Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

— Во-вторых, — сглотнув слюну, продолжал юноша. — Ещё раз повторяю, я явился сюда спасти своих друзей. Что общего это имеет с предательством, клянусь, уразуметь не могу!

— Продолжай, продолжай, чего замолк? — милостиво махнул рукой Темучин. — Давно мы не развлекались подобными разговорами. Ну, что ещё скажешь в своё оправдание?

— А я не оправдываюсь, великий хан. — Баурджин независимо пожал плечами. — Просто, по мере своих возможностей, помогаю тебе восстановить истину.

— Упаси небо от подобных помощников!

— С твоего разрешения, закончу. Относительно моих друзей. Совершенно не понимаю, с чего ты взял, что они — твои враги?

— Они найманы. А найманы — мои враги. Как и ты.

Баурджин усмехнулся:

— Найманы прежде всего враги кераитского хана Тогрула.

Вельможи переглянулись.

— А он не так глуп, как сперва показался. — Юноша услыхал свистящий шёпот — это Джэльмэ шептал на ухо Боорчу.

— Что же касается моих друзей, — продолжал пленник, — то они враги предателя Жорпыгыла Крысы, а вовсе не твои, великий хан. Сам подумай — они не вожди родов, не темники, не сотники даже — ну, разве может подобная мелкота быть твоими врагами? Ты бы их лучше отпустил — они бы тебе же, может, и послужили, коль уж так все повернулось.

Темучин вдруг неожиданно засмеялся, что Баурджин счёл хорошим для себя знаком.

— Жорпыгыл из рода Олонга — мой верный вассал!

— Вассал, да. Но вот верный ли?

— Расскажи-ка, каким образом ты обманул людей Боорчу?

— Да-да. — Боорчу тоже заинтересовался. — Поведай!

— Людей Боорчу? А, тех двух полоротых, следящих за тем, что мы с Джэгэль-Эхэ вытворяли в кустах?

— А что вы там вытворяли?

— Что ж, расскажу, извольте…

Баурджин во всех подробностях — спешить ему сейчас было некуда — поведал историю освобождения друзей из земляной ямы. О ползущем только не упомянул — не счёл достойным внимания.

Хан и его приятели смеялись до слез, особенно когда Баурджин характеризовал подслушивающих слуг.

— Так, значит, — громко хохотал Джэльмэ, — значит, это твоя девка стонала за двоих?! Ох-хо-хо! Ох-хо-хо! Ну, и лазутчики у тебя, Боорчу! Клянусь Тэнгри, я бы таких выгнал.

— Зато они в любое время дня и ночи могут достать арьку! — Боорчу обиженно вступился за своих. — Где ещё найдёшь столь проворных слуг? Ты вон, Джэльмэ, всё время ко мне приходишь, как у самого хмельное закончится! Выгоню слуг — к кому будешь приходить?

— Это верно! — захохотал Темучин. — У Боорчу уж всегда выпить найдётся.

— То-то и оно! — польщённо закивал Боорчу.

Тем временем притихший было шаман Кокэчу подобрался к раскиданному у восточного полукружья юрты хламу — каким-то мешкам, халатам, тусклому золотишку — всё это скорее больше бы пристало старьёвщику, нежели грозному хану. Баурджин не смог скрыть улыбку, вдруг представив Темучина в засаленном халате и стоптанных сапогах, гнусаво вопившего в каком-нибудь городском дворе-колодце: Старье-о-о бере-о-ом, старье бере-о-м!»

— Чего скривился? — зыркнул на юношу хан.

— Голова болит, — пленник ухмыльнулся и нагло попросил кумысу.

— Что, пил вчера?

— Да вот, с почтеннейшим Боорчу и пил.

— Вот пусть он тебя и угощает. Эй, нукеры, развяжите пленнику руки.

Боорчу, надо отдать ему должное, кочевряжиться не стал, передав юноше через слугу пиалу с кумысом, который Баурджин с явным удовольствием и выпил, облизав губы. И снова, скосив глаза, посмотрел на Кокэчу. А тот деловито перебирал халаты и, лишь почувствовав на себе взгляд, оторвался от столь увлекательного занятия и злобно ощерился.

