Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

– Вас понял, шеф!

– Остальным лежать, смотреть, слушать!

– Простите, шеф, – окликнул его Ахмед, опускаясь на холодный песок. – А что слушать-то?

– Караван, дубина! – не выдержал Махсум. – Караван, что же еще?

– Так бы и сказали, – проворчал Ахмед, поудобнее укладываясь на пузо. – То щупай, то слушай. Сено какое-то. А потом еще и ругаются.

– У-у!

– Да понял я, понял. Уже слушаю…

Некоторое время висела тягостная звенящая тишина. Слышались лишь какие-то странные потрескивания и шорох то и дело осыпающегося по склону бархана песка.

– Шеф? – тихо позвал Ахмед.

– Ты что-то услышал?

– Нет, я как раз и хотел спросить, а что мы конкретно слушаем?

– Ахмед, я тебя прошу, кончай тупить! – взбеленился Махсум. – Караван – это верблюды и люди. У людей есть привычка «светиться».

– В каком смысле? – по интонации Ахмеда было хорошо заметно, что он несколько перетрусил или его начинают одолевать сильные сомнения относительно умственной полноценности молодого главаря.

– В переносном, разумеется! Они обычно сопят, цыкают зубом, чихают, чешутся – да мало ли что. А у верблюдов, насколько я знаю, есть колокольчики, и они постоянно что-то жуют.

– Когда не спят.

– Ахмед, мы знаем (!), что караван идет (!), так? Они хотят пройти мимо нас, пока темно.

– Ну?

– Баранки гну! А ты видел когда-нибудь, чтобы спящие верблюды ходили?

– Ни разу! Шеф, вы голова!

– А то! Слушаем дальше.

Над барханом, где притаились разбойники, вновь повисла тишина. Но как оказалось, ненадолго.

– Шеф! – спустя некоторое время тихонько просипел Ахмед.

– Ну что еще? – раздраженно отозвался Махсум, процедив слова сквозь зубы.

– На меня, кажется, кто-то сел!

– Да кто на тебя мог сесть в этой дыре?

– Не знаю, шеф, – Ахмед завозился, видимо, пытаясь скинуть неведомого нахала со своей спины.

– Слушай, Ахмед, мы, вообще-то, здесь по делу. Может, хватит уже?

– Но он не хочет с меня слезать, – тихонько заскулил Ахмед. – Уселся и сидит, проклятый!

– Терпи! Это, наверное, придурковатый тушканчик какой-нибудь.

– Ох!

– Ну что еще?

– Он слишком тяжел для тушканчика, шеф.

– Уйдет, никуда не денется. Прикинься бревном и лежи тихо.

Ахмед повозился и затих. Только слышалось его беспокойное натужное дыхание.

– Все, кажется, ушел! – обрадованно прошептал Ахмед спустя пару минут.

– А я что говорил. Все, слушаем дальше!

– Шеф!

– Ну что?!

– Он вернулся и дышит мне в затылок! Я боюсь, шеф! А вдруг это медведь?

– Да что ты несешь? Какие медведи могут быть в пустыне?

– Почем я знаю!.. Фу-у, опять ушел. Слышите, песок шуршит?

– Ахмед, ты меня уже достал! Ушел и ушел, чего тебе еще надо?

Ахмед замолчал и вновь засопел, на это раз обиженно.

Некоторое время опять все было тихо и спокойно, потом Махсуму показалось, что кто-то совсем рядом чавкает, противно так, с придыхом, словно наслаждается производимым эффектом. Махсум приподнялся на руках и огляделся по сторонам, но в темноте не было видно ни зги.

– Слушай, как там тебя… Шавкат! Завязывай жрать при исполнении.

– Я ничего не делаю, – донесся до ушей Махсума оскорбленный и тонкий голосок совершенно с другой стороны. – И я очень мало ем, кстати!

– А кто это тогда тут развлекается?

– Это, наверное, тот тушканчик, – осторожно заметил Ахмед. – От меня ушел, а к вам пришел.

– Я этому тушканчику морду набью, если это сейчас же не прекратится! – рассвирепел Махсум, вскакивая с песка и поводя руками вокруг себя.

Чавканье разом стихло, но потом опять началось, причем, с удвоенной энергией.

– Все! Хана тебе, гнусный тушканчик! Где ты прячешься? – Махсум сделал два шага по направлению к источнику звуков, пытаясь нащупать его руками. Вдруг руки его уперлись во что-то узкое, шершавое и влажное. – Ага, вот ты где!

Чавканье разом стихло, сменившись озадаченным посапыванием.

– Сейчас, погоди, – Махсум похлопал себя по карманам штанов, куда он засунул на всякий случай дорогую бензиновую зажигалку, которую зачем-то спер у одного типа на автобусной остановке еще в своем времени. Махсум никогда не курил, но зажигалка была очень красивой, с давленым орнаментом на хромированной поверхности, и от желания обладать ей у него аж руки зачесались.

Достав ее, он откинул крышку и пощелкал колесиком. Посыпались искры, и на кончике фитиля вспыхнул яркий огонек.

– О, великий шеф! – воскликнул пораженный Ахмед, подползая на коленях к Махсуму. – Вы укротили злобного ифрита, джинна огня! Простите, что я сомневался в вашем могуществе!

– Хр-р! Пф-р-р!

Огромная, прямо-таки кошмарная морда с крупными пеньками желто-коричневых зубов, длинной узкой пастью и выпученными глазами тоже заинтересовалась пламенем, надвинувшись из темноты на Махсума. Раздвоенная верхняя губа переходила в крупный приплюснутый нос с узкими ноздрями. Ноздри возбужденно к чему-то принюхивались, то раскрываясь, то вновь сходясь. С нижней губы свисала пена, клочьями срывающаяся и падающая на песок.

Махсум, не ожидавший ничего подобного, инстинктивно отпрянул назад. На тушканчика это животное вряд ли походило, даже по одним только габаритам.

– Фы-ыр! – выдохнула морда из ноздрей, задув пламя зажигалки. Все вокруг тут же вновь погрузилось во тьму. Зажигалка выпала из разом ослабевших пальцев Махсума.

Что-то хрустнуло, звякнула цепь или что-то похожее на нее.

– А! – коротко вскрикнул Ахмед. – Шайтан! Это шайтан!

– Пустынный дэв! – крикнул еще кто-то из разбойников.

– Гуль, это гуль! Я узнал его! – донеслось справа.

– Караул! Спасайся кто может!

– Мама-а!

Разбойники заметались, наскакивая друг на друга, натыкаясь непонятно на что в кромешной тьме и подвывая от ужаса. Махсум упал на колени, шаря рукой в поисках оброненной зажигалки. Кто-то пронесся мимо, наступив Махсуму на пальцы, когда ему уже удалось нащупать холодный металл. Махсум взвыл дурным голосом, тряся рукой.

– А-а, мы пропали! Пропали! – голосил Ахмед.

– Хр-р!

– Помогите, меня кто-то лижет! Он меня сожрет! Ай-яй! – фальцетом надрывался толстый Шавкат.

– Идиоты! – выкрикнул Махсум. – Факелы! Давайте факелы.

– Где вы, шеф? – это уже Ахмед. – Я вас не вижу!

– Я здесь. Дай скорее факел!

– Вот, вот факел!

– Где?

– Да вот!

– Ай, ты мне в глаз ткнул, идиот! – возопил Махсум, приплясывая на месте и держась рукой за правый глаз, из которого градом полились слезы. – О, как больно!

– Простите, шеф! Скорее вызывайте ифрита! Ну же!

– Какого еще ифрита, болван?

– Который у вас в железной коробочке сидит.

– Это зажигалка!

– Так зажигайте, чего вы медлите!

Махсум опомнился и принялся вновь щелкать колесиком. Огонек вспыхнул. Ахмед тут же ткнул в него факелом. Пламя лизнуло паклю, пропитанную смолой, и весело побежало по ней, чадя и быстро разгораясь.