Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

– Насчет орла я что-то сильно сомневаюсь… – заартачился богач. – Выглядит эта старая развалина не очень, того и гляди, загнется.

– Э, не хочешь – не бери! Другому продам! А хочешь, молодого возьми – всего триста монет. Гарантия десять лет. Старика отдам бесплатно, в нагрузку.

– Да не хочу я твоего старика!

– Нет? Без старика дороже, уважаемый – триста пятьдесят. И гарантия меньше.

– Да ну тебя, балабол! – махнул рукой богач и собрался было уйти.

– Эй, постой! Не хочешь мальчишку с гарантией и подарком – возьми девчонку! Девчонку возьми, говорю! Смотри какие ножки, ручки, глазки, а зубки… Ай, ты чего кусаешься?! – едва успел отдернуть пальцы Ахмед.

– Еще раз свои грязные пальцы сунешь мне в рот, – с презрением бросила ему девушка, взмахнув гривой пышных черных волос, – я тебе его по самый локоть откушу.

– Плетки захотела, да? Я тебя быстро научу, как пальцы по локоть откусывать! – Ахмед выхватил из-за спины плетку.

– Давай, смельчак! – красавица сжала кулаки связанных рук. – Ты только и можешь, что на беззащитных девушек с плетками бросаться?

– Ах ты!.. – Ахмед взмахнул плеткой, но девушка быстро выбросила руки вперед и толкнула разбойника в грудь. Тот зацепился каблуком сапога за край косо прибитой доски и под дружный смех толпы вылетел с помоста. – О-о, как больно! – застонал он, поднимаясь из пыли. – Ну, ты у меня сейчас попляшешь, дрянная девчонка, ты у меня… – он полез обратно на помост, но вдруг ощутил, как чьи-то сильные пальцы сжали его плечо.

– Зачем портишь свой товар, купец?

Ахмед замер с поднятой ногой, потом медленно опустил ее и, втянув голову в плечи, обернулся назад. За плечо его держал смуглый худощавый парнишка в поношенной одежде и потертой выцветшей тюбетейке.

– А ты кто такой, чтобы мне указывать, оборванец? – тут же успокоил Ахмед. Юноша, судя по его виду, никакой опасности не представлял. – Может, купить ее хочешь? – расхохотался Ахмед. Толпа вокруг загоготала ему в унисон. – Недорого возьму, всего пятьсот монет!

– Может, и возьму, – спокойно ответил ему Али-баба. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Ха! Да откуда у тебя такие деньги?

– А тебе что за дело? Ты продаешь – я покупаю! Сколько за всех?

Толпа разом притихла. На шутку это никак не походило.

– За всех? – глаза у Ахмеда полезли на лоб. – Ты хочешь купить всех троих?

– Ты, как я погляжу, туг на ухо, – дерзко бросил ему Али-баба. – Так сколько?

– Э-э, – растерялся Ахмед, скребя шею концом плетки. – Давай тысячу монет, и по рукам.

– Шестьсот! – ввязался в торг Али-баба, с детства привыкший торговаться на базаре с жадными торговцами.

– Девятьсот!

– Семьсот!

– Восемьсот! – глаза у Ахмед загорелись – только бы не сбавил цену, только бы…

– По рукам! – кивнул Али-баба и протянул руку.

Ахмед расплылся в широкой улыбке и вложил в натруженную ладонь парня свои пальцы. Али-баба сжал их что было силы.

– Уй-юй! – Ахмед даже присел от боли, а Али-баба показал ему ровные белые зубы и разжал ладонь. Разбойник заскакал на месте, тряся отдавленной кистью.

– Заверни всех, сейчас деньги принесу! – Али-баба развернулся и пошел прочь.

– Как это – заверни? – не понял Ахмед, сжимая и разжимая пальцы, чтобы восстановить в них ток крови.

– Это шутка, – не оборачиваясь, бросил ему Али-баба. – Шуток не понимаешь?

– Эй, шутник, учти, я долго ждать не буду! – крикнул ему вдогонку Ахмед, тряся плеткой.

– А долго и не придется! – ответил ему Али-баба, сворачивая за угол ближайшего дома.

Толпа не расходилась, желая непременно узнать, действительно ли Али-баба вернется с деньгами и купит всех рабов разом или он так пошутил. Али-бабу здесь многие знали, но все также были в курсе, что у дровосека никогда не водилось за душой даже медной монеты, не то что восьмисот золотых монет. Началось, как водится, обсуждение. Предположений было много, но никто ничего не знал наверняка, поэтому народ больше слушал, чем говорил. С молниеносной скоростью рождались и также внезапно умирали разные домыслы и сплетни, но в «живых» остались лишь две версии: поскольку все знали Али-бабу как кристально честного человека, то, выходило, что Али-баба либо нашел клад, либо у того умер какой-нибудь богатый родственник, оставив парню в наследство несметные богатства.

Али-баба отсутствовал не очень долго, и вскоре вернулся на базарную площадь, неся на спине небольшой джутовый мешок, в котором при каждом его шаге позвякивали монеты. Рабов уже успели согнать с помоста, и их место заняли другие, принадлежавшие другому торговцу живым товаром. Ахмед стоял рядом с Махсумом, нетерпеливо похлопывая плеткой по ладони. Махсум за все время не двинулся с места и не проронил ни слова – его одолевали сомнения, которыми он ни с кем не хотел делиться.

– Шеф? – почти шепотом спросил Ахмед.

– Чего тебе?

– Шеф, как вы думаете, этот оборванец и вправду принесет деньги?

– Хорошо бы, если так. Надоело здесь торчать. Вон он, кажется, идет, – заметил Махсум спешащего сквозь толпу людей Али-бабу.

– И правда! – обрадовался Ахмед. – Как вы думаете, откуда у этого оборванца столько денег? – никак не унимался Ахмед.

– Почем я знаю! Может, всю жизнь копил.

– Интересно, зачем ему понадобились рабы?

– Слушай, чего ты ко мне привязался, Ахмед? – не вытерпел Махсум. – Интересно – вот у него и спросишь, когда деньги отдаст.

Ахмед обиженно надулся, но тут Али-баба бросил ему под ноги мешок, и тот сразу позабыл обо всех обидах, заплясав вокруг мешка.

– Здесь восемьсот монет, – просто сказал Али-баба, будто разговор шел о пяти медяках. – Будешь считать?

– Буду! – вытянул шею Ахмед.

– Считай! – согласился с ним Али-баба.

– Э, завязывай, Ахмед, – недовольно проворчал Махсум. – Бери мешок и пошли. Время еще впустую тратить.

– А вдруг он нас надул, шеф?

– Ну, разумеется, делать ему больше нечего, – фыркнул Махсум, пристально глядя в честные глаза Али-бабы.

– Так будете считать или нет? А то развязывайте рабов.

Ахмед некоторое время мялся в нерешительности, но нетерпеливый, достаточно болезненный и оттого преисполненный молчаливого красноречия тычок локтем в ребра от своего предводителя заставил его сдаться.

– Нет, я тебе верю, глупый юнец, – противно захихикал он, подавая пальцем знак своим людям, чтобы те освободили рабов. – Но смотри, если решил надуть меня хоть на один золотой. Забирай своих никчемных рабов!

Али-баба только головой покачал и направился к девушке, веревку на руках и ногах которой уже перерезал один из разбойников, сопровождавших Махсума с Ахмедом.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил у нее Али-баба.

– Марджина, – девушка томно опустила длинные ресницы.