Кирилл Лятс - Гитлерград

Произошло перемещение масс и через пару минут все замерли, как в детской игре штандер-стоп.

– кто хореограф? – спросил фон Дорн

– это я, – раздался голос молодой девушки, стоявшей в паре с директором театра.

– идите сюда

Девушка, сохраняя разворот ног в третьей позиции прошествовала к Людвигу.

– все стоят правильно? – спросил он хореографа

– да, кажется да.

– все на месте?

Она губами пересчитала артистов и кивнула головой.

– да, все на месте.

– ну отлично, теперь я к вам обращаюсь, товарищи артисты, кто из вас стрелял? – Людвиг сдвинул брови

– не скажете, сядете все! – добавил лейтенант Дудочка

Все танцоры начали переглядываться, пытаясь восстановить картину.

– у меня над правым ухом прозвучал выстрел. Стрельнул сосед справа. Но это не Степан был, – воскликнул один из танцоров, при этом быстро отреагировав на возмущенные жесты соседа, – да, другой был, не наш. Не помню его лица. Я уж подумал, может кто из московского театра выскочил, чтобы какие-то па показать. Но он взял и выстрелил.

– да не наш был танцор, не с нашего ДК

– не наш точно

– чужак какой-то, – зашумели, загудели вокруг.

– как он выглядел?

– так как? Мы тут все одинаковые, но у того костюм как на вешалке висел, он сам худой, а костюм запасной, видать, его на Бульбу шили

– на кого?

– ну был у нас актер, Тарас Хромов. Мы его, понятное дело Бульбой прозвали. Он толстоват был. Заболел прямо перед выступлением. Отравился чем-то.

– то есть вас сколько было изначально?

– 12

– а после того, как Бульба заболел, стало 11?

– точно

– но реально, кто-то пришел и танцевал за Бульбу. А вы этого и не заметили, потому что всегда танцевали в составе двенадцати человек?

– ну да

– понятно. А где вы еще показывали этот танец?

– один раз только, вчера, в ДК Зуева.

– понятно. Для кого был концерт?

– для работников депо и для наших сотрудников, – вставил Дудочка. – я был там вчера.

– Бульба танцевал?

– так точно, танцевал.

– и когда он отравился?

– да не знаю. Вчера нормально все было. Банкет зуевцы давали, мы там гульнули конечно, но все в меру. Знали же, что потом отчетный концерт будет. Ну вот там видать что-то и съел не то.

Людвиг отозвал Дудочку в сторону.

– Леша, дуй к зуевцам, узнай, кто там снимал концерт на фотоаппарат. Наверняка для стенгазеты или архива снимали. Найдешь – пленки в МГБ в лабораторию, все проявить и сделать фотографии. На все часа два тебе. Я пока тут буду каждого допрашивать. Надо, чтобы они дождались фото и попробовали опознать преступника.

Дудочка убежал, прислав вместо себя в помощь фон Дорну другого лейтенанта из фойе, а Людвиг подозвал к себе директора театра и спросил:

– есть ли у вас большое помещение с одной дверью, которую можно было бы контролировать?

– да. Хореографический зал наверху.

– там еще рядом есть какие-то комнаты?

– да, конечно, там есть раздевалки, туалеты, комната отдыха.

– Хорошо, тогда, сержант, всех в хореографический зал, на дверях двух часовых поставить. Лучше трех, если вдруг кому-то в туалет надо будут выйти. Сопровождать до ватерклозета и обратно. И мне одного солдата, чтобы приводить на допрос артистов. Ну что, – повернулся Людвиг в директору театра, – ведите нас в хореографический зал.

Шурупов, отдав все распоряжения вернулся в императорскую ложу, где возле Клауса Хасса и Авдотьи Кибиной уже суетилась бригада врачей.

Оба были ранены одной пулей. Похоже, Кибина бросилась прикрывать Клауса за секунду до выстрела. Сначала пуля влетела под правую лопатку Авдотьи, пробила ее грудь и вошла наполовину прямо под сердце посла. То есть она реально скрепила бургомистра и Хасса между собой. Когда тела разнимали, Авдотью практически сняли с кончика пули, большая часть которой вошла между двумя ребрами Клауса и там и застряла.

– ну что, доктор, жить будут? – спросил Шурупов?

– Мужчина да, там плевое ранение, больше от болевого шока сознание потерял, а вот женщина не знаю. Надо срочно везти в больницу.

– ну так в чем дело? Везите?

– можно? А то тут офицеры говорят, ничего не трогать

– везите, я сказал, быстро. Обоих.

Санитары быстро погрузили Хасса и Кибину на носилки и понесли к выходу.

– расчистить дорогу, – командовал Шурупов, и бойцы МГБ мигом освободили коридор для прохода к лестнице, а затем и к выходу из театра.

Через 10 минут обе кареты скорой помощи уже въезжали в ворота Первой Градской.

Шурупов тем временем вернулся на Дзержинскую площадь и направился сразу во внутреннюю тюрьму.

– приведите Мессер, – сказал он конвоирам, зайдя в камеру для допросов, – и Дудочку найдите, если он в здании. Пусть подойдет.

Дудочка пришел раньше Мессер.

– ну что, шеф, живы они?

– живы, но Кибина в тяжелом состоянии. Врачи не уверены, что спасут. А с послом все нормально. Оклемается. Фактически просто царапина.

– как же так получилось-то? Кому эта Кибина помешала

– да она вообще никому не помешала. Просто она бросилась защищать Хасса от выстрела и попала. Героиня. Сразу видно, настоящая русская баба.

– да, повезло мужику

– надо нам спасти бургомистершу, конечно, это бы нам зачлось на переговорах

– ну, тут мы должны только на врачей надеяться

В этот момент ввели Ирму Мессер.

– что ж, планировали мы Вас завтра допросить, но обстановка поменялась

– неужто Жукова убили? – спросила Мессер

– Жукова? Какого Жукова? Почему Жукова? – встрепенулся Шурупов

– ну вашего Жукова. Генерального секретаря и маршала.

– да нет, не убили никого, с чего вы взяли вообще?

Ирма осунулась и потеряла интерес к дальнейшей беседе

– какая Ваша роль в подготовке убийства Жукова? – вставил Дудочка и Шурупов одобрительно похлопал его по ладони.

– так все таки убили? – воскликнула Ирма, – все-таки убили этого гада, который ненавидел мою страну.

Офицеры промолчали

– нет, я его не убивала, но провидение сделало это. Так должно было случиться.

– провидение? В виде кого?

– в виде героя. Провидение всегда делает все руками героев.

– имя героя, – спросил Шурупов

– я не знаю. Ничего не знаю.

В это время принесли отпечатанные фотографии со вчерашнего концерта в ДК Зуева.

Дудочка пролистал их, потом внимательно пересмотрел три из всей кипы и сказал:

– кажется, имя героя я знаю, – и показал снимки Шурупову.

– замечательно, – потер руки полковник, – пошли к фон Дорну. Уведите! – распорядился он конвоирам относительно Ирмы Мессер.

Они вышли из здания и быстрым шагом пошли вниз к Большому театру.

Фон Дорн методично допрашивал танцоров и хореографа о самом танце, о репетициях, о вчерашнем концерте… Зрители по прежнему толпились в фойе и в зрительном зале. Чтобы разрядить обстановку на сцене играл скрипичный квартет. Но его мало кто слушал, все были возбуждены произошедшим и шушукались между собой.