Станислав Смакотин - Немой пророк

Несколько лихих поворотов, пара виражей со свистом казака, и наша адская повозка сворачивает… Сворачивает…

К горлу вдруг, нежданно-негаданно, подкатывает здоровенный ком размером с яблоко… А в глазах пропадает резкость – что ты будешь делать!..

— Сто-о-о-о-ой!!! — кричу я во всё горло казаку. — Да стой же ты, окаянный! Остановись!!!

Казак удивлённо оборачивается, но послушно выполняет приказ. Я же, не дожидаясь, пока пролётка окончательно остановится, соскакиваю с подножки и, не обращая внимания на понимающе улыбающегося Деникина, быстро подбегаю к каменному ограждению набережной, навалившись на его шершавую поверхность. Наверное, со стороны я выгляжу чудиком и полным идиотом, но мне сейчас ровным счётом всё равно.

Меня интересует зрелище у берега. Зрелище, надо сказать, жуткое: совсем недалеко от этого места из воды торчат серые силуэты кораблей. Я помню их названия: это броненосцы «Ретвизан» с «Победой», крейсер «Паллада» и «Амур», минный транспорт. Затопленные при сдаче крепости корабли той ещё, Макаровской Тихоокеанской эскадры – японцы так и не успели их поднять. И наши, видно, тоже пока не тележатся. Зато дальше, у самого выхода из бухты стоят на якорях уже родные, которые готов обнять, как старых друзей! Жадным взглядом я обвожу знакомые силуэты, названий которых мне не надо читать, я узнаю каждый из тысячи им подобных: «Ослябя», «Александр, «Орёл», «Бородино»… «Аврора», «Алмаз», «Жемчуг»… Но где же виновник всех моих счастий и несчастий? Ты-то где, эй?!..

«Суворов» стоит чуть поодаль, как и положено флагману. Гордый двухтрубный красавец сверкает выкрашенными боками, борта выглядят так, будто корабль только-только сошёл с заводских стапелей! Во всяком случае отсюда, с расстояния нескольких сот метров броненосец смотрится словно идеальная модель под стеклом у педантичного коллекционера! Отремонтировали красавца, ну какие же молодцы, ей-богу!!! Ещё в питерских газетах я читал, что новоиспечённый контр-адмирал Бэр решил сохранить флагманом «Суворова», хоть и сам прошёл полмира командиром «Осляби». Моряки ведь суеверны, как никто! Знал бы Бэр, кто помог эскадре и ему в том числе выкарабкаться из той переделки… И что «примета» эта стоит сейчас на набережной и курит вместе с Деникиным… То-то удивился бы бородач!

— Воспоминания захлестнули? — облокачивается рядом со мной Деникин.

— Ещё какие, Антон Иванович… — я обвожу взглядом пространство бухты. Там, на сопках видны стены фортов знаменитой крепости, о героической обороне которой так много читал в детстве и юности. Именно отсюда, в то злосчастное мартовское утро выводил эскадру навстречу японцам адмирал Макаров, и где-то там, чуть дальше, покоится броненосец «Петропавловск», ставший его могилой… Слишком много несправедливости и боли для моей страны вместил в себя этот маленький участок суши! И утверждение, что Порт-Артур должен быть и навсегда оставаться русским – не полежит никакому сомнению. Наш он, и точка!

Жирная чайка, что-то гаркнув на своём языке, стрелой падает в море неподалёку. Скрывается на миг в пене, и вот уже победоносно взмывает вверх, сжимая в клюве охреневшую от такого поворота рыбу. Коллеги охотницы, заприметив везение конкурентки, устремляются было за ней – но куда там! Не отдаст! Сделав пару виражей в воздухе, пузатая птица улетает куда-то в сторону труб «Осляби». Кстати, с лёгким дымком, как и остальные корабли – следовательно, эскадра под парами?

— А я полагал, эскадра во Владивостоке? — выхожу я из раздумий.

— Месяц уже как пришла.

— Вся?

— Почти. Как и англичане тоже… Там! — Деникин с задумчивым видом кивает в сторону моря.

— Там?.. — я недоумённо перевожу взгляд на выход из бухты, где между двумя сопками видна линия горизонта.

— Ну да, там… В порту Вэйхай, что через залив, по слухам стоит до тридцати английских военных кораблей… Из которых едва ли не половина – броненосцы, — стрельнув окурком в набегающую волну, полковник мрачно сплёвывает.

Проводив взглядом исчезнувшую в море папиросу, я ошалело чешу затылок.

Вэйхай, Вэйхай… Что-то такое я слышал – название в последнее время было на слуху и нет-нет, да мелькало в столичных газетах. Кажется, это самая восточная британская колония, расположенная на территории Китая?..

Самое большое моё желание сейчас – шоркнуть ножкой, и, ковырнув в носу, скромно сказать: «Страна, а я ни при чём! Я ведь как лучше хотел, эй?!..» Потому как обоюдные отзывы послов, воинственная риторика в прессе, английский флот через пролив от Порт-Артура… Это что же такое я натворил тут, в прошлом? Старина Рожественский в моей временной ветке ладно, Цусиму хоть продул, и на том вроде всё устаканилось… А здесь, получается, Цусимы вроде как не было, Япония в заднице, зато самый боеспособный флот мира вблизи ошивается?!.. Что-то, как-то… Вовсе не хочется мне почему-то выходить завтра в море на крейсере. Может, другие варианты имеются и вообще? Интересно, Ламсдорф, которого я так ни разу и не видел за всё время вблизи – того же мнения?

Вспомнив, что я здесь делаю и зачем, я окончательно мрачнею: «Тоже мне, ощутил вкус свободы: Россия ему, Порт-Артур русский… Завтра ты выйдешь в море, и вместе со Спиридовичем пойдёшь на одном из этих кораблей в Корею. Северную, Южную – неважно, она тут вообще вся одна… А где-то далеко твоя любимая женщина, с которой нет вообще никакой связи, возможно, уже выехала в Европу! Ты же сам ей наплёл про Вьетнамский Далат? В который она должна будет приехать к тебе? А что ты предпринял для того, чтобы вырваться-то отсюда? Что? Да ровным счётом ни-че-го!!! То-то будет позорище, если тебя из Кореи доставят обратно, а она – там!!!

Я оборачиваюсь к Деникину:

— Антон Иванович, пожалуй, хватит с меня воспоминаний! Вы не могли бы отвезти меня в квартиру к Павлу Ивановичу? Ну, где он тут обитает?.. Я лучше дождусь, пока он отобедает, у него дома. Прошу вас!

Большие часы с гигантским маятником громко тикают, равномерно отсчитывая минуты. В своей прошлой жизни, до попадания сюда я мог по пальцам пересчитать, сколько вживую видел таких вот монстров. Ну, где-то в музее, возможно, ну в городской администрации, кажется… Зато здесь я могу составить для себя целую коллекцию встреч с большими маятниковыми и немаятниковыми часами. Неразделимых с собственными хозяевами: я видел их в каюте Рожественского, в поезде Линевича… Встречал в Морском собрании Владивостока и персональном вагоне Витте. Весь Александровский дворец был ими утыкан, можно сказать, и безусловно самые главные часы империи отбивали время в кабинете Николая Второго. Иногда мне вообще кажется, что большие часы – это как «Мерседесы» в двадцатом веке, у кого больше, тот и круче. Надо же чем-то меряться, за отсутствием массового автопрома… Стоят они и тут, в квартире царского наместника на Дальнем Востоке генерала Мищенко – большие и с амурчиками, всё как полагается. Мода?..