Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

– Нет в тебе ни капли поэзии, Касым, – немного обиделся Али-баба на брата. – Хорошо, слушай…

– Ну и как же это называется, господа хорошие? – Махсум, сидя на выступе скалы, похожем на трон, тяжелым взглядом исподлобья обводил застывших перед ним навытяжку разбойников. Разбойники краснели, стыдливо отводили глаза и помалкивали. – Как, я вас спрашиваю?

– Но, шеф, – осторожно подал голос Ахмед, быстро вертя в руках тюбетейку. – Мы ведь взяли богатый улов!

– Что ты называешь богатым уловом, Ахмед? – взгляд Махсума уперся в лицо телохранителя, и тот сжался, скукожился, видно, в попытке стать совсем маленьким и незаметным. – Дряхлый беззубый старик, который просто не смог сбежать, мальчишка, не убежавший ради собственно деда, и смазливая девчонка, по собственной глупости запутавшаяся в веревках? Это, по-твоему, богатый улов?

– Э, да, то есть… я не знаю, шеф, – виновато повесил голову Ахмед.

– Гениальная, прекрасно спланированная мной операция непременно должна была принести нам чистоганом тридцать рабов и восстановить наши честь и славное имя. Всего-то и нужно было, что встретить караван и обобрать его до нитки! А что получилось?

– Что? – наивно спросил Ахмед. Остальные предпочитали помалкивать.

– Ты издеваешься надо мной или правда не знаешь? – правая бровь Махсума взлетела вверх, изгибаясь вопросительным знаком.

– Нет, то есть, да… Ну вот, вы меня совсем запутали, шеф! – помотал головой Ахмед, словно избавляясь о наваждения.

– Хорошо, я скажу вам, что произошло, – Махсум подался вперед, упирая руки в колени. – Начнем с того, что вы умудрились заблудиться. Вы, которые полжизни провели в пустыне, заблудились в трех соснах! Мне простительно: я никогда до этого не бывал в пустыне. Но вы, вы!

Хмурые лица разбойников потемнели еще больше. Одни уставились в потолок; другие сконфуженно опустили глаза; третьи, вертя головой, делали вид, будто говорят не про них.

– Я, правда, не совсем понял, при чем здесь сосны, – осторожно вставил Ахмед, – но мы еще ни разу не нападали ночью. А зажечь факелы вы не разрешили.

Махсум выдержал эффектную паузу, стараясь подавить в себе раздражение, непозволительное персоне его положения.

– Поясняю для особо одаренных…

– Спасибо, шеф! – обрадовался Ахмед, преданно взирая на своего главаря, но тот, проигнорировав его слова, повторил:

– Поясняю для особо одаренных: караван мог заметить факелы еще издалека и затаиться. С факелами мы были бы заметнее, чем чирь на лбу.

– Я об этом не подумал, – рассеянно почесал макушку Ахмед, а остальные разбойники начали тихонько перешептываться – им тоже эта мысль не приходила в голову.

– И почему я этому не удивляюсь? – со вздохом покачал головой Махсум.

– Вероятно, потому, что вас трудно чем-нибудь удивить, о мудрейший из шефов! – льстиво заметил Ахмед.

– Но вам это удалось!

– Правда? – в душе Ахмеда затеплилась надежда на то, что Махсум все-таки сменил гнев на милость.

– Можешь не сомневаться. Кое-кто – не будем называть его имени – сорвал всю операцию, потому что все время вертелся, словно у него в заднице застрял во-от такой гвоздь, – Махсум отмерил полруки и продемонстрировал ее Ахмеду, – и не смог отличить тушканчика от верблюда, наступившего ему на спину.

– Это, вообще-то, вы говорили, что тушканчик, – поправил его Ахмед. – А я подумал, медведь.

– Ты хочешь сказать, медведь больше похож на верблюда, чем тушканчик?

