Марчин Вольский - Реконкиста

Сумерки застали нас на предместье Сен Жак. Продираясь сквозь забитые толпой улицы, мы перемахнули остров Сите, но, вместо того, чтобы направиться к дворцу Пале Рояль, который был резиденцией Ришелье, д'Артаньян приказа нашим повозкам свернуть в открытые ворота Лувра. Громадный замок казался совершенно нежилым, всего в паре окон видны были огоньки свечей. У лестницы нас ожидал всего один мужчина: Мазарини.

– Вы уже здесь! – воскликнул он, пожимая всем нам руки. – А мы уже теряли надежду, быстрее же, ах, быстрее!

В широченных коридорах дворца царил пронзительный холод, кружили дышащие в замерзшие руки охранники. Мы быстро прошли приемные прихожие; тайными переходами, что были устроены внутри стен, за стенными панелями и гобеленами, нас провели в зал, наконец-то теплый, с огнем, бушующим в двух каминах, с окнами, закрытыми толстыми занавесями. Огромный стол был накрыт свежими скатертями. Рядом со столом я заметил небольшую группу одетых в темное женщин, среди которых царила одна, уже немолодая, умеренно красивая, с покрасневшими от слез глазами.

– Вы же спасете его, мастер, заклинаю вас всем святым… – воскликнула она, увидев нас.

Я узнал Анну Австрийскую. Рядом с ней, на небольшой кроватке лежал красивы мальчик, лет, похоже, трех, с красным от горячки лицом. Увидев нас, он поднял свои длинные ресницы и прошептал:

– Я Людовик XIV, а вы?

– Деросси, – ответил я ему, после чего обратился к королеве: – Представляю Вашему Величеству доктора де Лиса.

Амбруаз склонился над мальчиком.

– Врачи подозревают слепую кишку… – сказала мать.

Де Лис поднял простынь, осторожно коснулся паха, пошевелил ногой мальчика. Мы услышали болезненный стон.

– Я знаю, что вы оздоровили Савинье де Сирано, хотя никто ему не давал ни малейшего шанса на выживание, – произнес Мазарини. – Спасите нам дофина!

– Приготовьте побольше горячей воды, прокипятите мои нструменты, – бросил хирург указания нам и дворцовым слугам. – Пока же я хочу переговорить с медиками.

Консилиум в прилегающем кабинете длился недолго, несколько минут был слышан шум возбужденных голосов, после чего дверь распахнулась.

– Эти коновалы считают меня шарлатаном, – рявкнул, выходя, Амбруаз.

– Но мы вам доверяем, – сказала Анна Австрийская, оглянувшись на легата.

– Его Высокопреосвященство прислал письменное согласие короля на эту процедуру, – прибавил Джулио. – Вместе с Его Величеством он пребывает в Руане, и через два дня прибудут сюда. Но мы, похоже, не можем ждать их с операцией.

– Боюсь, как бы уже не было слишком поздно, – вздохнул я. – Похоже, уже началось воспаление, а наш пенициллин пока что еще далек от совершенства.

Уже использование тампона с эфиром вызвал возмущение среди фрейлин, на а блеск скальпеля призвал более резкие протесты.

– Месье лейтенант, всех выгнать из зала, – рявкнул де Лис д'Артаньяну. – И побольше свечей, как можно больше света!

Д'Артаньян исполнил указание, выведя и Мазарини.

– А я останусь, – заявила Анна Австрийская.

Доктор, достаточно бесцеремонно, указал ей на шезлонг под стенкой.

– Туда! – Затем, обращаясь уже ко мне, сказал. – Маэстро, попытайтесь определить группу крови дофина. Сделайте исследования на антитела, проверьте соответствие крови Ее Величества. Это на всякий случай.

Тем временем, Идрис Мардину соединил все наши батареи и включил рефлекторы.

