Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Часть степных постов Баурджин и Джэгэль-Эхэ объехали далеко стороною, оставшимся показывали золотую пайцзу и беспрепятственно следовали дальше, постепенно продвигаясь на север, к могучей реке Керулен, где, судя по словам Алтын-Зэва, и располагалась сейчас походная ставка Темучина, объявившего войну кераитам Эрхе-Хара и поддерживающим его найманам. Найманы, впрочем, были далеко, кераиты куда ближе — и уже не один их род униженно прислал Темучину посланцев. Как пояснил всё тот же словоохотливый Алтан-Зэв, почуяв монгольскую силу, кераиты вновь поспешили вернуться под стяги своего старого хана Тогрула, верным вассалом которого и проявил себя Темучин из рода Борджигин. Власть и авторитет Тогрула были восстановлены снова — и старый хан на все лады превозносил Темучина, ведь если бы не он, то ещё не известно, как бы все сложилось в мятежных кераитских кочевьях.

Унылая степь всё чаще перемежалась сопками, затем пошли редколесья, и вот уже как-то утром, проехав часа полтора, путники с радостью и восторгом увидели на горизонте голубую ленту реки. А по всему берегу, сколько хватало глаз, тянулись гэры…

— Кто такие? — словно бы из-под земли выросли караульные на сильных сытых конях.

— Вот. — Баурджин показал пайцзу. — Мы — из союзного рода Олонга, едем в гости к моему старому приятелю Боорчу!

— Славный Боорчу — ваш приятель? Проезжайте.

И так происходило всё время. Вот только здесь, уже почти у самой реки…

— Почему я должен верить вашим словам? — седой монгол в золочёных доспехах подозрительно осмотрел путников. — У вас пайцза с кречетом — очень хорошо — но, быть может, вы её украли? Кто поручится, что это не так? Может быть, вы татарские лазутчики, задумавшие убить Повелителя? Кто скажет за вас слово?

— Боорчу! — тут же ответил юноша. — Мы ведь к нему и едем.

— Боорчу? — Седой усмехнулся. — Откуда я знаю, что вы просто не прикрываетесь его именем?

Вот, старый хрыч! И привязался же. Прямо не монгол, а какой-то гестаповец.

— Обоих связать и стеречь, — живо распорядился монгол. — Обращаться вежливо, но глаз не спускать. Вы, двое, — щелчком пальцев он подозвал нукеров, — скачите к Боорчу, он должен быть с Повелителем на кречетовой охоте.

Махнув рукой, седой в сопровождении нескольких всадников неспешно поехал к реке. Баурджин стиснул зубы. Дело явственно пахло керосином — похоже, они нарвались на какое-то нешуточное начальство, может быть даже — на службу безопасности. Вот вам и дикие немытые кочевники! Моются они или нет, но дело своё знают.

— Пусть уважаемые господа позволят связать вас, — вежливо поклонился один из нукеров, судя по всему, десятник. Этакий исполнительный служака-сержант, щеголеватый, в ладно пригнанной форме — если в данном случае можно считать формой отполированный до блеска панцирь из воловьей шкуры и ярко начищенный остроконечный шлем с кожаными наушами и назатыльником.

— Да, пожалуйста, — усмехнувшись, Баурджин протянул руки ладонями вверх. Глядя на него, то же самое проделала и Джэгэль-Эхэ, хотя, судя по затаённому блеску в её глазах, девчонка явно предпочла бы другой, более воинственный, выход.

— Клянусь Христородицей, мы не замышляем никакого зла против вас или вашего хана, — юноша широко улыбнулся, — мы просто-напросто хотим навестить нашего друга.

— Слышал, — ухмыльнулся десятник, глядя, как нукеры сноровисто связывают ремнями руки путников. — Боорчу — славный князь! Весёлый.

— Вот и я говорю! — оживился Баурджин. — Что ж нам теперь делать?

