Сергей Лифанов - Сердце запада

Джорджии быть не должно. И поместье у Джо отобрали: придрались к тому, что он нанял белого управляющего, а, оказывается, закон уже приняли, что нельзя индейцам белых

нанимать. Джо попробовал судиться, да только ему всего 18 тысяч

долларов компенсации выплатили, а против настоящей цены

плантации это крохи, там только один дом в десять тысяч

оценивался.

— Дом, милый дом, — с сарказмом пропел Квинта слова

популярной сентиментальной песенки.

Саймон хмыкнул:

— Будете смеяться, а автор этой песни провел в подвале дома

Ванна две недели — как раз в карцере для рабов.

— Это как?

— Да вот выступал против того, чтобы индейцев выселяли, его

новый хозяин дома и посадил, чтобы охладился. А песенка, конечно, не про дом Ванна сложена, он ее много раньше сочинил.

Ну и вот, потеряв поместье в Джорджии, Джо пожил год или два в

другом своем поместье, в Теннесси, а потом собрал вещички — и

переселился уже сюда, — Саймон ткнул пальцем куда-то на северо-

запад. — Осел в Уэбберс-Фоллз и дом там поставил, точную копию

прежнего, только этот дом в войну сожгли.

— И негров пришлось новых покупать... — вроде как

посочувствовал Квинта.

— Зачем же? — возразил Саймон. — Негров-то не отбирали, так что

все чероки своих негров сюда забрали. Не, ну докупили и еще, кому мало оказалось. Должен же кто-то на плантациях работать...

— Саймон вспоминал о рабовладельческом прошлом своих

соотечественников с явной ухмылкой. Я уже давно за ним такое

замечал. И ведь не аболиционист же, ведь за конфедерацию

воевал.

— А сколько у тебя до войны негров было? — спросил я.

— У меня? Ни одного. Зачем игроку негры? А у родичей были, да. Я

же уже говорил, что я из «трехсот семейств». Ну, из тех чероки, что

всё-всё-всё у белых старались перенять — и плохое, и хорошее.

— А я слыхал, все негры у Ричи Джо сбежали в Мексику, — сказал

Квинта. — Восстание было, и сто негров подались в бега, по дороге

убивая белых и освобождая рабов на плантациях...

Саймон хмыкнул.

— Лет через сто будут говорить, что негров была тысяча, —

проговорил он. — Не было никакого восстания. Ну, вот такого, как

вам рассказывали, точно не было. Было дело, сбежали негры у

Ванна. Двадцать негров, но не только его, других хозяев тоже

были. И пошли негры в Мексику, а Мексика в ту пору еще

начиналась прямо за Ред-ривер, Техас еще их был. И рабство в

Мексике к тому времени уже отменили, хотя, знаете ли, то, что там

у них сейчас — ненамного лучше рабства. Но негров на рынках

больше не продают, это да. Ладно, это уже подробности. Шли, значит, эти негры, шли, встретили по дороге еще негров

пятнадцать, а эти сбежали от криков и тоже в Мексику

направились. И все эти негры, понятное дело, по дороге малость

грабили магазины или фермы, потому что им нужна была еда, ну

и от лошадей или оружия они тоже не отказывались. И, конечно, так просто свое добро никто отдавать не хотел, да и ловчие

команды за неграми выслали, — в общем, на территорию чокто

дошли не все — кого убили, кого поймали по дороге. Но двадцать

один негр дошел. И пошли они уже дальше по территории чокто,

— Саймон сделал паузу, чтобы налить себе пива из бидончика. — А

здесь уже встретили двух охотников на негров, которые как раз

поймали семейку беглецов: трое взрослых и пятерых детишек. Ну

вот этих охотников они и убили: один белый был, а второй

индеец, из ленапе... делаваров по-вашему. И пошли негры дальше

к Ред-ривер. Если б не детишки, так может, и переправились бы

они в Мексику, но с детишками медленно двигались: настигли их.

Всех вернули хозяевам, кроме пятерых, тех казнили за убийство.

Джо Ванн своих беглецов отправил кочегарами работать на

злополучный пароход «Люси Уокер», а чероки после того случая

законы против негров ужесточили: отпущенным неграм на

территории проживать нельзя, пусть убираются подальше, а за

отлов беглых начали хорошую награду давать, так что многие

чероки, у которых своих рабов не было, через ловлю чужих рабов

даже разбогатели.

Мы помолчали. Джемми свистнул с улицы Шейна Келли и вручил

ему бидончик. Мальчишка живо сгонял в салун за добавкой.

— А что это за злополучный пароход был? — спросил я. — Люси...

как ее там?

После того, как я чуть не взорвался с пароходом «Султана» в

прошлом году, истории с пароходами меня не то чтобы очень

сильно

интересовали,

но

таки

пробуждали

нездоровое

любопытство. Но мои приключения на «Султане» наш «мужской

клуб» уже отлично знал, а вот я про злополучную «Люси» слышал

впервые.

— Пароход, который взорвался, — подтвердил мою догадку

Саймон. — Люси Уокер — это не имя девушки. Это лошадь,

которую Джо Ванн купил в Мемфисе. Славная, говорят, была

кобылка, из той породы, что отлично пробегают четверть мили.

Часто побеждала в соревнованиях, а жеребят ее Джо продавал аж

по пять тысяч долларов. Вот когда Джо купил себе пароход — он

его в честь кобылы и назвал. Думал, наверное, что железная

«Люси» будет так же шустро бегать...

— И устроил гонки себе на гибель, — неодобрительно вставил

Джемми. — И пассажиров погубил.

— Никто не знал, что пароход принадлежит индейцу, — сказал

Саймон. — Да Ричи Джо на индейца-то не очень похож был. Вот у

меня порой спрашивали приятели, нет ли у меня индейской

родни...

Если б Саймон встретился мне вдали от Индейской Территории, я

индейца в нем не заподозрил бы: ну да, волосы черные — бывает, но глаза-то голубые, и в покрое морды никакой типичной

широкоскулости. Вот разрез глаз... а может быть, и на разрез глаз

внимания не обратил бы, если б при знакомстве мне прямо не