Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

– Велик Аллах! – воскликнул Касым, застыв на самом пороге и оглядывая сваленное в пещере барахло и несметные богатства. – Да все это не перевезти даже на ста мулах, а этот дурень Али-баба взял только два мешка!

Тут его взгляд остановился на сваленных в кучу курпачах в одном из углов пещеры. Касым вновь почувствовал слабость в ногах. На курпачах, поджав ноги и подложив руки под голову, безмятежным сном спал разбойник, громко сопя и временами всхрапывая!

– Не бойся, он будет спать, пока я не разбужу его, – прошелестел бесплотный голос над самым ухом Касым.

И без того напуганный Касым тут же упал на пол и закрыл голову руками.

– Пощадите, о великий дух пещеры!

– В каком смысле? – уточнил дух Сим-сим.

– Разве вы не убьете меня, за то, что я вторгся к вам без спросу? – немного удивился Касым, приподнимая голову.

– Совсем сдурел? Неужели ты, когда к тебе приходят гости, набрасываешься на них с кинжалом? Кстати, зачем тебе кинжал?

– Это? – опомнился Касым. Он повертел все еще зажатый в руке кинжал с длинным, тонким и остро отточенным лезвием и быстро спрятал его за пояс. – Это так, на всякий случай. Мало ли что.

– Ясно все с тобой. Как же тебя зовут, презренный лгун, решивший обобрать бедного несчастного духа?

– Ка… ка… – глаза у Касыма забегали, а слова никак не хотели произноситься.

– Странное имя, – поразмыслив, заключил дух. – Необычное. И о чем только думают родители, давая детям такие имена.

– Да нет, – прочистив горло, быстро поправился Касым. – Меня зовут Касым.

– Ах, Касым! То-то я думаю, «Кака» странно как-то звучит. Тогда отвечай мне, Касым, какого лешего ты, не зван, не прошен, проник в мою пещеру? – громыхнул голос так, что на Касыме затрепетала одежда.

– Я это… того… я музыкант! Ты… вы… мне этот… задаток передали, вот, – выдохнул с облегчением Касым, сложив наконец из слов подобие фразы.

– Ах, музыкант! Так ты брат моего любезного друга Али-бабы? Что же ты сразу-то не сказал?

– Да-да, я его брат! – обрадовался Касым, что все так хорошо разрешилось. – Брат моего дорогого и несравненного Али-бабы.

– А скажи мне, брат Али-бабы Кака-Касым, зачем ты припер с собой во-он тех двух мулов?

– А это… – замахал Касым на мулов рукой, чтобы те убирались с глаз долой, но мулы то ли не поняли его, то ли им было просто на все наплевать. Они продолжали пялиться на распростертого у выхода из пещеры хозяина и уходить, по-видимому, никуда не собирались. – Это так… они… они мне инструмент возят.

– Понимаю. Твой дутар, похоже, очень тяжел, раз его пришлось везти сразу на двух мулах.

– Да-да, – закивал Касым. – Все именно так, как ты говоришь, о дух!

– Ой, лгунишка, смотри у меня! Ладно, играй, раз пришел. Услади мой слух прекрасной игрой и дивной песней.

– А плата?

– Ты еще даже не взял в руки инструмент, рта не раскрыл, а уже хочешь, чтобы тебе заплатили? – поразился дух Сим-сим подобной откровенной наглости. – Играй, а там посмотрим!

– Нет, я так не согласен! – Касым быстро поднялся с пола и приосанился, уперев руки в толстые бока. – Сначала нужно обговорить условия сделки.

– Нет, вы видели такое! Ну, ладно, за каждую твою песню я плачу по золотому.

– Всего лишь? – лицо Касыма вытянулось от досады и разочарования.

– А ты решил, что я буду платить тебе мешками?

– Но я думал…

– Ты мыслитель или музыкант?! Играй, там видно будет, а нет – можешь убираться к джиннам, – отрезал дух и выжидающе замолчал.

Касым обреченно вздохнул, отвязал со спины мула дутар, уселся с ним на подушки рядом с входом и долго возился с инструментом, настраивая его.

– Ну, долго я еще буду ждать? – не вытерпел дух, когда по прошествии десяти минут Касым наконец настроил первую струну, согласовывая ее звучание со своим голосом.

– Сейчас-сейчас, инструмент нужно хорошо настроить.

– Такое ощущение, будто у тебя не две, а двадцать две струны!

– Не торопите, вы меня сбиваете!

– Хорошо, разбудишь, когда будешь готов, – в пещере раздался зевок.

Касым надул щеки, обиженно поджал губы и продолжил дергать вторую струну, вертя колок.

И вот дутар был настроен. Касым удобно устроил его на коленях и ударил по струнам, дрожащие звуки разлились по пещере.

…Молодая девушка заливалась слезами и кляла свою горькую судьбу. Родные отдавали ее замуж за нелюбимого пятой женой, хотя у нее были все возможности и данные устроиться второй, более престижной женой к другому, пусть и не столь богатому…

– Постой, Касым, – прервал его дух.

– Что? – Касым перестал петь и играть и завертел головой.

– Вот тебе обещанный золотой – заслужил, – из воздуха к ногам Касыма упала крупная золотая монета. Касым тут же сграбастал ее и спрятал за пазуху. – Но нет ли у тебя чего-нибудь повеселее? Итак с души воротит от этой жизни, а тут ты еще со слезными напевами. За веселое плачу по три монеты.

– А по пять можно? – осторожно уточнил Касым.

– А это, мой жадный друг, зависит от того, как споешь.

– Я буду стараться! – воодушевленно выкрикнул Касым.

– Старайся, и тебе воздастся.

Пальцы Касыма после некоторой заминки вновь ударили по струнам.

…Девушку, купающуюся в реке, как-то подловила цыганка и нагадала той, что приедет к ней принц на белом коне, а пока та раскатывала губу, цыганка прибрала в счет платы все ее вещички и была такова. Кишлачной дурочке пришлось бежать домой в чем мать родила, прикрываясь лопухами…

– Смешно, – похвалил дух, и перед Касымом упали сразу пять монет.

Тот спешно собрал их и отправил вслед за первой за пазуху.

– Давай еще что-нибудь! – потребовал дух Сим-сим.

– Как пожелаете, о щедрый дух!

– Не подлизывайся.

– Да что вы, почтеннейший! – округлил глаза Касым. – И в мыслях не было.

– Я тебя, плута, насквозь вижу. Играй уже.

Пальцы Касыма коснулись струн.

…Вернувшись домой, доверчивая кишлачная дурочка так ничему и не научилась, и ждала всю жизнь своего принца на белом коне. И сколько женихов к ней не сваталось, всем она давала от ворот поворот, а потом женихи иссякли, но она продолжала ждать. И вот однажды к ней во двор въехал тот, кого она столько ждала. Дурочка вскрикнула от радости и лишилась чувств, а когда очнулась, ни принца, ни вещей, ни дома не было…

– Постой, постой, – воскликнул дух, – ведь это та же самая песня!

– Та же, да не та, – покрутил головой Касым. – Это другая ее часть. Поется отдельно.

– Ты уверен? – засомневался дух.

– Кто певец: я или вы? – вытянул толстую шею Касым, оскорбленно потрясая щеками.

– Ладно, уговорил, – еще пять монет упали на подушки. – Все, на сегодня достаточно. Приходи в другой раз.

– Но я только распелся, – возмутился Касым, вскакивая на ноги. – Тащиться в такую даль, чтобы заработать каких-то жалких десять монет!