсалютовал ему и двинулся на бак.

У фока он аккуратно сложил «упряжь», затем спустился в оружейную и принёс оттуда бухту крепкой верёвки. Один конец закрепил у основания мачты, другой – в кожаных гнёздах «упряжи». Прицепил гроздь поплавков, проверил, чтобы крепко держались.

Когда дело было сделано, присел у левого борта. Присмотрел местечко, пока возился с верёвкой; здесь, в тени, его не видели ни марсовый, ни штурман.

Ведьмак вынул из ножен клинок и стал править. Стал слушать.

На каждом судне даже в ночные часы звучат десятки голосов: боцман и квартирмейстер отдают команды, вахтенные ворчат себе под нос, а те, чья смена наступит позже, бормочут во сне. Или разговаривают вполголоса, если не спится.

Сейчас шептались на верхней палубе.

– …думаешь, справится?

– Это смотря кому верить.

– Пока всё так, как говорил Китобой. До мелочей.

– Ага, вот с ними-то и заминочка. Забыл Китобой о мелкой мелочи нас предупредить. О том, что берём на борт не кого-нибудь, а Кукушонка.

– Слушайте, а может, сам не знал?

– Всё не знал да не знал, а потом вдруг узнал? С самого начала они так и планировали, вот что! Ахавель, и Райнар, и остальные все.

– Правильно, балда, а почему? Потому что Кукушонок этот – лучший! Ту тварь обычный ведьмак не осилит.

– Да и Кукушонок (ежли наш лысый вообще Кукушонок) не осилит. Профиль у него другой. У меня кум мытарем в Новиграде, он рассказывал, как туда о прошлом годе доставили «Королевскую фортуну». Слышь, ни одной живой души не осталось.

– Да ну!

– Вот те и «ну»! Когда её нашли, акулы вокруг круги наворачивали, аж бесились. Тела-то все лежали в палубе дн в трюмах. Где он их прикончил – там и… А кровь, стало быть, текла, и смрад стоял, как на живобойне. Вон они только что из воды и не выпрыгивали.

– Тела?!

– Акулы! И это ж не первый такой случай, мне кум рассказывал, пару раз в год проходит слушок, что очередной пират пропал со всей, слышь, командой. Был – и канул…

– Ну и чё? Обычное дело. Сколько их было, сколько ещё будет…

– Обычное, да. Только потом находят корабли. Мёртвые. Когда с телами, когда совсем пустые, только в крови. И часто – разбитые птичьи яйца. Как знак, слышь. И говорят: это такой вот охотник завёлся, лыцарь, борец за справедливость. Нанимается на судно, вроде как все мы, а потом делает своё дело. Выпихивает, значить, других из гнёздышка.

– И чего, сам-то куда потом девается?

– Может, подбирает его какой корабль в условленном месте, а может, есть у него магические приспособы.

– Или он сам – магик. А заодно – вице-губернатор Фабиольских колоний и Шёлковых островов.

– Ты, балда, не зубоскаль, лучше мозгой пошевели. Если этот наш ведьмак – Кукушонок, у него другое на уме. Не тварь уничтожить, а нас всех.

– Ну и чего до сих пор не уничтожил? Хитрый слишком? Или глупый?

– А я вам всем так скажу: нечего гадать. Никто не знает, Кукушонок он или нет. А что ведьмак, и ведьмак хороший, – это точно, имя его на слуху. Приглядывать за ним надо. Когда перейдём Межу и Китобой раздаст оружие, держите лысого под прицелом. Я лично не видел ни одного мага, которого бы не остановил добрый заряд свинца. И хватить уже трепотни, спать хочу.

Вахтенный на юте отбил склянки. На миг всё погрузилось в тишину, только таял в воздухе последний удар колокола.

А потом девичий голос за спиной у Стефана спросил:

– Не против, если я с вами посижу?

Спросил над самым ухом, хотя редко кому удавалось подобраться к ведьмаку незамеченным.