— Ждать, — последовал краткий ответ. — Если всё так, как вы говорите, Боорчу пошлёт за вами слуг, если же нет… — Десятник отошёл и принялся с деланным безразличием прохаживаться поодаль.

— Я могу сбить этого с ног, — показывая глазами на ближайшего нукера, негромко сказала Джэгэль-Эхэ. — А ты в это время нападёшь на десятника. Там, за юртой, лошади — пусть попробуют нас догнать.

— Нет, Джэгэль, — молодой человек качнул головой, — мы не для того сюда добирались, чтобы бежать при первой опасности. Не забывай, у нас другая задача!

— Как же мы её выполним, если нам вот-вот переломают хребты?

— С чего ты взяла, что переломают? Вот когда начнут ломать, тогда и будем действовать.

— Не было бы поздно… Ты действительно знаешь этого Боорчу?

— Да знаю…

Несмотря на внешнюю невозмутимость, Баурджин сейчас лихорадочно соображал — что делать? Опасность подвергнуться мучительной казни была вполне реальной, ведь на самом-то деле никакие отношения не связывали Боорчу — судя по всему, немаленького монгольского вельможу — и простого найманского паренька, десятника всего-навсего. Ну, пили один раз, было… Так мало ли кто с кем пил? Ладно… Наверняка Боорчу сейчас пришлёт за ними людей, даже так, из чистого любопытства. А вот когда они, эти люди, станут конвоировать пленников к своему хозяину, вот тогда поглядим… Да, надо, чтоб развязали руки… Вот они и развяжут, главное, понаглее наехать на уши — это ж всё-таки не профессионалы-смершевцы, просто-напросто слуги.

— Кажется, кто-то к нам скачет, — повернув голову, заметила Джэгэль-Эхэ.

Баурджин резко обернулся и увидел несущийся по берегу реки отряд — человек десять всадников в кожаных латах. Впереди, на белом коне, скакал разодетый в пух и прах вельможа. Неужели сам Боорчу?

Юноша присмотрелся. Ну, да — знакомое приятное лицо, щегольская бородка — Боорчу и есть! Вот это номер — сам пожаловал… Однако что же делать-то? Ладно, как говаривал Наполеон Бонапарт, сначала ввяжемся в драку, а там посмотрим. Или это вовсе не Наполеон говорил?

— Где тут мои гости? — осадив на всём скаку коня, громко закричал Боорчу.

— Вот они, почтеннейший Боорчу-гуай, — десятник молодецки выпятил грудь, — парень и девушка. Говорят — старые твои друзья.

— Девушку вижу в первый раз, — холодно заметил вельможа. — Впрочем, она ничего, красивенькая. Что же касается молодого человека — то я и его вовсе не знаю!

— Ах, вот оно что…

— Эй, эй! — Баурджин затряс связанными руками. — Как это не помнишь, ты чего, совсем спятил?

— Что-о?! — обернулся Боорчу с недоумением и угрозой. Похоже, в таком тоне здесь с ним мало кто разговаривал, ну, разве что сам Темучин. — Это кому ты говоришь столь дерзкие слова, незнакомец?

— Тебе, кому же ещё-то? А мы-то к тебе так рвались, думали, посидим, выпьем… Дээли вон, красивые надели, хотели тебе приятное сделать.

— Дээли и правда красивые, но вы-то кто?

— Найманское кочевье помнишь? Ну или кераитское? Мы там с тобой ещё песни пели, после арьки…

— Ну-ну? — В зеленовато-карих глазах вельможи вдруг проскользнуло какое-то смутное узнавание.

— А потом арька кончилась, и я решил съездить, взять ещё. Ты мне ещё двух девок в дорогу дал, не помню уж теперь, как их и звали. Подарил, можно сказать. Ну, помнишь? Мы красные кавалеристы и про нас… Не вспомнил? Ну, тогда другую спою — выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём!