Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

Развернувшись, Касым решительно направился к двери, распахнул ее и… вывалился на землю с высоты двухэтажного дома.

– О-ох! – протянул он, приподнимаясь на руках и мотая головой. – И какой ишак делает двери без лестниц! – оказалось, что он упал на мешки, набитые чем-то мягким, вероятно, травой. По крайней мере пахло именно ей.

Скорее всего, эти мешки притащили сюда косари в уплату за помол зерна – каждый платил тем, чем мог. Так или иначе, а Касыму во второй раз крупно повезло. Не будь этих мешков, он точно разбился бы в лепешку!

Поднявшись и отряхнув одежду, Касым огляделся по сторонам и, определившись с направлением, направился в сторону города. Касым редко выбирался за городскую стену, а ночью, так вообще ни разу, и потому ему пришлось долго искать пролом в стене, едва ли не ползая по ней. Когда он уже отчаялся найти лазейку, ход наконец обнаружился, но это был вовсе не тот лаз, через который выходил Касым, но ему было уже совершенно безразлично. В городе он быстро разберется, куда попал, а там уж до дома и рукой подать.

Выбравшись из лаза на другой стороне стены, Касым раздвинул ветки зарослей ракитника и выглянул наружу. Ему еще с той стороны стены показалось странным, что в такой поздний час город шумит, словно в базарный день на площади. В городе же творилось натуральное светопреставление. Множество людей толпилось на улицах, некоторые из них держали факелы, и все что-то бурно обсуждали.

Касым незаметно выбрался из ракитника и приблизился к говорящим, прикинувшись припозднившимся прохожим.

– Представляете, гляжу в окно, а из калитки этого проклятого дома вылетает женщина, вся в огне! И начинает кататься в луже. Потом как вскочит, как побежит!

– Это что! А вот мой свалился прямо мне на голову, когда я собирался заснуть на топчане. А зубищи у него – во! Точно вам говорю, в этом доме сам шайтан поселился, не иначе!

– И что?

– А ничего. Он тут же вскочил и бежать. Вон, сами посмотрите – калитку мне проломил, – указал говорящий на свороченную набок калитку в глинобитном заборе.

– Кто? Шайтан?

– Да какой шайтан, чего ты несешь? Зубастый этот!

– Да-а…

Касым повертелся, послушал, да и ходу домой. Теперь он знал, где оказался. Проклятый дом – это не иначе как дом злосчастного муллы, а отсюда до дома Касыма путь неблизкий, почитай через полгорода топать.

Вскоре голоса людей стихли вдали, и Касым, стараясь передвигаться как можно незаметнее, запетлял по кривым узким улочкам. Страшно ночью одному, еще, чего доброго, нападет кто-нибудь, но вот уж и базарная площадь, а отсюда до дому шагов триста. Пустая длинная улица наконец привела его к калитке собственного дома. Влетев в калитку на полном ходу, Касым захлопнул ее за собой, привалился к ней спиной и медленно сполз на землю с блаженной улыбкой на губах: наконец-то он дома! О, родной, милый дом с дырой на крыше! Но почему его никто не встречает? Неужели улеглись спать, наплевав на то, что хозяина дома нет? Какое свинство, какое неуважение!

Но тут Касым заметил, что кто-то стоит на пороге дома – Айгуль! Все-таки, не спит, волнуется, ждет своего дорого разлюбезного супруга – чудо, а не жена! У Касыма прямо камень с души свалился.

– Айгуль, дорогая! – вскочил Касым на ноги и бросился к жене с распахнутыми объятиями. – Я…

– Ага, явился! – Айгуль сделала шаг навстречу мужу, и Касым застыл как вкопанный, разглядев в руках жены длинную скалку. – Отвечай, негодный, где ты шлялся столько времени?

– Я… это… – смешался Касым.

Ну, сами посудите, как можно объяснить разъяренной жене причину своей столь длительной задержки в двух словах, чтобы она не успела воспользоваться скалкой? Правильно, никак. Касым думал также.

– О Аллах! В каком ты виде? – Айгуль медленно приближалась к оробевшему Касыму, похлопывая скалкой по ладони. – Где твои сапоги, где халат? И что это за рванье на тебе надето?

– Он… я… – промямлил Касым, отступая обратно к калитке. – Понимаешь, там…

– Где мулы? Где твой дутар? Где мое золото?!

– Я… того…

– Я знаю, что ты «того». Давно и бесповоротно. Вай мэ, проклятый распутник! Это тебя бабы так обобрали?

– Какие бабы? Что ты несешь, женщина! – вспылил, опомнившись Касым. – Я был на заработках!

– Ах, на заработках? Где заработок, отвечай? Где мулы, нагруженные золотом?

– Молчи, женщина! – топнул босой ногой Касым. – Заработок там, где надо. И мулы тоже там. И дай мне пройти в дом – я устал и ужасно хочу спать, – Касым с важным видом направился к крыльцу, обходя стороной жену, но укрыться в доме ему не удалось.

– Значит, спать хочешь? Ну, я тебе сейчас покажу! Я тебе сейчас все припомню! И пожар, и мулов, и заработки твои, и шляния по ночам – все! – она взмахнула над головой скалкой…

Соседи и в эту ночь вновь были разбужены истошными воплями, доносившимися со двора неугомонного Касыма, но это была точно не песня, и зарева пожара не было видно. И наводнения с селем тоже. Так что народ поплотнее затворил окна, накрылся подушками и продолжил свой прерванный сон…

– По ко-оням!

– Ура-а!

Разбойники вспрыгнули в седла своих коней и понеслись навстречу утру, улюлюкая и свистя. Их ждал караван! Богатый караван, и сегодня они уж точно поживятся, и ничто ему не поможет.

В ушах свистел ветер, кони хрипели, а высоко вскинутые над головами сабли отражали робкий багрянец, предшествующий величественному пробуждению солнца.

Стремительно миновав горный кряж, разбойники высыпали на край высокого бархана, выстроившись в четкую линию – никто мимо них не пройдет! Сегодня уж наверняка пожива будет отменной. Но… время шло, а караван все не появлялся. Кони нетерпеливо били копытами по песку, а люди начинали нервничать, перекидываясь недоуменными ворчливыми возгласами.

– Ахмед! – крикнул Махсум, не сводя орлиного взора с горизонта, откуда давно должна была показаться вереница верблюдов.

– Я здесь, шеф! – приблизился к нему Ахмед, натягивая поводья.

– Где караван?

– Не могу знать, шеф!

– А если хорошенько подумать? – Махсум уперся взглядом в лицо своего телохранителя, преданно и с обожанием взиравшего на него.

– Ну, если хорошо подумать, то… тоже не знаю, – пожал плечами Ахмед, честно задумавшись на полминуты.

– Плохо. Очень плохо. Ты ничего со временем не напутал?

– Как можно, шеф! В записке было сказано, что караван выйдет перед восходом. Вот он, восход! – простер руку Ахмед. – Сами посмотрите.

– Ахмед, как ты думаешь, зачем мы сюда прибыли? – Махсум нахмурил лоб и упер левую руку в бедро. – Любоваться восходом?

– Никак нет, шеф! Мы прибыли грабить караван! – отчеканил Ахмед, вскидывая подбородок.

– И?

– Каравана нет, шеф!