– Ну-у…

– В результате никто из вас не заметил, как караван идет прямо по вашим пустым головам.

Здесь уже крыть было нечем, и Ахмед резонно решил промолчать.

– Далее, – Махсум собрал суровые складки на лбу, – когда все-таки выяснилось, что это караван, а не стадо медведей или тушканчиков и пришло время нападать, появился этот Стальной Хмырь…

– Я Коготь, – ворчливо поправил его Саид, почесывая шрам на лице. – Стальной Коготь. Неужели так трудно запомнить?

– Хмырь! – раздраженно повторил Махсум. – Чугунный болван, тупой и глухой к тому же, как вон тот ваш аксакал!

– Шакал? Я не шакал! – вскинулся старик, опиравшийся обеими руками на саблю, словно на клюку. – Сам ты, молокосос, шакал облезлый!

– Хабиб-ако, он сказал «аксакал»! – крикнул возмущенному старику в самое ухо разбойник, стоявший рядом с ним.

– А, ну энтоть другое дело! – закивал тот. – Совсем другое. Извини, я не расслышал.

– Разобрались? – подождав немного, поинтересовался Махсум.

– Да, продолжайте, шеф, – разрешил Ахмед.

– Так вот, этот хмырь, которого никто не звал, выпустил коней и, повторяю, окончательно запорол все дело! Ахмед?

– Я здесь, шеф! – сделал шаг вперед разбойник, вытягиваясь «во фрунт».

– Какого лешего тебе понадобилось нападать на этого жирного борова?

– Не понял, шеф, – растерянно, честными глазами уставился Ахмед на своего предводителя.

– Повторяю свой вопрос: на кой тебе понадобилось махать саблей? Мы должны были забрать рабов и по-тихому слинять.

– Но, шеф! Мы никогда не оставляем в живых свидетелей.

– Правда?

– Да! – Ахмед рванул рубаху на груди.

– Я заметил.

– И если бы не кони…

– И не медведь с тушканчиком.

– Шеф, это уже не смешно, – надулся Ахмед.

– Совсем не смешно. А знаете, что будет дальше?

– Что?

– Один караван, добравшись до конечной станции, расскажет, что «Коршуны пустыни» – это рохли, строящие куличики из песка тюбетейками (о, прости – чалмами!), сборище младенцев в коротких штанишках, и их может обобрать каждый, кому не лень. А второй караван разнесет по всему свету, что лучше всего ходить ночью, потому что те же «Коршуны пустыни» – это вовсе и не коршуны, а слепые и глухие филины.

– Но шеф, филин как раз очень хорошо слышит и видит ночью, как днем, – не вытерпев, внес поправку Ахмед. – А вот у меня в детстве была свинья-альбинос – так та ни шайтана не слышала и не видела. Так что я с вашего дозволения заменил бы филина на эту самую свинью.

– На твой вкус, Ахмед, – не стал с ним спорить Махсум. – А теперь пошли все прочь! Мне нужно подумать.

Разбойники, ворча в бороды, разбрелись по пещере, остался один только Ахмед, продолжавший преданно смотреть в глаза своему главарю. Махсум старательно игнорировал его, но Ахмед, видимо, не собирался уходить.

– Что вы делаете, шеф? – не вытерпев, спросил он, водружая тюбетейку на голову.

– Думаю, – сухо и лаконично отозвался Махсум.

– Вы придумываете новую отмазку для Мансур-ако?

– Ахмед, я тебя прошу, уйди, а? – простонал Махсум, пряча лицо в ладонь.

– Хорошо, хорошо, – поклонился Ахмед, пятясь задом. – Если что, я тут, совсем рядом.

Махсум подождал, пока телохранитель удалится на приличное расстояние, достал из-за пазухи табакерку, повертел ее в руке – красивая вещица! – приоткрыл и прихватил двумя пальцами щепотку тонкого табака. Понюхал – ничего так. Втер в ноздри.