Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

Три мешка в углу «золотого резерва» разбойников отделились от общей кучи и отодвинулись в сторонку. Лица у разбойников побледнели, а волосы (разумеется, у кого они наличествовали) встали дыбом, приподняв чалмы и тюбетейки.

– С оплатой твоих услуг мы разобрались. А теперь скажи нам, где еще два мешка, – стараясь сохранить хотя бы внешнее хладнокровие, вновь спросил Махсум.

– Слушай, ты, сопляк, – не на шутку разозлился дух, – разве я спрашиваю, куда ты деваешь свои деньги?

– Нет, но…

– В таком случае не суй свой нос и ты в мой кошелек!

Крыть было нечем, но Махсум не собирался сдаваться так легко и быстро.

– Меня вовсе не интересует, куда ты тратишь свои деньги. Я спрашиваю: кому ты их отдал, потому что сильно подозреваю, что этот человек стал здесь постоянным гостем и мешками таскает отсюда золото, а это, согласись, мягко говоря, не очень хорошо.

– Разве что-то пропало из ваших вещей?

Махсум перевел взгляд на стушевавшегося Шавката.

– Нет. Пока нет, – помявшись, ответил тот.

– Вот когда пропадет, тогда и будешь выступать, а пока оставь меня в покое, смертный. Я устал от пустой болтовни и беспочвенных претензий на некачественное исполнение мной моих служебных обязанностей. Я все сказал!

В пещере повисла гнетущая тишина. Лишь гудело пламя в стенных горелках, еле слышно журчала вода, сбегая по стенам в каменные чаши, да зеленые мухи, жужжа, кружили над свежими кучами конского навоза.

– Что он сказал? – переспросил Ахмед у Махсума. – Я не понял ни слова. Особенно в конце.

– Он сказал, что он хороший охранник и обсуждать с нами свои мешки не собирается.

– Мда… – почесал затылок Ахмед. – Но мы просто обязаны узнать, кто сюда повадился ходить!

– Вот ты и узнавай, – Махсум вернулся на трон, взял в руки табакерку и принялся вертеть ее в пальцах. – А мне и без того проблем хватает. Нужно ехать к этому фраеру с докладом, а что я ему скажу?

– Вы что-нибудь обязательно придумаете, шеф! – похоже, Ахмед даже не сомневался, что Махсуму в очередной раз удастся успешно выкрутиться.

– Ты так думаешь?

– Уверен! У вас ведь не голова, а…

– Да знаю, знаю, – отмахнулся от него Махсум, но в душе остался за себя очень горд. Кто ему раньше, в прошлой жизни мог сказать такое? Да вот в чем проблема: важно ли все это на самом-то деле?..

Не только у Али-бабы и разбойников эта ночь оказалась бессонной и крайне беспокойной. Главному сборщику налогов тоже почти не удалось сомкнуть глаз, и это, как вы понимаете, не прибавило ему хорошего настроения и не добавило доброжелательности. И без того пребывающий в отвратительном настроении Мансур из-за огромных непредвиденных трат на коней этому молодому наглецу и выскочке Махсуму, никак не находил себе места и все безуспешно пытался понять, где и в чем его провели, а тут еще и поспать толком не дали.

Стоило утомленному неприятными событиями дня Мансуру отправиться на покой, как прибыл первый голубь. Слуга, получивший четкие указания от своего хозяина, разбудить того, если придет сообщение – Мансур всей душой надеялся, что на этот раз оно уж точно будет крайне приятным, – так и сделал. Держа в руках трепыхающуюся птицу, слуга на цыпочках прошел в опочивальню Главного сборщика налогов и осторожно позвал:

– Господин, проснитесь. Господин!

– Что, что такое? – тут же вскочил с постели Мансур, хлопая сонными глазами. – Что тебе понадобилось от меня, презренный осел? Мне только-только удалось заснуть!

– Вы просили разбудить вас, если прибудет голубь с посланием, – низко склонился черный слуга, протягивая в вытянутых руках голубя Мансуру.

– Так чего же ты молчал, остолоп? Быстро давай его сюда! – Мансур спешно сполз с курпачей и выхватил из рук слуги голубя. Слуга, кланяясь, попятился назад и замер около самой двери, ожидая дальнейших приказаний.

Мансур, дрожащими от волнения пальцами отвязал от лапки голубя скрученную в трубочку бумажку, развернул ее и, напрягая глаза из-за царившего в комнате сумрака, прочел, шевеля губами:

«О достославный Мансур-ако, Величайший из великих сборщиков налогов, заступник обделенных и нуждающихся!..»

Начало Мансуру понравилось. Он растянул губы в самодовольной улыбке и сам себе кивнул.

«Спешим сообщить вам, что ваших коней, как и было условлено, мы получили, хотя и не без трудностей, за что огромное спасибо. С нижайшим поклоном, Черный Махсум».

Осталось совершенно непонятным, за что благодарили: за трудности или за коней, но это Мансура сейчас очень мало волновало.

Дважды перечтя содержимое записки, Мансур на всякий случай заглянул на обратную сторону и повертел бумажку в руках. Улыбка сползла с его лица, сменившись гримасой негодования.

– Да что себе позволяет этот проклятый щенок! Будить меня из-за каких-то там дрянных коней! Плевать мне на твои трудности, безмозглый ишак, шакалий выродок, верблюд безгорбый! Чтоб ты сдох вместе со своими конями! – бесновался Мансур, распинывая ногами подушки и брызгая слюной. Затем он изорвал на клочки бумажку и запустил ими в слугу. – Пошел вон!

– Слушаюсь, – еще ниже поклонился слуга и выскочил из комнаты, как ему и было приказано, вон, неслышно затворив за собой высокие тяжелый створки дверей.

Мансур вновь растянулся на курпачах, долго смотрел в потолок, не в силах успокоится, а потом забылся беспокойным сном, ворочаясь и бормоча что-то во сне. При этом ноги и руки его постоянно вздрагивали, а то и вовсе ходили ходуном, будто Мансур спасался от кого-то бегством.

Спустя час слуга вновь заглянул в комнату своего хозяина, неся очередного голубя. Сильные и далеко не беспочвенные сомнения одолевали слугу, но не доложить о прибывшей птице было еще страшнее.

– Господин? – очень тихо позвал слуга в надежде, что Мансур не расслышит, и тогда можно будет удалиться с чистой совестью и спокойной душой. – Господин, вы спите?

– Где? Кого? Что? – опять вскочил Мансур, пяля на слугу бестолковые, красные от недосыпа глаза.

– Еще один голубь, о сиятельный господин! – вновь протянул руки к своему господину слуга.

– Опять? – разозлился Мансур. – Давай сюда этого проклятого голубя и пшел отсюда!

– Слушаюсь! – слуга низко поклонился, сложив руки на груди, и спешно покинул опочивальню своего господина.

– Голубь, голубь… – Главный сборщик налогов, ворча, снял с лапки птицы очередное послание и развернул его. Чтобы прочесть убористые завитушки букв, пришлось поднести бумагу к масляной лампе, горевшей на деревянном столике рядом с постелью.

«О достойный владыка несметных богатств и наших душ! Извещаем тебя о том, что главарь наш Черный Махсум принял решение выехать на дело в сей ночной час и просит вас благословить его начинание, дабы было оно успешным и доходным. Писано в Час Свиньи Ахмедом, телохранителем Шефа у врат Тайной Пещеры».