Часы на башне Лувра пробили одиннадцать, когда де Лис сделал первый надрез. Королева охнула. Подняв голову от микроскопа, я подумал обо всех тех сценах, свидетелем которых мог быть этот вот зал, о резне гугенотов, когда стены и ступени лестниц были залиты кровью, о преступлениях, интригах и тайных убийствах. Сегодня же это помещение должно было перейти в новейшую историю хирургии.

– Замечательно, перфорации не отмечаю, – услышал я спокойный голос врача. – Произвожу удаление appendix .

Ассистент помогал ему словно автомат, несмотря на свои габариты, Ансельмо в качестве инструментальной медсестры двигался без малейшей запинки.

– Sacre Dieu! – вновь отозвался Амбруаз. – Будут проблемы со свертыванием.

Неужто в семействе Бурбонов уже тогда появилась гемофилия? – мелькнуло у меня в голове.

Только через какое-то время удалось остановить кровотечение и зашить брюшную полость дофина.

– Малыш потерял много крови, – беспокоился доктор. – Нужно провести переливание.

– О чем господа говорят? – Анна Австрийская сорвалась с шезлонга, где о сих пор сидела, погрузившись в молитву.

– Его Высочеству дофину нужна свежая кровь, – сказал я. – Необходимо незамедлительно произвести переливание.

– Возьмите мою! – воскликнула королева. – Для своего сына я отдала бы и сердце. – К сожалению, Мадам, – ответил ей я. – В соответствии с моими тестами, между вашими группами крови имеется противоречие. Ваше Величество не может быть донором.

– Я и не могу? Это по какой же причине? Это мой сын!

– Бывает так, что дети наследуют группу крови по отцу.

– К сожалению, мой супруг сейчас в отъезде… – нахмурилась женщина.

Я вышел из зала. Д'Артаньян охранял двери, а на пустой лестнице сидел осоловевший и какой-то съежившийся Мазарини. Я коснулся его плеча.

– Нам нужна ваша помощь, ваше преосвященство.

Тот поднял на меня свое смертельно усталое лицо.

Через пять минут мы вошли в операционную. Мазарини сбросил верхнюю одежду и подвернул рукав сорочки.

– Начинайте переливание, во имя Божье! – обратился к медику.

– И вы уверены, что конфликта групп крови не будет? – проницательно поглядел на меня тот.

– Уверен, впрочем, времени на дополнительные тесты у нас нет. Синьор Мардину, включите, пожалуйста, малый насос…

Около трех ночи бледный словно призрак Мазарини (похоже, и сам требующий переливания крови) вышел к небольшой группе сановников, фрейлин и врачей, ожидавших без сна в прилагающих помещениях.

– Слава Всевышнему! Кризис минул. Дофин жив и, как мне кажется, будет жить, – сообщил он.

Ему ответил всеобщий шорох облегчения. А коадъютор начал петь Te Deum .

И напрасно было бы искать в тогдашней парижской прессе хоть каких-нибудь упоминаний о наших достижениях. Ришелье был министром информации и дезинформации, а его ценура эффективностью уступала разве что советской, и, наверняка, была более интеллигентной. Сам кардинал, благодаря Пресс-Кабинету [21] (праобразу пресс-службе при ЦК КПСС), руководил пропагандой, создавал панегирики, посвященные собственной личности и "выпускал" пасквили, созданные по его "вдохновению", исключительно хитроумные, чтобы их неудачные претензии делали его самого еще более великим. Он учредил Французскую Академию и имел писателей, которые были его фаворитами, из которых лишь Корнель, возможно, сопротивлялся чрезмерной опеке мецената в сутане. Так что никого не должно удивлять, что драматичная операция дофина не дождалась тщательного упоминания в "Gazette de France" от десятого декабря. Врачебный консилиум сообщил лишь о ничем не грозящей кишечной колике наследника трона, который будущий Людовик Великий победил сам силой своего организма и, благодаря опыту придворных медиков, среди которых напрасно было бы искать доктора Амбруаза де Лиса.