Сергей Лифанов - Сердце запада

отличается. Юбки у девочек покороче, а так и панталоны, и

нижние юбки, и корсеты всякие — это все как у взрослых... ну, у

меня во всяком случае такое впечатление, так-то я, понятное дело,

девочек не раздевал. И да, чтобы на велосипед сесть, мах ногой

надо не хуже, чем в канкане делать, рама у моего велосипеда

высоковата. Так что точно, приличия нарушаются.

Я вынул из кармана записную книжку и сделал пометку про

дамскую раму, а потом припомнил:

— На днях миссис Рейс мимо нас проезжала. На ней такой костюм

был... не знаю, как называется. Юбка по колено и под ними

штаны.

— Блумеры, — неодобрительно сказала миссис де Туар. — Такое

только северянка могла надеть!

— Какая ж миссис Рейс северянка? — удивился я. — Ее муж, конечно, служит в армии юнионистов, но они оба из Миссури, я с

их родственниками в Канзас-сити знаком. Ее дед из Вирджинии, а

его — вроде откуда-то из-под Чарлстона... уж из Каролины —

точно. Очень удобная одежда для конных прогулок, — вернул я

разговор на прежние рельсы.

— Леди ездят верхом бочком, в женском седле, — возразила миссис

де Туар.

— Так это же неудобно!

— Зато прилично и красиво.

— И без посторонней помощи, я думаю, в седло не сесть.

— Леди не должны никуда ездить без сопровождения, — возразила

миссис де Туар.

— Да? В наших краях иногда приходится и без сопровождения.

Вон, если Сара Бишоп не села б на лошадь да не прискакала в

город, так бандиты и лошадь бы увели, и с Сарой невесть что

сделали б. Нет уж, пусть лучше наши девочки штаны носят да по-

мужски в седле сидят! И, кстати, когда Фокс домой вернется, надо

его попросить, чтобы девочек поучил нормально в седле

держаться. И стрелять, — добавил я. — Так что, мэм, не возражайте

и начинайте шить штаны. И штаны для Сильвии тоже за мой счет,

— сказал я, поняв заминку миссис де Туар. Все-таки на нашей

улице богачей пока не было, и пошив новых штанов мог вызвать

серьезный финансовый кризис в любой семье. Я тоже богачом не

был, но мой карман грели присланные из Миссури проценты. А

если на две пары штанов их не хватит, попрошу Джемми

Макферсона записать в кредит. Продержусь как-нибудь до

следующей получки. На самый худой случай можно одолжить

пару-тройку баксов у Келли — вот человек, которого пошив

штанов на край финансовой бездны не поставит... если, разумеется, он не будет жалеть розог для младшего отпрыска — у

того штаны требовали ремонта практически каждый день, даром

что их сшили из самой прочной мешковины.

Штаны всей округе, надо заметить, шились именно в нашем доме

и именно силами миссис де Туар. Джемми Макферсон, выкупив

наш дом, устроил в бывшем операционном зале магазин одежды, тканей и всякой прочей галантереи, но денег на новую одежду в

округе обычно не хватало, так что тут же поместились рядом

сэконд-хэнд, ателье и мастерская по ремонту одежды — все силами

миссис де Туар. От зари до зари эта женщина что-то делала: шила, штопала, пришивала пуговицы, да еще и по пансиону

распорядиться успевала. Еды она, правда, не готовила, все

питались в столовой рядом, и стирку с глажкой мы отдавали Мэгги

Браун, но и помимо этого работы хватало. Понятное дело, одна

немолодая женщина такое хозяйство не потянула бы, но мы

подключались, если работы было много: девочки подрубали швы

и штопали, а я навострился раскраивать детские штаны и

платьица из старых отцовских брюк и материнских юбок... ну, выкройка — это тоже чертеж, как оказалось. Джемми для ателье

купил в кредит швейную машинку, а доходы были грошовые, поэтому все существование ателье пока было убыточным, но мы

питали надежды на лучшую жизнь, особенно если за эту лучшую

жизнь мы сейчас сражались не в одиночку.

Купив машинку, Джемми завел привычку хоть раз в день

приходить и задумчиво смотреть на нее: ценное оборудование

простаивало. Разумеется, без машинки ателье было и вовсе не

конкурентоспособным, но однако то, что машинкой пользовались

час-два в сутки, терзало нашего домовладельца.

— Что страдаешь? — Спросил я его однажды. — Купи денима, найми швею, нашей рабочих штанов для техасских скотогонов —

они не залежатся.

— Вот и взялся бы, — буркнул он неприветливо. Мысль между тем

в его голове явно укоренилась.

— У меня денег нет.

— У тебе никогда денег нет, — согласился он, задумчиво глядя на

приближающуюся от города почтовую карету. — Э, вроде

останавливается... Приехал кто?

В самом деле, почтовая карета обычно притормаживала дальше, у

парома через речку Пото, а если вдруг останавливалась около

салуна или около нас — значит, высаживали пассажира или

оставляли посылку. Вот и сегодня карета остановилась перед

нашим крыльцом, и кондуктор, обращаясь к даме внутри кареты, провозгласил:

— Вот Уайрхауз, мэм, как вам и нужно!

То, что наш дом называют Уайрхауз — от слова wire, то есть

проволока, я уже не первый раз слыхал. Проволокой в наших

краях называли телеграф. Дорога, вдоль которой телеграф

несколько лет назад уже пришел в Форт-Смит из Миссури, тоже

именовалась уже не Тропой осейджей, Осейдж-трэйл (кто и когда

на ней последний раз индейцев видал?), а Уайр-роуд, Проволочной

дорогой.

Так

что

все

логично:

дом

для

телеграфистов — Уайрхауз.

Кондуктор выставил багаж дамы в дорожную пыль, карета

покатила дальше, а дама стояла и рассматривала нас с Джемми, стоящих на крыльце, и несмело улыбалась. Лет ей было около

тридцати и для Форт-Смита она выглядела слишком нарядно, хотя

и малость помято. Ну да, дорога, карета, далекая от