Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

А дальше все завертелось немыслимым калейдоскопом. Сам Сергей Павлович ( фон Глазенапп ) в полевую экспедицию ехать отказался ( пчеловодство пересилило астрономию ), но дал несколько советов. Земли в окрестностях селения Абастуман принадлежали военному ведомству и Дому Романовых ( именно в этом местечке в своем имении в результате ДТП скончался больной чахоткой второй сын императора Александра Третьего Великий князь Георгий Александрович ), поэтому никаких препятствий к размещению ученых не предвиделось. Уже перед самым отъездом в команду ( как на военно-морском языке назвал ученое сборище старший лейтенант Семенов ) добавился хмурый как грозовая туча штабс-капитан ГУГБ Сергей фон Шульц, а также подчиненная ему рота охраны и тылового обеспечения. После того как все оказались в сборе, все необходимое, включая профессоров и их астрономические инструменты, погрузили в вагоны литерного поезда – и он бодро побежал на юг в направлении солнечного Кавказа. Да уж, вторая половина апреля в горах Кавказа – это даже еще не весна. Ну, быть может, самое ее начало. На солнечных склонах снег уже сходит, а в глубине ущелий еще лежат сугробы.

Впрочем, на станции Боржом путь еще далеко не закончился. Теперь надо было перевалить все имущество на гужевые повозки и еще семьдесят верст двигаться дальше по петляющей вместе с рекой Курой горной дороге. Изрядно обветшавшая за последние годы обсерватория, или, точнее, наблюдательная башня профессора Глазенаппа, находилась на горном склоне над бывшей усадьбой Великого князя Георгия Александровича. Впрочем, сама усадьба покойного цесаревича содержалась так, будто ее хозяин отлучился на короткое время и вот-вот вернется. По крайней мере, управляющий, прочитав переданное фон Шульцем сопроводительное письмо с полномочиями, без единого стона отдал под размещение приезжих гостевой дом. Дальнейшие несколько дней ушли на то, чтобы распаковать привезенное с собой имущество, отремонтировать наблюдательную башню и поворотный купол, а затем собрать и отъюстировать привезенный из Санкт-Петербурга двенадцатидюймовый телескоп-рефлектор. Вообще на начало двадцатого века – это вполне профессиональный инструмент (диаметр зеркала первого постоянного телескопа, установленного в Абастумани в 1932 году, был всего на 25 миллиметров больше). Остальное доделает местная атмосфера, полная прозрачности и спокойствия.

Наблюдения начались с ночи четвертого на пятого мая и велись каждую погожую ночь. Но до сего дня никаких объектов, угрожающих столкновению с Землей, обнаружить не удалось. Попутно господа астрономы многократно перечитывали имевшиеся в их распоряжении описания Тунгусского дива и спорили, спорили, спорили – в основном между собой и с господином старшим лейтенантом, который был человеком образованным и вполне годился для оттачивания непротиворечивых версий.

– Типичный железо-никелевый метеорит должен был не взорваться в воздухе, а просвистеть через атмосферу как пуля и врезаться в поверхность, потеряв по пути не больше двадцати процентов массы, – говорил господин Иванов. – Пример такого удара – метеорный кратер в Аризоне…

– Ну, кометой этот объект тоже быть не может, – отвечал профессор Белопольский, – Кометный хвост – весьма заметный атрибут, и в то же время, несмотря на большое количество наблюдателей – как профессионалов так и любителей – никто из них не заявлял, что видел комету. Даже самый слабенький «хвост» при таком приближении развернулся бы на половину ночного неба [30].

При этом старший лейтенант подзуживал обоих титулованных спорщиков, подбрасывая им «вводные».

– Во-первых – говорил он, – судя по форме кратера, Аризонский метеорит ударился о Землю почти под прямым углом, преодолев атмосферу за считанные секунды. Раз-два-три – и гол. Тунгусский объект, напротив, вошел в атмосферу под очень острым углом, из-за чего наблюдался в течение нескольких минут, и столько же времени подвергался нагреву из-за трения о воздух, а также аэродинамическим нагрузкам. Во-вторых – это действительно могло быть ядро старой кометы, уже потерявшей все высоколетучие компоненты и по преимуществу состоящее из водяного льда и вмерзших в него космической пыли и обломочного материала. Такая конструкция из-за толстой каменно-пылевой корки некоторое время будет способна неплохо сопротивляться нагреву, а потом одномоментно растает и распадется на отдельные фрагменты-капли, причем вся кинетическая энергия одномоментно перейдет в тепло из-за резкого увеличения лобового сопротивления. Вот вам взрыв в два этапа. И никаких следов на земле, потому что от объекта, собственно, ничего и не осталось, а то, что осталось, вознеслось верст на семьдесят вверх и рассеялось в верхних слоях атмосферы…

– Пожалуй, юноша, – после некоторого размышления сказал тогда профессор Белопольский, – вашу версию можно принять как рабочую гипотезу, объясняющую большинство фактов. Дело за малым. Осталось только найти искомый комето-астероид и рассчитать точное время и место его падения на землю.

Но комето-астероид находиться не желал, как астрономы ни старались, осматривая участки неба, где он должен был находиться, исходя из «догоняющей» гипотезы. А восьмого июля по беспроволочному телеграфу исследователям пришла радиограмма из Ревеля с еще одним возможным сценарием Тунгусского дива, исходящим из предположения адмирала Ларионова.

– Это решительно невозможно! – воскликнул профессор Белопольский, прочитав расшифрованный текст. – Попасть с такой точностью в край атмосферы на пересекающихся орбитах – нет, этого не может быть!

– Напротив, Аристарх Аполлонович, – возразил профессор Иванов, – природа тем и отличается, что регулярно совершает то, что считается невозможным. По крайней мере, эта версия объясняет все наблюдаемые факты… А свои претензии вы можете предъявить Творцу, который кидает в Землю камнями.

– Александр Александрович прав, – поддержал профессора старший лейтенант Семенов, – у нас, военных моряков, такие попадания единичным снарядом в самое уязвимое место вражеского корабля называются «лаки шот». По теории вероятности, они невозможны, однако встречаются довольно часто. Да и что нам стоит поискать в том направлении, тем более что часы поиска, оптимальные для двух гипотез, между собой не совпадают.

То ли рука у старшего лейтенанта была легкая, то ли расстояние до приближающегося космического тела было уже невелико, только на следующую ночь профессор Белопольский почти сразу нашел искомый объект – как раз на том участке неба, где его появление и предсказывала гипотеза адмирала Ларионова. Тусклая точка, почти на пределе видимости, заметная только благодаря необычайным свойствам местной атмосферы. Еще три дня ушло на перепроверку данных и вычисление элементов орбиты, а затем беспроволочный телеграф отстучал следующее сообщение: