Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

Тяжкие думы Махсума, сидящего в сторонке на песке были прерваны непонятным нарастающим воем, возникшим за его спиной. Махсум резко обернулся и застыл с распахнутым ртом. Прямо на него неслась во всю прыть растрепанная ведьма в обгорелом платье – глаза навыкате, волосы дыбом, кривые острые когти нацелены на него, а из раззявленной пасти торчать острые и длинные клыки.

Вдосталь «насладившись» невероятным зрелищем, Махсум опомнился, и вовремя. Ведьма была уже совсем рядом. Он только и успел, что пригнуться, прикрыв голову руками. Юмюм-хана цапнула когтями воздух, кувыркнулась через Махсума и кубарем покатилась по песку. Но очухалась она довольно быстро. Вскочив на ноги, она вновь кинулась в атаку, однако Махсум и на этот раз перехитрил ее, в последний момент откатившись вбок. Юмюм-хана упала на песок, зашипела от злости, забила лапами. Промахнуться два раза подряд – такого с ней еще ни разу в жизни не случалось. Похожая на рассвирепевшего бультерьера, готового ринуться в атаку, она отбросила когтями песок, но тут ее остановил громкий окрик.

– Стоп! – Махсум, выпрямившись, выбросил руку навстречу ей. – Чего тебе, добрая женщина, от меня надо?

– Кто добрая, я? – уставилась на него Юмюм-хана. – Ты сумасшедший?

– Да, я такой!

– Точно ненормальный, – гуль-жена расслабилась, поднимаясь во весь свой немалый рост. – Ладно. Отпусти моего мужа, и я вас не трону – сегодня я уже вдосталь насытилась.

– По-моему, это ты здесь ненормальная, – криво усмехнулся Махсум. – Если ты заметила, нас почти сорок человек. Так что иди-ка ты с миром, и мы тебя не тронем.

– Хорошо подумал? – оскалилась Юмюм-хана.

– Лучше не бывает.

– Ну, держись! – Юмюм-хана вся подобралась, изготавливаясь к прыжку, но незаметно подкравшийся к ней сзади Ахмед полоснул наотмашь саблей.

Никто не понял, как гуль удалось увернуться от молниеносного удара, успеть перехватить саблю одними пальцами и вырвать ее из рук Ахмеда. Но факт был налицо: Ахмед стоял дурак дураком, глядя на собственные пустые руки, а гуль, хохоча, помахивала сабелькой у него перед носом. Потом она вдруг сунула ее себе в рот и принялась жевать, причмокивая и хрустя металлом. Сжевав половину сабли, она бросила огрызок под ноги Ахмеду. Тот наклонился, поднял то, что осталось от его любимого оружия, и растерянно почесал затылок.

– Как это? – спросил он у Юмюм-ханы. – Это фокус такой?

– А мою можете? – вдруг протолкался вперед из толпы разбойников Азиз, протягивая саблю гуль-жене. – А то я сзади стоял и почти ничего не видел.

– Ну… – немного смутилась нечистая сила. – Если ты так просишь.

Она взяла саблю, оглядела ее и засунула в рот. Жевала она ее уже не так усердно, видно, занятие это не приносило ей внутреннего удовлетворения. Поэтому гуль ограничилась тем, что перекусила ее пополам.

– А мне! А мою! Ну, пожалуйста, опа! – разбойники наперебой начали совать Юмюм-хане свои сабли. Та, смущенная таким обильным вниманием, принимала сабли одну за другой, перегрызала их и возвращала владельцам вместо автографа.

– Возьми тогда уж и мою! – Махсум сунул ей под шумок свою саблю рукояткой вперед.

– У тебя не возьму, – заартачилась гуль. – Ты меня обидел.

– А если извинюсь?

– Ладно, так и быть, – согласилась Юмюм-хана. – Извиняйся.

– Извиняюсь.

– Давай сюда свою саблю-у-у! – она выхватила из рук Махсума его оружие, но тут же отбросила саблю от себя, словно ядовитую гадюку. – Что ты натворил, гнусный мальчишка-а-а! – вой перешел в визг, руки гуль задымились и начали обугливаться. – Проклятый идиот, что ты мне дал?

– Саблю, – пожал плечами Махсум, наклоняясь и поднимая свое оружие с земли. – Хорошую саблю. Значит, не будешь ее есть?

– Будь ты проклят навеки! А-а-а! – Юмюм-хана упала на колени, потом завалилась вбок и забилась в припадке на песке. От нее уже вовсю валил дым. Тело чернело на глазах, разваливаясь на кусочки угля и чешуйки пепла.

Вой оборвался внезапно. Наступила звенящая тишина.

У ног Махсума и ничего не понимающих разбойников лежала дымящаяся куча тряпья, кучка золы да груда изувеченного металла.

– Изверги! Вандалы! Вы убили мою жену! – забился в веревках Олим-Кирдык.

– Ты тоже, я вижу, не прочь пообедать саблей? – уточнил Махсум у пленного.

– Нет, не хочу, – тут же успокоился тот. – Благодарю, но я сегодня уже завтракал.

– Тогда лежи себе и помалкивай, – Махсум отер саблю о плащ и сунул ее в ножны.

– Но что произошло, шеф? Я ничего не понимаю, – пристал к Махсуму Ахмед. – Она так забавно ела их, а тут раз и…

– Действительно, забавно. У вас, у пещерных идиотов хоть одна целая саблю осталась? Вот именно.

– Простите, шеф! – откашлялся Ахмед в кулак. – Мы немножко того… увлеклись.

– Увлеклись они. А что было бы, когда она съела все сабли? За вас принялась?

– Мы… мы об этом не подумали. Но ведь все обошлось! Как же это у вас получилось?

– Читай! – Махсум вновь вынул саблю и протянул ее Ахмеду. На лезвии сабли была выбита какая-то надпись мелкими буквами.

«С именем Аллаха, уповаю на Аллаха, нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха», – Ахмед оторвал взгляд от сверкающего лезвия сабли и поднял ошарашенные глаза на своего предводителя. – Вот это да! Освященная сабля!

– Именно, – кивнул Махсум, забирая саблю у своего телохранителя и вновь возвращая ее в ножны.

– Значит, вы знали, что это сработает? – восхитился мудростью Махсума Ахмед. – И поэтому специально дали ей?

– Нет, но почему было не попробовать?

– Вы издеваетесь, шеф? – побледнел Ахмед. – Значит, вы даже не были уверены, что это подействует на нее.

– Я даже читать-то по-вашему не умею, а ты хочешь чтобы я предугадывал все настолько шагов вперед?

– Но как же тогда?.. – окончательно растерялся Ахмед.

– Во-первых, я подумал, что такая длинная фраза не может быть обычной поздравительной надписью, типа: «Любимому Черному Кадику от дорогого папочки». А во-вторых, какая теперь разница? Главное ведь, подействовало, – усмехнулся Махсум. – К тому же теперь благодаря тебе я знаю, что она означает. В смысле, надпись.

Ахмед хотел еще что-то спросить, но успел лишь раскрыть рот, как из-за ближайшего бархана высыпали десять или чуть более человек и понеслись к разбойникам.

– О, наши драгоценные спасители!!! – голосил на бегу первый, путаясь в развевающихся полах халата.

Разбойники, вскинувшие было свои обгрызенные и изжеванные остатки саблей, вновь опустили их – особой угрозы спешащие к ним люди не представляли.

– Вас еще только не хватало! – зло проворчал Махсум. – Едем! – скомандовал он разбойникам, подходя к своему коню и взбираясь в седло. – И этого зубастика прихватите. Подарим Мансур-ако.

Ахмед тоненько захихикал в рукав. Шутка ему понравилась.