Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Баурджин вовсе не опасался того, что ползущий — или ползущая — впереди вдруг его заметит: уже смеркалось, и садящееся солнце, оставляя на реке дрожащую золотую дорожку, светило юноше в спину. Да не просто светило — припекало, Баурджин даже вспотел.

А тот, впереди, уже замер у самого края ямы и этак негромко свистнул. Оглянулся… Юноша вжался в землю. Завозился, перебирая руками… Ага! Наверняка, опускает в яму верёвку или пояс — тоже замыслил помочь пленным бежать? Интересно, кто этот нежданный союзник? Может, стоит открыться ему — или ей — и дальше действовать вместе? Если бы Баурджин был обычным кочевым пареньком, он так бы и поступил, но разведывательный опыт Дубова холодно советовал подождать. Вот полезут из ямы люди, вот побегут или, там, поползут, вот тогда и можно будет показаться, вовсе не поздно будет, а пока… Кто знает, что у этого серого на уме?

А похоже, неизвестный и не собирался никого освобождать! Вон как ходко рванул от ямы. Да не к реке — к кочевью. Зачем же было сюда приползать? Баурджин переместился вперёд, за небольшие кусточки, пристально, до боли в глазах, всматриваясь в жёлто-серую, поросшую невысокой выгоревшей на солнце травою, землю. Мешок! Ну да, ползущий тащил за собою мешок. Не большой такой, но и не маленький… Что за чёрт? Кажется, мешок шевелился! Именно, что кажется… это просто воздух над землёю дрожит — нагрелся. Ох, как шустро ползёт — эвон, уже и не видно! И направляется явно к юртам… Вот вскочил на ноги, метнулся за коновязь… Ладно, пора и нам!

Солнце уже почти село, лишь самый краешек его светился над сопками, озаряя быстро синевшее небо. Ещё немного, и на берег опустятся сумерки и — очень быстро — упадёт темнота. А тогда появятся и часовые, если Боорчу не соврал, хотя, спрашивается, а чего ему врать-то? Как говорится, что у пьяного на языке…

Ага! Протянутая рука Баурджина нащупала что-то железное. Юноша осторожно поднял голову… Решётка! Вот так сюрприз, ничего не скажешь! Явно из категории неприятных… Интересно, как она открывается? Какой-нибудь хитрый замок?

Юноша ополз решётку кругом — вот он… Всего лишь щеколда! Однако как теперь откинуть саму решётку — ведь это будет хорошо заметно издалека. Вдруг да кто невзначай взглянет? Что тогда? А тогда бежать со всех ног к реке — иного пути нет. Прыгать с разбега в воду, плыть на тот берег или вниз по течению, насколько хватит сил. Главное, чтоб успели выбраться. Да, для начала хорошо бы всех предупредить…

Баурджин посмотрел в яму. Пахнуло смрадом.

— Эй, парни… — тихонько позвал юноша. — Кэзгерул, Гамильдэ, Юмал…

— Кто здесь? — донеслось из ямы, словно бы из туннеля. Глубоко, однако… Хватит ли пояса? Должно хватить, Баурджин нарочно намотал на себя два — свой и Джэгэль-Эхэ.

— Это я, Баурджин…

— Баурджин?! Не смейся над нами, незнакомец!

— Слушайте внимательно. Как начнёт темнеть, я откину решётку и спущу в яму пояс. Быстро выбирайтесь и бегите к реке… я покажу куда. Кто добежит, пусть не ждёт остальных, а переправляется на тот берег, и не здесь, а подальше, вниз по течению, там, на том берегу, я видел лесочек — в нём и встретимся. Помнится, все умели плавать?

— Здесь ещё пара ребят. Язычники. С ними-то как быть?

А голос очень похож на голос Кэзгерула! Глуховат только, ну, так ведь — яма. Язычники… Эти точно плавать не умеют, для язычника осквернить воду — страшный грех. Что ж, путь идут бродом… он выше по течению… а дальше уж кому как повезёт.

