Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

– Лейтенант, дайте мне карабин, быстро!

– Что? – спросил полковник, уже повернувший было к бронетранспортеру.

– Потом! – отмахнулся я.

Взяв протянутый карабин (он у Казанцева полулежал в люльке) и встав на седло мотоцикла, я поднял руку с карабином и держал его несколько секунд в горизонтальном положении, после чего два раза опустил со стороны приклада вниз.

– Они там? – стараясь не делать резких движений, спокойно спросил полковник.

– Рябов – да, остальных не видел, – пробормотал я. Опустив карабин, через секунду снова поднял и проделал ту же операцию.

– Не видно?

– Нет.

– Значит, не доверяют, – сделал логичный вывод Командир.

– Тоже верно. Лейтенант, из машины, я к ним до-еду.

– Отставить! Опасно, – не разрешил полковник.

– А я на ствол пулемета белую тряпку привяжу. Типа парламентер, – ответил я. Казанцев уже покинул люльку и, сжимая в руках карабин, топтался рядом.

– Ну хорошо, если что, мы тебя прикроем. При стрельбе падай на землю и затаись. Понял?

– Да, – ответил я, привязывая к стволу поданную Казанцевым белую тряпку. Насколько я помнил, прежние владельцы трех мотоциклов использовали ее как скатерть для принятия пищи на природе.

Полковник тоже осмотрел лес с помощью своего бинокля.

– Вижу двоих, один укрывается за деревом. Причем нарочито, чтобы можно было рассмотреть часть плеча и лицо. Второй за кустом в десяти метрах правее. Там куст шиповника шевельнулся.

– Я поехал.

– Будь осторожен, племянник.

– Хорошо.

По полю машина шла тяжело, пришлось включить ведущее колесо и на люльке. Проходимость, как и скорость, сразу возросла. Больший расход бензина меня сейчас как-то мало волновал.

Колосья уже выросшей пшеницы приминали колеса мотоцикла, шелест погибающего урожая был слышен даже за ревом мотора.

До деревьев я добрался за минуту, не доезжая до опушки метров тридцать, остановился и заглушил двигатель. Осторожно, не делая резких движений, отстегнул каску, снял и повесил на руль, потом снял очки и бросил в люльку. Шейный платок снять не успел, кто-то невидимый ахнул:

– Сева? Суворов?!

– Привет, Вась, – откликнулся я.

– А я-то думаю, кто это сигнал подает: «Путь свободен, противника нет». Ты с кем, там немцы?

– Не, разведка да сбитые летчики на трофеях, – одной фразой пояснил я.

– Черт возьми!

– Лейтенант, подойти можно? – поинтересовался я.

– Твои люди держат нас на прицеле?

– Конечно. А как же иначе?

– Подходи, пообщаемся, – разрешил Рябов.

– Оружие оставить?

Надо сказать, что ППС до сих пор висел у меня на шее рядом с бляхой.

– Пусть висит, можешь его поблагодарить, если бы не он да не уничтоженные на наших глазах фрицы, пулю бы ты точно схлопотал.

– Вот спасибо, обрадовал! – засмеялся я.

– Пользуйся на здоровье, – хмыкнул Рябов.

Я подошел ближе. Несколько секунд мы с разведчиком молча рассматривали друг друга, после чего крепко обнялись. И одновременно задали друг другу вопросы:

– Ты где так долго отсутствовал?

– Ты один или еще знакомые есть? – после чего рассмеялись.

– Сваливать пора, как бы кто на дым не появился. У вас рация есть? – спросил я.

– Есть, а что толку: последние батареи еще неделю назад сели, – отмахнулся Рябов. – Таскаем бесполезную железку.

– Как раз это не проблема, электрики есть, подсоединят к бортовой сети, можно будет воспользоваться.

– Ты мне ответь на один вопрос. – Рябов вдруг стал очень серьезным. – Ты где пропадал столько времени?

– Ха, думаешь, перевербовали? – ухмыльнулся я, потом, покачав головой, ответил: – Пулю в плечо получил, отлеживался в одной глухой деревушке. Ща покажу.

Рябова больше убедило не ранение, а то, что под трофейной формой он разглядел и летный комбинезон, и нашу форму.

– Нужно уходить, нашумели и надымили вы изрядно, – вздохнув, сказал он.

– Вас сколько?

– Одиннадцать.

– Я меньше видел. В принципе, можно всем уместиться в технике.

– У нас раненый.

– Его я видел… Фельдшер есть?

– Конечно.

– Давай его ко мне, раненого в люльку, и мы пока к колонне. Встречаемся на опушке, где дорога к ней приближается. Так быстрее будет. Кстати, вы с нами?

– Конечно. Ведь у нас приказ найти и достать тебя хоть с того света, – ответил Рябов и, оставив меня с открытым от удивления ртом, развернулся и отдал несколько команд.

Почти мгновенно как будто из-под земли выросли три фигуры и шустро разбежались. Через полминуты среди деревьев показалась процессия из нескольких человек. Внимание в ней привлекал парень с бледным лицом и закушенной губой. На левой ноге у него красовалась неплохо поставленная шина.

– Осторожно кладите, – командовал носильщикам другой парень с сумкой фельдшера.

Одного из носильщиков я узнал, Милитон Кикобидзе, приветливо кивнув друг другу, мы усадили раненого и обнялись.

– Еще кто из знакомых есть? – поинтересовался я у Рябова, надевая очки и каску.

– За восемь месяцев состав группы поменялся. Старшина Вознесенский на повышение пошел, сейчас лейтенант, командует такой же группой где-то на Ленинградском фронте. Остальные кто выбыл по ранению, кто погиб.

– Ясно, – вздохнул я и завел мотоцикл.

– Встречаемся на опушке! – крикнул Рябов.

Кивнув, я занял место водителя и, дождавшись, когда сзади сядет фельдшер (он, кстати, оружие свое положил в люльку к раненому с таким расчетом, чтобы быстро, вернее, мгновенно извлечь), осторожно стронулся с места. Разведки на опушке уже не было, успели скрыться в лесу.

Наши наверняка наблюдали за нами, потому что, когда я тронулся, пришла в движение и колонна. Так что я направился не к ней, а к дороге, она пролегала ближе, чем находился холм с уничтоженными немцами.

Остановившись у замершего бронетранспортера, слез с продолжавшего работать мотоцикла и подошел к передней дверце со стороны Командира.

– Я так понял, все в порядке? – поинтересовался полковник.

Под пристальными взглядами фельдшера и раненого было довольно сложно говорить, можно сказать, неудобно, но, кивнув, я ответил:

– Да, это Рябов. Договорились встретиться дальше, где дорога приближается к опушке.

– Рация?

– Есть, но без питания.

– Это не проблема.

– Я так же сказал, – кивнул я.

– Перегружайте раненого, – приказал полковник.

Мы споро перенесли бойца в кузов бронетранспортера, предварительно накидав на дно тряпок для подстилки. Фельдшер последовал за ним, Казанцев же снова занял место в люльке.

– Тряпку убери, – велел я ему, трогаясь и занимая свое место во главе колонны.

– Хорошо.

Через полтора километра мы увидели стоявшего на дороге Рябова и остановились рядом с ним. Знакомство прошло быстро.

– Лейтенант Рябов, командир разведгруппы… – начал было представлять я, но меня прервал Рябов: