Владимир Аренев - Ведьмачьи легенды

- Ага, – сказал я. – А потом – вашим. Мы ведь когда-нибудь уйдём, сами ведь говорили. Из Польши уйдём, из Афганистана – тоже уйдём. А вы – придёте после нас. Для вас тоже придумают что-то красивое и возвышенное.

Я говорил уверенно – на меня словно озарение нашло, словно я и в самом деле видел будущее. Такое со мной иногда бывает.

– А ты как объяснишь деду, что можно было ничего этого не затевать? – спросил я со злостью. – Нужно было просто подождать, и Лесные ненавидели бы только нас? Или мы вывозили бы их на курорт для размножения. А сын старика, Болеслав, да? Он бы остался жив. Сколько ему ещё дней мучиться?

– Отмучился, – тихо сказал Стефан, так тихо, что я прочитал это слово только по его губам.

Не прощаясь, мы ушли. Через несколько километров нас остановил патруль. Потом отвезли прямо в штаб Северной группы войск. Долго там расспрашивали. Мы ничего не скрывали.

Собственно, рассказывал я, ребята ничего толком не видели, а если видели, то не поняли.

Вот, в общем-то, и вся история. Я до сих пор не знаю, что потом произошло в замке Рубежа, как там всё обернулось у наших ребят, ушедших в Дьявольский Край. Мне не удалось найти никого, кто там служил. Что это значит?

Никто не вернулся? Или никто не хочет рассказывать, что именно там видел? Может быть. Я, в конце концов, тоже ведь не болтаю о том, что видел живого дракона и своей рукой убил «живую тень»? Даже с сослуживцами мы об этом не говорим.

Однажды я разговаривал с парнем, служившим в Афганистане. Он упомянул легенду о змее, которая спасла солдата, и сказал, что там ещё и не такое бывало. Я попытался его разговорить, но он словно спохватился и дальше говорил только о засадах, душманах и о своей ране. А я не настаивал.

Прошло уже тридцать лет.

Мне иногда становится страшно от мысли об этой глыбе времени. Я так и не решился съездить в те места, где служил. Была возможность, а я не поехал. Наверное, испугался.

Сейчас я твёрдо знаю, что человеческая жизнь состоит из знания, веры и надежды.

Вначале человек знает, что всё будет хорошо.

Потом – верит, что всё ещё наладится.

А потом – надеется, что его дети будут жить лучше и правильнее, чем он.

Вот и я надеюсь, что Мехтиеву не пришлось перестреливаться с Багдасаряном, когда рушился Союз и Армения делила с Азербайджаном земли. Я надеюсь, что Лёшка не умер от цирроза печени, и надеюсь, что его сын не воевал в Чечне. Я очень надеюсь, что моим внукам не придётся драться с внуками Галимова за Крым, а дети Люцины и Ежи не попали и не попадут в Афганистан.

Я не знаю, не верю.

Мне осталась только надежда.

Июль, 2012 г.

– Хоп! – сказал Арцышев, и стало так.

Володька, впрочем, качал в сомненье головою: мол, так-то и мы можем. Мол, учёны.

Володьке светил вскорости сим-чин мага, и от фокусов с цифрой он не торчал. Вот от фейерверка, пусть даже простенького, крышу ему сносило, как домик девочки Элли – прочь из Канзаса.

Володьку они получили по протекции Трояна: как боевую единицу широкого профиля. Вообще от Трояна им всем – каждому! – досталось столько, что впору было подозревать ловушку и заговор. А специалистом по заговорам, как ни крути, был тот же Арцышев, так что все его нынешние фокусы и финты вполне могли оказаться проверкой. Или передачей информации. Ну, или, с тем же успехом, банальным пробросом.

Впрочем, в сложившихся обстоятельствах никакой роли это не играло – если всё, о чём рассказал тот же Троян, было правдой.

– Слушайте! – сказал Слон. – Да слушайте же! Это как же: раз! – и нас четверо? Вот так просто, по щелчку, – он и вправду прищёлкнул пальцами.

Арцышев чуть изменил последовательность каналов, развёл руки: из-под ладоней пыхнуло холодным светом. Его раздражение отчётливо дисгармонировало со щенячьим восторгом Слона.

– О! – сказал Стрый. – Не забыть бы теперь маме позвонить, порадовать.

Арцышев тихонечко заржал. Слон поглядел – на них обоих – с обидой.

Между тем по сторонам тянулись домики окраин: приплюснутые и серые. Козыч и вообще-то был городком – так себе, одно название. Такой… и слова не подберёшь сразу. Окаменелость прежних эпох в оправе стекла и металла. Копролит. Стрый помнил, как они неторопливо ехали через центр: Слон раз за разом гукал полурастерянно-полувосторженно, прилипая к окну, а пальцы подёргивались на сэлф-контактах – старина Слон всерьёз отрабатывал свой хлеб, отыгрывая грошовое их прикрытие: ну, словно хоть кто-то мог поверить в инфантерию от журналистики, стряпающую репортаж о симе на «тёплой точке», в границах местности. Он вообще очень серьёзно относился ко всему, что приходилось работать здесь и сейчас – нет, мол, ничего правдивей обмана. Фишка с репортажем была только частным случаем.

Его и прозвали-то именно за эту серьёзность и основательность.

Попадающиеся по дороге жители внимания на них не обращали: конечно, где-то среди них должен был сидеть визор «щита» – да не один! – но пытаться его отыскать казалось задачей никчемушной: план-то и состоял в нарочитой открытости входа. Бросить булыжник в пруд и глядеть, как станут расходиться волны.

Если, толкнулось от Володьки, здесь вообще было что искать – несмотря на все напутствия Трояна.

– Слушай, – гудел над ухом Слон, – а правда, что это они в такую глушь закопались? Типа реноме?

Учитывая расписанные наперёд роли, Стрыю его было даже жалко. Чуть-чуть.

– Слон, уймись, а? – попросил Арцышев, что-то прикидывая и вертя головою вправо-влево: довольно быстро, будто отслеживая шнырящую перед глазами мошкару.

Комм-фон в Козыче был никакой, под стать городу: пара-тройка толстых серых фоновых официал-линий да россыпь мусора – как местного, так и залётного. Особенно Стрыя впечатлила надпись, изгибавшаяся в нулёвке поперёк дороги: «Валяй за Черту!». Если фиксироваться на надписи, позади неё проступал силуэт лодочника в подоткнутой за пояс хламиде, с худыми голыми ногами и с веслом наперевес.

Харон этот казался настолько уместным ситуации, что Стрыя даже дёрнуло чуток.

Арцышев остановил «корону», вышел, огляделся. Остальные выгрузились следом. «Корона», покорная воле Арцышева, мигнула «ст опами», покатилась неторопливо к трассе. Они стояли неподвижно, и только Слон переступал с ноги на ногу, присвистывая на выдохе.

В последних наставлениях смысла не было: слова выучены, роли назначены. Прикрытие официальное (журналистика), прикрытие неофициальное (активный поиск сим-депривированной личности; заявление родственников, данные трекинг-маршрутизации, виза «щитов»), цели первых приоритетов, цели вторых приоритетов, реальные и ложные. Задача-минимум: войти, пошуметь и, как сказано, взглянуть на расходящиеся круги. Задача вероятностная – поиск артефакта второго порядка.