Сергей Лифанов - Сердце запада

через земли чероки в Джорджии — вот тогда во время переговоров

Джеймс и повернул как-то так, что отхватил немалый куш. У него

были сотни акров земли, паромы в Джорджии, Алабаме и

Теннесси — вы только представьте, сколько от них дохода, —

торговые посты, магазины...

— И рабы, конечно, — дополнил Квинта.

— Ну да, рабы, — согласился Саймон. — Зачем все эти акры земли, если рабов нет? У него было не менее сотни рабов. Хозяином для

рабов он был жестоким: одного негра, пойманного на краже, он

приказал сжечь живьем. И он прямо в подвале своего дома

устроил карцер.

— Во-во, о доме расскажи, — подсказал Джемми.

— Ну что — дом? — сказал Саймон. — Хороший дом. Не дворец, конечно, но в Джорджии тех времен таких домов мало было.

Дерево со своих земель, кирпич тут же на плантации делали, петли, гвозди и всякое — в кузне, что принадлежала Ванну. На

первом этаже три комнаты: холл и по бокам от него гостиная и

столовая. на втором — холл и по бокам от него хозяйская и

гостевая спальни. В подвале — винный погреб.

— И карцер, — напомнил Квинта.

— И карцер, — согласился Саймон. — И вокруг этого персиковый

сад на тысячу деревьев, яблоневый намного поскромнее — на

полторы сотни, шесть амбаров, пять коптилен, винокурня, магазин, дома для рабов, поля, огороды, конюшни, скотный двор, кузня, мельница, да еще под боком миссия моравских братьев.

Миссия, само собой, поскромнее дома Ванна была: когда

президент Монро в тех краях путешествовал, ему предложили в

миссии остановиться, но он предпочел у Джо Ванна погостевать.

ДАЙАМОНД ХИЛЛ, ПОМЕСТЬЕ ВАННОВ НА ТЕРРИТОРИИ

ЧЕРОКИ (СЕЙЧАС ШТАТ ДЖОРДЖИЯ)

— Хорошее хозяйство, — позавидовал Джемми.

— Неплохое, — поддакнул Саймон. — Ну, на самом деле, при жизни

Джеймса оно малость поскромнее было, он ведь всего пять лет в

новом доме пожил, однако было что оставлять в наследство, было.

Только Джеймс стал уж очень много пить, и семью это очень

беспокоило. Ну и я, пожалуй, в это не верю... — заявил Саймон

дипломатично, — но ходили слухи, что его сестра позаботилась, чтобы он побыстрее помер, пока все не пропил да не проиграл. Да

и с мужем другой сестры у Джеймса нехорошо получилось: дуэль у

них была, и Джеймс зятя убил. Джон Фоллинг или Фаулинг? —

задумался Саймон. — Не помню точно, как зятя звали, детей у них

с Нэнни Ванн вроде не было... Так что, кто убил Джеймса —

непонятно. А скорее всего, кто-то из недругов постарался: врагов у

Джеймса было много, и пристрелить его в той таверне у

Баффингтона много кто мог захотеть... да хотя бы Александр

Сандерс, который за пару лет до того собирался вместе с Ванном и

Майором Риджем убить Даблхэда, а потом Ванн с ним

рассорился... Джеймс ведь очень несдержан был, и на язык, и на

руку, врагов себе создавал легко. Там ведь и чисто личные счеты

могли быть, и политические.

— И вот его пристрелили... — проговорил Квинта.

— Ага, — согласился Саймон. — Сидел он в таверне, в одной руке

бутылка, в другой — стакан, вдруг приоткрывается дверь, просунулось ружье — бах! Кто выстрелил, никто и не заметил.

Сыну его любимому в ту пору только одиннадцать исполнилось, но

он его всюду с собой таскал, вот и в тот день Джо был там же, в

таверне. Негр Джеймса, как увидел, что хозяина застрелили, мигом подобрал бумажник хозяина, подхватил сына — и бегом

домой. А Джеймса там недалеко от таверны и похоронили.

— И все денежки перешли к Джо?

— Не сразу. Джеймс написал завещание, что все оставляет сыну

Джозефу: и дом, и имущество, да только завещания — это всё

придумки белых, а по нашим обычаям дом, в котором жена жила

— остается жене, а прочее имущество делится между детьми. А жен

у Джеймса много было — я о пяти знаю, и детей тоже хватало. По

обычаю, вот этот дом Джеймса, о котором я рассказывал — он

должен был Пегги Скотт достаться, она в нем жила. А матерью

Джо была Нэнси Энн Браун, она Пегги сводной сестрой

приходилась. Вот тут тоже чуть было гражданская война не

началась — ну еще бы, такие деньжищи на кону. Но совет племени

подумал, чью сторону держать выгоднее — и отдал основное

наследство Джо, а прочим детям так, небольшие доли. Вот так он и

стал — Богатеньким Джо Ванном («Rich Joe» Vann). Потом, уже

много позже, как наследство поделили, из Теннесси еще одного

парнишку привезли, тоже вроде как сын Джеймса, но ему ничего

не досталось.

— Да, неплохое наследство, — согласился Квинта. — Сотня рабов, торговые посты, земля — кстати, сколько акров?

— Две тысячи, — ответил Саймон. — И еще в банке двести тысяч

долларов.

Квинта присвистнул:

— Ого! Полвека назад это были хорошие деньги!

— Они и сейчас хорошие, — возразил Джемми.

— В свои одиннадцать лет, конечно, Ричи Джо не хозяйствовал, но

как подрос — так взялся, — продолжил Саймон. — Дом немножко

переоборудовал. Лестницу сделал... чудо, а не лестница, говорили: в воздухе висела, ни на что не опираясь. На самом-то деле, конечно, не висела, на консоль опиралась, но кого это волновало?

Главное, ни у кого такого чуда не было. И комнат Джо больше

понадобилось. У Джеймса на чердаке кладовые были, а Джо в

детские комнаты переделал: чтобы, значит, для мальчиков

большая комната была и для девочек поменьше.

— Детей много? — спросил Джемми.

— Одиннадцать. Не помню, кто из них в Джорджии родился, но и

там много ребят уже было.

— А жен? — спросил я.

— Две, — ответил Саймон. — В большом доме Дженни Спрингстон

жила, а за полем, в домике поменьше — Полли Блэкфут.

— Он разве не христианин был? — спросил Джемми.

— Он был чероки, — ответил Саймон. — И вот жил он себе поживал

в Джорджии, когда вдруг белые решили, что индейцев в