Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

– Уже капитан, товарищ подполковник, – поправил меня Василий, пристально и изучающе разглядывая лицо дядьки.

– Хорошо… Полковник Суворов, командир нашей группы. В прошлом командир десантного полка.

– Отец? – сразу же спросил Рябов.

– Дядька. Отец, вон, в люльке второго мотоцикла, – ответил я. Батя, заметив, что все обратили на него внимание, помахал рукой. – Ты прав, капитан, половина группы мои родственники. Так что нам нужно как можно быстрее добраться до своих.

– Распределяемся по машинам, – приказал полковник. – Капитан, своих людей в бронетранспортер, а мы на мотоциклах, на нас трофейная форма. Найдем укромное место – пообщаемся.

– Есть, – козырнул Рябов, после чего стал командовать своими бойцами.

Закончив, он подошел к полковнику. Я в это время возился у мотоцикла и, о чем они говорят, не слышал. Командир покивал, после чего оба достали карты и стали сравнивать. Ксерокопия нашей с неизвестными обозначениями очень заинтересовала капитана, но вида он не подал. Заинтересованность я определил по краснеющим ушам и шее Рябова – забавная, но верная примета.

Пока было время, я пристально разглядывал разведчиков. Рябов не солгал, кроме Кикобидзе, ни одного знакомого лица.

Теперь со мной сел еще и Андрей, уступив свое место Толику, и я снова занял свое место во главе колонны.

Ехать пришлось далеко, можно сказать, докатились на последних каплях горючего. Уже начинало вечереть, когда мы добрались до следующего леса. Хотя я бы назвал его лесным массивом, огромный был лес.

– Партизан тут нет, можно спокойно продолжать движение, – ответил мне Толик, когда я притормозил, предварительно поговорив с полковником, а тот с Рябовым. Уж местную обстановку капитан знал отлично.

Медленно мы въехали под тень деревьев. Отстав от нас на сотню метров, порыкивая мотором, двигался бронетранспортер, за ним, на расстоянии двадцати метров, второй мотоцикл.

Дорога была убита, поэтому скорость движения упала до минимума. Когда впереди показалась большая и явно глубокая лужа, я остановил мотоцикл и заглушил двигатель. Мы с Андреем слезли с седел, оставив Казанцева в люльке. Он нас прикрывал. Андрей остался ожидать приближающуюся бронемашину, а я осторожно приблизился к луже.

Когда стих рев мотора, я крикнул:

– Не проедем мы тут! Утонем на хрен… Товарищ полковник, может, вернемся на прошлую развилку и повернем направо? Я в этой грязи купаться не хочу.

Думаю, нас спасло то, что я кричал на русском довольно громко, чтобы быть услышанным, а также то, что на виду появились бойцы Рябова в советских комбинезонах разведчиков.

– Поговори мне еще, – добродушно ответил подходивший полковник. – Ты не забыл, сколько у нас горючего осталось?

– Да все равно рано или поздно технику бросать придется, – ответил я. Срезав ветку, проверил глубину. – Ну я же говорил, глубоко. Почти на метр ушла.

Появление посторонних на дороге, к своему стыду, засекли не мы, а разведчики. С той стороны лужи на сухом месте стоял молодой парень лет двадцати пяти в таком же двухцветном камуфляже, как и у Рябова, с ППШ на плече.

– Стой, кто такой? – крикнул один из разведчиков. Остальные тут же попрятались, выставив стволы.

– Вопрос тот же. Вы у нас под прицелом, не советую дергаться. Кто такие? – поинтересовался незнакомец.

В воздухе разлилось напряжение, я понимал, что вот-вот могла разразиться перестрелка – были известны случаи, когда немцы переодевались в нашу форму. Требовался только спусковой крючок. Стянув с головы каску и очки, я сплюнул в лужу и сказал:

– Я Суворов, со мной две разведгруппы… Кстати, а когда ужин будет? А то кишка с кишкой уже вальс играют.

Этот неожиданный вопрос заметно разрядил обстановку. Незнакомец, несмотря на грязное, в разводах лицо опознал меня, поэтому, кинув руку к виску, ответил:

– Товарищ подполковник, разрешите пообщаться лично?

В это время Рябов, выглянувший из-за двери бронетранспортера, удивленно спросил:

– Сурок, ты, что ли?! – Причем вопрос предназначался не незнакомцу, а кому-то в глубине зарослей.

– Васька?! Рябой?! – ответили оттуда.

– Тьфу, немецкий тыл… Куда ни плюнь, везде наши! – в сердцах воскликнул я, снова сплюнув.

Это почему-то вызвало безудержный смех и у наших, и у пришлых. Через минуту полковник, Рябов и – командир советских диверсантов уже усиленно общались рядом со злополучной лужей. На первый же вопрос полковника капитан Вечерний, командир группы осназа, только развел руками. Рацию они потеряли еще две недели назад. Разбили при высадке.

– Чья работа, три немца в лесу километрах в сорока отсюда? – спросил я у разведки и диверсантов, когда они закончили общаться.

– Наша, – ответил Вечерний. – Они с нами машиной поделились.

– Интересно, а кого из вас тот фельдфебель ловил? – вслух поинтересовался я.

До моста мы не доезжали, он остался правее. Но та самая река, которую нам надо преодолеть, проходила через этот лес. Ответа на мой вопрос не нашлось, никто не знал.

Через десять минут мы развернулись и направились в объезд, в лагерь Вечернего. Порадовало одно – батареи у запасливого капитана были. Значит, наша эпопея скоро должна была кончиться. Домой хочу, к жене и сыну.

Уважаю я этих осназовцев: всего пятеро, а нас на понт взяли, не побоявшись выйти против почти двух десятков, так еще и лагерь у них был организован со всеми удобствами. Знаете, что они сделали? Приехали к леснику, в его сторожку, и, так скромненько потупив глазки, спросили: можно мы у вас поживем? А машину под навес поставить можно? Спасибо большое, а ничего, мы тут по лесу с оружием побегаем, не возражаете? И ваше оружие в сторону приберем, мало ли что? И поживите-ка вы в сарае, там вам удобнее будет, хорошо?

Короче, лесник с семьей сидят в сарае под присмотром одного из осназовцев, остальные расположились в хате на хозяйских харчах. Сама сторожка стояла в глубине леса. Судя по тому, как борта машины скрежетали по веткам деревьев, растущих по бокам узкой дороги, тут ничего кроме телег не ездило. Бронетранспортер шел последним, к нему ушлые осназовцы привязали срубленную березу, крона которой заметала наши следы.

Ревя моторами, мы выехали на небольшую поляну. Лесник ее использовал полностью. Слева от дороги была посажена картошка, справа – рожь. Я притормозил, разглядывая спокойную жизнь лесничества. Сторожка, сияя свежим срубом под соломенной крышей, была как с картинки. Пара новых построек рядом, колодезный сруб с журавлем, пасущаяся корова, чуть левее от нее – стреноженная лошадь. У хозяйственной постройки с большими воротами стояла телега. Гавкала собака на цепи. Картина сельской жизни в действии.

Осназовец, сидевший на люльке, причем не на сиденье, а спереди, свесив ноги и держась за ствол пулемета, помахал над головой автоматом.