Стефан усмехнулся:

– А ваш капитан, похоже, не из суеверных, – и только тогда разглядел, что это не девушка – подросток, мальчишка лет тринадцати, наверняка из «пороховых обезьян». «Пороховые» оттого «пороховые», что обычно подносят ядра и порох, открывают-закрывают пушечные порты, но кроме этого – драят палубы, помогают коку, приглядывают за тем, чтобы вовремя откачивать из трюма воду. В общем, занимаются самой грязной работой на корабле.

На замечание Стефана мальчишка ничего не ответил. Переступил с ноги на ногу и присел рядом с ведьмаком. Двигался на удивление плавно, сам был невысокий, изящный, с тонкими чертами лица. Одежда на нём сидела ладно, выглядела почти новой, и кожа была без ранок и гнойничков. Впрочем, Райнар и Ахавель тоже носили новьё, да и у остальных наверняка было что-то покраше затасканных рубах. Богатый корабль, фартовый.

– Давно ты с ними? – спросил ведьмак.

Мальчик моргнул и на миг задумался.

– Лет с семи, наверное… А кажется, что всегда.

– Нравится такая жизнь?

– Лучше не бывает! – Он вопросительно поглядел на ведьмака и потянулся к мечу: – Можно?

– Только не ври, что никогда не держал в руках оружие.

- Конечно, держал, – фыркнул мальчишка. – Тыщу раз! Но это же особый, ведьмачий меч!

– Лесть на меня не действует, учти.

Он протянул клинок рукоятью вперёд. Мальчишка ухватился за неё, подпрыгнул и взмахнул мечом.

– Ух ты! Вот это балансировка! А правда, что на них накладывают чары? И куют особым образом? И закаляют в драконьей крови?

– Нет, неправда.

– А мой брат говорил, что закаляют. И что без чар – никак! – Он тихо засмеялся, и тут же лицо его переменилось, как будто озарилось изнутри молочным лунным светом. – Вот разочаруется, когда узнает! Лучше не говорите ему.

– Он тоже здесь, на «Брендане»?

– Ну конечно! – Мальчишка сделал пару выпадов в пустоту. Руку держал умело, запястье не выворачивал, предплечье не «зажимал».

Запрыгнув на планширь, он, балансируя, пробежался взад-вперёд, соскочил обратно, сделал кульбит и оказался снова рядом с ведьмаком. Всё – за пару-тройку мгновений. Видно было, что «Брендана» он знает от и до и все эти трюки проделывал не раз.

– Славный клинок! – Он бухнулся рядом со Стефаном, хмыкнул и провёл пальцем по лезвию. Тут же и ойкнул, скорей с восхищением, чем от боли.

– Осторожнее.

– А, ерунда! – Мальчишка сунул палец в рот. Поёрзал, вглядываясь в ночь, потом вскинулся: – О, а вот ещё: все говорят, что ведьмаки сражаются только с безмозглыми чудовищами. Ну, с гламанцами, жагницами, скинноками, серпентусами… А вот, скажем, тритонов не трогают. И киноцефалов тоже. Правда?

– В основном так и есть, – сказал ведьмак, помолчав. – «Кодекс Беловолосого» утвердили для всех отделений Фабиолии, но бывают, конечно, исключения из правил.

– Потому что, – он явно цитировал, – «иногда люди страшнее любых чудовищ»?

– Потому что иногда у тебя не остаётся другого выбора. Ведьмак протянул руку, и мальчишка, чуть помедлив, вернул меч.

– А потом, – сказал мальчишка другим тоном, каждую ночь вы просыпаетесь от собственного крика, по тому что вам снятся кошмары. И понимаете, что сказка про добро, которое якобы можно сделать из зла, – лжёт. Потому что… – Он вдруг замолчал и уставился себе под ноги. Осторожно, не отрывая их от палубы, приподнял одну, затем другую подошву.