Подняв голову, Баурджин посмотрел в небо, полное жёлтых звёзд. Пора…

Вскочив на ноги, он приподнял решётку… Эх, и тяжеленная же! Откинуть её просто не хватало сил! Камень! Быстро подложить какой-нибудь камень… Вот, кажется, подходящий… И — этот… Та-ак…И-и-и… раз! Дёрнуть решётку, подвинуть камень ногой — ага — есть! Узковато, правда, ну да ничего, при известной сноровке протиснуться можно.

Баурджин поспешно размотал пояса, связал тугим узлом — так связывают на ярме дышла кибитки. Опустил получившуюся верёвку вниз и негромко сказал в темноту:

— Давайте!

Пояс дёрнулся, натянулся… Кто-то лез… Интересно, кто первый?

Помогая, юноша протянул руку:

— Гамильдэ-Ичен!

— Я самый лёгкий… — улыбнулся парнишка.

— Не болтай — живо беги к реке, вон туда. — Баурджин показал рукой.

Следующим показался Гаарча, за ним — Хуридэн, потом самые тяжёлые — Кооршак с Юмалом. Пояса выдержали, даже не затрещали! Вот что значит цзиньская работа!

— Бегите, парни. Только не топочите на все кочевье!

Кэзгерул Красный Пояс выбрался последним. Побратимы быстро обнялись.

— Они пленили нас гнусным обманом…

— Потом расскажешь, анда. Язычники что, не хотят бежать?

— Нет, не хотят. — Кэзгерул покачал головой. — Надеются поступить в войско Темучина.

— Так, может, и вам…

— Нет. Нас убьют. Так захотел предатель — Жорпыгыл Крыса!

— Жорпыгыл — предатель?

— А ты думаешь, почему нас держат в яме? Ладно, потом расскажу.

Побратимы быстро побежали к реке. Прохладная ночная темень окутывала берег плотным непроницаемым покрывалом. В кочевье запылали костры.

— Плыви, я скоро!

Свернув, Баурджин замедлил бег и осторожно пробрался к устам, за которыми устало стонала Джэгэль-Эхэ.

— Ну, наконец-то! — увидев вернувшегося жениха, воскликнула девушка.

— Тсс! — Юноша накрыл её губы рукой. — Идём. Можешь не одеваться — удобнее будет плыть.

— Ага… Только потом — замёрзнешь.

Джэгэль-Эхэ прихватила халат, пристроив его на шее этаким хомутом.

— Думаю, какое-то время у нас есть, — на ходу рассуждал Баурджин. — Пока соглядатаи выждут, пока осмотрят кусты, пока сообразят, что к чему… Осторожней, здесь круча!

Спустившись с обрыва, молодые люди бесшумно вошли в реку и быстро поплыли вниз по течению. Это хорошо, что язычники не пловцы, это очень хорошо! Они и рассуждали-то исходя из собственных представлений о мире, считая любую реку преградой. А ведь можно было посмотреть иначе, не преграда — путь! Этим-то путём и пользовались сейчас беглецы. Вода была тёплой, словно парное молоко.

— Надо не просмотреть лес на том берегу! — отплёвываясь, произнёс Баурджин. — Слава Христородице, хоть ночь выдалась звёздная.

Звёзд в ночном небе и впрямь было много, а вот вместо полной сверкающей луны поблескивал лишь узенький серп месяца, даже не серп, а так — серпенок.

— Вон он, твой лес, — перебивая шум течения, выкрикнула Джэгэль-Эхэ, кивнув направо.

— Да, это он. — Баурджин улыбнулся. — Выбираемся.

Быстро выбравшись на берег, они побежали к лесу.

— Ты, Баурджин?! — негромко спросили из-за деревьев.

— Анда?

— Я! А кто это с тобой?

— Невеста. Где наши?

— В лесочке, как и договаривались.

Баурджин оглянулся назад и прислушался: никакого шума. Похоже, никто за беглецам не гнался, по крайней мере — пока.