— Что ты там делаешь, Кокэчу?

— Проверяю, не заколдованы ли подарки, великий хан!

— Потом проверишь. — Темучин махнул рукой. — Садись к нам, выпей. Что за мешок ты держишь в руках?

— В нём что-то шевелится, великий хан! Чжурчжэни обещали прислать павлина, наверное, это он и есть!

— Ну, так тащи сюда, посмотрим!

Баурджин скептически посмотрел на шамана: павлин в мешке — это что-то странное, вот, кот в мешке — ещё куда ни шло.

— Ты ещё не велел палачу сломать ему спину, великий хан? — бросив злой взгляд на пленного, сипло поинтересовался Кокэчу.

Баурджин поёжился — и чем, интересно, он не угодил этому мошеннику-колдуну?

— Сломать спину можно быстро, Кокэчу. — Темучин усмехнулся. — Вот только потом не склеишь.

— Мудрая мысль, великий хан, — одобрительно кивнул юноша. — Очень мудрая.

— И всё ж я бы не ждал…

Вот, неуёмный старикан! Шаман, мать ити…

Кокэчу между тем заинтересованно рассматривал шевелящийся мешок. И дался ему этот павлин?

Стоп! С каких это пор павлинов перевозят в мешках, да ещё тайно хранят эти мешки в ямах с пленниками?! Тут явно что-то нечисто! Эй, эй, не торопись развязывать…

Мать честная!!!

Ну, вот примерно чего-то подобного Баурджин и ждал!

Из брошенного на кошму мешка, шипя, выползала огромная змея! Выползла — и очень быстро, никто и глазом моргнуть не успел — приподнялась, раздула капюшон, злобно сверкая глазками — да ведь сейчас бросится! Перекусает всех к чёртовой бабушке… Нукеры уж явно не успеют…

Профессиональная реакция фронтового разведчика не подвела Дубова и сейчас. Он вытянулся, старясь двигаться плавно и вместе с тем как можно быстрее, опа — схватил за ножку золочёный светильник и изо всех сил треснул по ядовитой гадине. Целил-то в голову… Да не попал, зацепил змеюку уже в полете, та шмякнулась на кошму, разъярённо шипя…

Баурджин действовал треножником, как хороший казак — шашкой.

На тебе, зараза, на! Ты ещё пошипи, пошипи…

Подоспевшие наконец нукеры искромсали змеюку саблями.

— Ху-у-у… — переводя дух, юноша уселся на кошму рядом с Темучином и, машинально ухватив голубую ханскую пиалу, единым махом опростал ещё остававшийся в ней кумыс. Потом опомнился:

— Хорошие у вас павлины!

Протянул пиалу хозяину:

— Извини, великий хан, случайно взял твою чашку.

Темучин без слов взял пиалу двумя руками, что на языке степи означало самую искреннюю благодарность. И не нужно уже было ничего говорить, все уже было сказано. Простым и немудрёным жестом.

— Не так то просто содержать в неволе змею, — задумчиво произнёс юноша. — Кобра — создание нежное, её надо холить, лелеять, кормить, наконец…

— Цзы Фай! — побелевшими губами вдруг произнёс Джэльмэ.

Темучин вскинул глаза:

— Что — Цзы Фай?

— Цзы Фай ловил по степи сусликов и полевых мышей. Мне докладывали слуги…

— Что ж ты…

— Я думал, чжурчжэни их едят, великий хан! Клянусь Тэнгри, и в голову не могло прийти что-то иное. — Джэльмэ помолчал и вдруг резко поднялся. — Позволь…

— Иди, Джэльмэ, — согласно кивнул Темучин. — Иди и выясни все…

Цзы Фай, раб посланца империи Цзинь господина Чжэн Ло, мальчишка с вытянутыми кверху уголками глаз, был подвергнут пыткам в тот же день. Он показал, что давно задумал убить Темучина, и почти сразу умер, не вынеся боли. Его сидевший в яме сообщник, подтвердив слова Цзы Фая, тоже не вынес пыток.