Борис Конофальский - Охота [СИ]

— Саня, — говорит Пётр Чагылысов, снайпер взвода, — правее сорок, ноль семь — ноль девять. Высовывается, стреляет.

— Ага. Вижу, — отзывается пулемётчик, — спасибо, Петя.

Снова стучит короткими очередями пулемёт.

Солдаты и казаки, что идут по склону, всё ближе подходят к позициям противника. А противник огонь ведёт вяло. Выжидают китайцы. И это плохо. Ни пулемёты, ни дзоты не показывают, подпускают на смертоносную дистанцию, с которой будут сметать наступающих плотным огнём, не позволяя себя быстро подавить.

Саблин как чувствовал это. Уж слишком хорошо шли русские по подъёму. Мин нет, артиллерия молчит, стрелкового огня мало.

Тут взводный и говорит:

— Радиограмма. Поставлена новая задача: Провести разведку боем. Обозначить движение от нас на юго-запад, триста метров до первой траншеи противника. Хлопцы, штурмовые, ваше дело. То, что это их дело, Саблин знал уже после первого слова прапорщика. Да, это их дело. Он скатился со стены обрыва, откуда наблюдал за боем, и пошёл к взводному. Почти побежал.

Около Михеенко уже собрались все бойцы штурмовой группы.

Старший группы урядник Коровин. Когда Саблин пришёл в взвод, у Коровина уже усы были почти седые. Володька Карачевский, непонятно как, со своими ста семидесятью сантиметрами, попавший в штурмовики. Когда он шёл впереди, закинув за спину щит идущему сзади, его шлема видно не было. Ноги идут и щит.

Лёха Ерёменко, почти ровесник Акима, немного суетной, но хороший товарищ и неплохой боец. Вот и вся группа, четверо вместо десяти положенных по боевому расписанию полноценного взвода. Да где теперь найдёшь полноценные взводы, где по штату тридцать человек. Давно нет таких взводов у пластунов. Во всём полку, на восемь статен, всего чуть больше пяти сотен человек, это всего, строевых и того меньше.

— Значит, так, — говорит прапорщик, — триста метров отсюда, первые окопы, хрен его знает: есть кто там или нет. Выходите, идёте, главное, чтобы они обозначились, если проявятся… Как только начнёт пулемёт какой хлестать, сразу откатываетесь в овраг. Если в окопах кто есть, и «стрелковка» будет, Сашка вас подержит пулемётом, а вы опять в овраг уходите. Если нет, то бегите до первых окопов, и зацепитесь там, я сразу вам помощь пошлю. Главное, чтобы они обозначились, понять нужно, сколько их и где у них пулемёты. Задание поняли?

— Так точно, — за всех отвечает Коровин.

— Ну, тогда с Богом, хлопцы. — Говорит прапорщик Михеенко.

Курил, кажется, только что, но теперь нужно покурить ещё раз, обязательно. Обязательно. Он достаёт сигареты, отворачивается ото всех, чтобы не видели, что руки, пальцы подрагивают, и прикуривает. Тот самый неприятный момент, он его больше всего на войне не любит. Минута до начала дела. Всё внутри сжимается, скукоживается. Кажется, что воздуха не хватает. По молодости он ещё и говорить в эту минуту боялся, боялся, что сослуживцы заметят, что голос у него дрожит, или вдруг заикаться начнет. Тоже приятного мало. Тогда он и стал закуривать перед самым делом.

По уставу в бой замыкающим идёт командир группы. Но то устав, а то реальный бой:

— Я встану первым, — говорит Коровин, он всегда был таким, сколько Саблин его помнил, — прохожу тридцать метров, если огонь не плотный, за мной встаёт, — он указывает пальцем, на Ерёменко, — ты. Десять метров правее меня пойдёшь. Дальше, — он опять указывает пальцем, на этот раз на Акима, — ты, идёшь сзади. Володька, — говорит Коровин Караческому, — «сундук»— твоя забота, ты встаёшь, как только Аким пройдёт тридцать метров.

«Сундуком» штурмовики называют ранец. Главное оружие штурмовых групп гранаты и взрывчатка. У каждого бойца по «разгрузкам» распихано столько гранат, сколько только смогло влезть, но как доходит до дела, их всегда мало. Поэтому, часть гранат и подствольных, и ручных, и тяжёлых, еще и мин, и взрывчатку, они складывают в свой «сундук». Весит он килограммов десять и несёт его всегда замыкающий.

— Вопросы есть? — Спрашивает Коровин.

Никто ему не отвечает, ни у кого вопросов нет.

— Тогда пошли.

Цепью идут штурмовики по оврагу, все остальные их провожают взглядами, как правило, им никто ничего не говорит, и не желает им удачи. Только на этот раз кто-то хватает Акима за руку. Сжимает в рукопожатии, которого тот не ожидал.

Саблин с трудом различает слегка подсвеченное панорамой лицо, это снайпер Чагылысов:

— Акимка, друг, я за тобой буду следить.

— Спасибо, Петя, — растерянно говорит Саблин и уходит за своими.

Вскоре они, забравшись на стену обрыва, замирают, закрывают забрала, высовывают головы. Смотрят в ту сторону, где находится их цель, одиночные окопы противника. Их с этой позиции не видно, китайцы умеют маскировать свои огневые точки. Далеко на западе, в тысяче метров от них, трещит россыпями винтовочная стрельба. Но пулемётов не слышно, китайцы держат паузу.

— Ну, казаки, — говорит Коровин, — наше время. Пошли потихоньку.

Под его ботинками осыпался песок, и Ерёменко подсаживает его плечом, помогая вылезти командиру. Тот вылазит, и чуть согнувшись, закинув дробовик за спину и выставив вперёд щит, уходит вперед. Хорошо, что ещё темно, иначе все, кто был рядом, могли заметить, как дрожат у Саблина пальцы. Аким хватает дробовик покрепче, чтобы прижать к стали эти свои пальцы. Надоели своею дрожью. Он ждёт, считает метры или секунды, сам толком не понимает. Быстрее бы уже, быстрее бы. Ерёменко отошёл ещё не так далеко, а он уже стал вылезать из оврага, вылез, встал на колено и замер.

Вовка Карачевский толкнул его в руку. Протягивает кулак, он так всегда делает. Саблин как положено своим кулаком касается его кулака.

Всё. Время. Вот и начинается работа бойца штурмовой группы. Он встаёт с колена и отправляется вслед за своим командиром.

В один из самых тяжёлых боёв в своей жизни.

Появятся переделанные или не появятся, ни солдату, ни казаку гадать не положено. Положено быть готовым к их появлению.

Нашли хороший островок, с относительно сухой почвой. Часть солдат ставили операционную палатку, генератор, компрессор и прочее. Другие готовились к возможной атаке, на удобном месте поставили пулемёт, так, чтобы он контролировал две протоки сразу. Нашли место для миномёта. Саблин и себе выбрал место. Холмик, что посуше. Там он выкопал себе окопчик, мелкий, только чтобы лечь. Огородил окоп, устроил два бруствера, чтобы можно было вести огонь в разные стороны, выложил гранаты.

Когда окоп был готов, Аким достал из ранца еду, оставалось её немного. Засохший кукурузный хлеб, гороховые лепёшки, немного сала. Разложил всё это на тряпке и, случайно подняв глаза, увидал, что пулемётчик Нефёдов поглядывает на его яства. Издали разглядеть не мог, но пытался. Хотел узнать, что едят казаки, а может, и попробовать хотел.