Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

— Да помню… Ох, Боорчу-гуай, не простой ты мужик…

— Конечно, не простой, — поправив на плечах шёлковый дээл, вельможа довольно ухмыльнулся и продолжал уже совершенно серьёзным тоном. — Видишь ли, друг мой, я был простым, когда — так же, как и ты, — носился по степи вольным ветром. Времена изменились, нынче я — вельможа, помощник великого Темучина, советник и исполнитель его решений — как же я могу быть простым?

— Вообще-то, да, — согласился юноша. — Верно ты сказал, верно.

— Ничего, уж сегодня расслабимся, отдохнём. Сейчас Джэльмэ придёт, может, ещё и Кокэчу, шаман. Ты не смотри, что он кажется придурковатым, на самом деле старик очень умён. Девок назовём, попоём, попляшем…

— Я смотрю, тут вообще все не те, кем кажутся, — тихо промолвил Баурджин. — Темучин, к слову, сюда не нагрянет?

— Он-то бы со всем удовольствием, да только не сейчас — цзиньского посла стесняется. Тот ведь подумает — что это за император, если он по чужим гэрам арьку пьянствует? Да-да, ты все верно понял, друг мой! — Боорчу расхохотался вовсе даже не пьяно и заговорщически подмигнул. — Да! Вот именно! Темучин будет-таки императором. Не как сейчас — Повелителем для тайджиутов, борджигин, меркитов — мы ведь уже провозгласили его ханом, да не простым, а Чингис-Ханом, Потрясателем Вселенной… но это пока так, среди своих. Ничего, придёт время, и Чингисхану — а следовательно, и всем нам — покорятся татары, найманы, кераиты… и даже надменные цзиньцы! Более того…

Милитаристские мечтанья Боорчу прервал заглянувший в гэр стражник:

— Тут к тебе гость, господин.

— Гость? Наверное, Джэльмэ… но он бы не ждал у входа… Что за гость?

— Некто по имени Алтан-Зэв, господин, — почтительно доложил воин. — Говорит, что ты его хорошо знаешь. И ещё его хорошо знает Баурджин-нойон.

— Алтан-Зэв, Алтан-Зэв… — Вельможа наморщил лоб. — Так это, верно, твой приятель?

— Что-то не помню такого, — покачал головой гость.

Боорчу посмотрел на стражника:

— Он хоть как выглядит, твой Алтан-Зэв?

— Такой… совсем ещё молодой человек. Юноша лет пятнадцати.

— Ладно, зови, разберёмся…

Едва увидев нового гостя, Баурджин, конечно, его тут же вспомнил — как же, молодой командир дальнего поста. Видать, сменился…

— Ты — Алтан-Зэв? — исподлобья оглядел парня Боорчу.

— Я, — тот кивнул и почтительно поздоровался. — Хорошо ли живете?

— Твоими заботами… Арьку пить будешь, Алтан-Зэв?

— Буду.

— Тогда садись! Эй, слуги, а ну, налейте ему… Пей да дело разумей — знаешь, Алтан-Зэв, такую пословицу?

— А как же!

Баурджин-Дубов чуть не поперхнулся арькой. Это ж русская пословица-то! Что же, выходит — она же и монгольская? Чудны дела твои, Господи!

— Эй, Баурджин-гуай! А ну давай-ка затянем песню!

— Легко, почтеннейший Боорчу!

В глазах у него огонь,

В лице у него свет…

Чжэн Ло, конечно, являлся шпионом, тут и думать нечего. Темучин о том знал, но кроме того что приставил к китайцу своего человека — Баурджина, — больше никаких действий не предпринимал, и юноша в последнее время догадывался почему. Военная помощь китайцев очень не помешала бы монгольскому хану в борьбе с сильным противником — воинственными и многочисленными племенами татар.

Баурджин-Дубов мысленно посмеялся собственным мыслям. Почти каждую можно было толковать двояко. Чжэн Ло — явный китаец, это так, но в Китае, как понял Дубов, в эту эпоху имелось целых два государства, если не больше. Одно — в Южном Китае, так называемая империя Сун, другое — на севере, чжурчженьское, империя Цзинь, в нём-то и был заинтересован Темучин. Сунцы и цзиньцы, кстати, откровенно враждовали: погибший под пытками мальчишка-слуга был сунцем, южанином, сделавшим всё, чтобы не допустить союза цзиньцев с монголами. Хотя какой из Темучина монгол, к чертям собачьим? Высокий, стройный, с большими желтовато-зелёными — «рысьми» или «тигриными» — глазами. И волосы вовсе не чёрные, словно вороново крыло, а темно-каштановые, рыжеватые даже. На хохла больше смахивает, вот усы бы чуток подстричь — и вылитый старшина Старогуб! И Боорчу… Вот тоже явный гоголевский типаж — этакий хлебосольный южнорусский барин, не дурак выпить и покутить с доступными девицами. Джэльмэ… Да, в этом что-то монгольское есть… так, слегка… А вообще-то, монголы — скорей собирательное имя. Да и название родного племени Темучина — Борджигин — переводится как «Люди Серых Глаз» или «Род Серых Глаз». Ну да, типичные монголы, как же! Хотя были в войске и типичные, и довольно много. Но были и такие, как сам Темучин — рослые, светлоглазые, даже светловолосые попадались! Честно говоря, Иван Ильич Дубов куда больше смахивал на типичного монгола, чем тот же Темучин. Не зря ещё Брежнев, шутя, говаривал, мол, два у меня верных монгола, Ваня Дубов да Костя Черненко.

Татары… Монголо-татары — так их обзывали в учебниках. А вот, оказывается, они не только не татары, но и не монголы вовсе! Хотя… род Борджигин относился к тайджиутским родам, а тайджиуты — монгольское племя… или всё-таки не монгольское? А чёрт его знает? Генерал Дубов, между прочим, историю как науку любил и много чего почитывал, больше про запад, правда, про восток — куда меньше. Но читал не столько научные работы, правда, сколько беллетристику, Яна, к примеру… Лучше б не читал! Сколько ни силился Дубов, ни черта ему сейчас не помогла ни советская историография, ни беллетристика! Все совершенно не так оказалось, одно только верно — кочевники… Кочевники-то кочевники, но вот было у Ивана такое чувство, словно бы все эти юрты-гэры — это все для Темучина и его друзей временное, суетное. Что-то явно было у них, какие-нибудь города, государства… Именно поэтому Темучин так опасался татар. Хотя, казалось бы, с чего их опасаться кочевникам? Взяли да откочевали к чёрту на кулички. Степь большая, никакие татары не найдут, да и искать не станут — много ли богатств возьмёшь у кочевника-скотовода? А вот если города… Ну, точно, города — есть они, есть, не могут не быть, вон, какие доспехи у воинов, да и не только у воинов, у лошадей даже! Металлические, из позолоченных и посеребрённых блях. А шлемы какие сложные? Составные, с точнёхонько пригнанными защитными пластинами. С позолотой, чеканкой — такой шлем в походной кузне не выкуешь! Взять и другие доспехи, кожаные — это ж надо сперва воловью кожу особым образом выделать, залить специальным составом, придать нужную форму, отполировать… Нет, никакими кочевьями здесь и не пахнет. Производство! Самое настоящее производство! Где ж у них города, интересно? И почему Темучин упорно не покидает степи? Кстати, никто в войске почему-то об этом не говорит, даже словоохотливый Боорчу! Не принято? Не считается приличным? Какое-то табу? А если поразмышлять логически?