Борис Конофальский - Охота [СИ]

— Ни литра не осталось, вон, бочки пустые стоят, госзакупка вчера и позавчера всё выкупила, нет горючего.

— Прямо ни литра? — Не мог поверить Саблин.

— Урядник, говорю же тебе, вон, погляди, сорок бочек, все пустые.

Аким почему-то ему не верил, а идти толкать бочки, чтобы убедиться, было как-то невежливо.

— Вы идите в полк, — вдруг предложил прапорщик, — там Колыванов замначштаба, у него завсегда есть. Он из резерва дать может. А если не даст, то я вам дам из своих запасов, из личных, у меня литров двадцать есть.

Двадцать литров, да Саблину шестьдесят нужно было, двигатели прожорливые — жуть.

— А где у вас полк? — Спросил он у прапорщика.

— А в центре, дорога прямо туда и ведёт.

Мальков, всё время молчавший во время разговора, когда вышли на улицу, сказал:

— Мутный тип. Вы, казаки, всё время себе на уме. Не поймёшь вас.

Видно, ему тоже не понравился кладовщик. Слышать такие слова Акиму было неприятно, а ещё неприятнее было то, что сержант был прав. Кладовщик и вправду был мутным. Но зачем всех под одну гребёнку-то грести? Он ничего не ответил сержанту.

— Ну, — спросила их Панова, — что с горючим?

— Кончилось всё, — сказал Саблин, — нужно в канцелярию полка сходить, там могут дать… Продать.

— Так пошли, — сказала женщина.

Все, кто встречал их на улицах, оборачивалась на них, вернее, оборачивались на Панову. Здесь, в центральных болотах, грибка было особенно много. Этим они и славились. Дважды, проезжающие мимо казаки, останавливались и предлагали ей респиратор и очки. Начинали рассказывать про грибок, но она с улыбкой благодарила и отказывалась, говорила, знает про грибок.

Она привлекала излишнее внимание, но всё равно упрямо не хотела надевать маску.

Когда они пришли на площадь, Саблин сразу определил, где штаб, а Панова сразу нашла «столовую»:

— Идите, — произнесла она, — а я пойду, спрошу, есть ли номера?

— Слышь, сержант, — сказал Саблин, — иди с Пановой, лучше я один схожу, поговорю.

— Принято, — сказал Мальков и пошёл догонять Панову.

Его как будто ждали. Только он вошёл в здание, тут же дневальный проводил его по коридору в кабинет, где уже были два офицера, и следом за Акимом вошёл ещё один.

Всё поздоровались с ним за руку.

— Колыванов, — представился подполковник. — Девятый полк.

— Кротов, — представился есаул.

— Борутаев, — представился ещё один есаул.

— Саблин, — говорил он, пожимая руки. — Второй полк.

— Ну, садись, рассказывай, «второй полк», кого ты к нам привёз? — Сказал подполковник, предлагая Акиму сесть напортив его стола.

Остальные офицера расселись рядом, готовы были слушать, Аким даже немного разволновался от такого внимания.

— Учёных привёз, мы тут дело одно делали, топливо кончилось, — начал он.

— Знаем, рыбаков на северо-западе пугали. — Сказал Кротов. — А что искали там?

— Да заразу одну жабу, что людей у нас угробила, вот у вас тут такая же водилась, — сказал Саблин.

— Нашли? — С надеждой спросил подполковник.

— Убили, — отвечал Аким, с каплей скрытой гордости.

— Вот молодцы, — похвалил Колыванова, — а то мы эту, как ты говоришь, заразу, две недели искали. А как вы её нашли?

— Почувствовал, — сказал Саблин. — Я там, у себя, уже с такой встречался.

— Так это ты первую жабу на Антенне убил, когда один из всех жив остался.

— Я, — кивнул Аким.

— Крепкие казаки во Втором полку. — Сказал, восхищаясь, Кротов.

Опять приятная гордость тронула его сердце. И за себя, и за свой родной полк, но он добавил:

— Да в этом заслуги-то мало, учёная хотела её живой поймать, а мы с солдатами по дурости жахнули по ней из пулемёта, хотели пугнуть или ранить, а первой же пулей ей башку снесли.

— Мы тебе за то, что башку ей отстрелили, дадим топлива. Сколько нужно. — Сказал подполковник.

«Дадим», — Аким зафиксировал это и обрадовался. Теперь-то сержанту он нос утрёт, а то тот начал на казаков глупости говорить, мутные они, мол.

— Литров шестьдесят нужно. — Сказал Саблин.

— Получишь, — обещал Колыванов.

— Слушай, урядник, — заговорил есаул Барутаев, — а кроме как ловли этой жабы, островитяне ничем тут не больше не интересуются? Может, заметил ты что-нибудь?

— Островитяне? — Растерянно переспросил Аким.

Он чуть не спросил: «какие островитяне?»

Но тут же понял, что этих солдат и Панову есаул и считал островитянами. Точно, а ведь сам он и не догадывался об этом. Ну, а у кого ещё могло быть столько денег, что они так запросто могли строить такие большие лодки. Иметь ресурсы, чтобы кататься по болотам, обещая ему большую зарплату.

— А ты, что не знал, что женщина с островов? — Спросил подполковник. — Она ж у них главная?

— Главная, и ведёт себя словно генеральша, а эти ей и слова поперёк не говорят. На меня орала.

— Вот видишь!

— Думал, она городская, — растерянно сказал Аким. — А когда у них спрашивал что-нибудь, так они молчали, мол, секрет.

Офицеры переглянулись и даже засмеялись, глядя на его растерянность.

— Заплатить обещали? — Спросил Кроов.

— Обещали, и немало. — Сказал Саблин.

— А ты не заметил, что «снаряга» у этих солдат не такая, как у нас? — Спросил Борутаев. — Антенны, коллиматоры другие.

— Думал, спецназ. Думал, новое снаряжение какое-то. У них всё новое… Всё самое лучшее… Думал, мало ли…

— И ничего больше их не интересовало, кроме этого существа? — Продолжал Борутаев.

— Нет, вроде, — пытался вспомнить Саблин, — Панова, главная у них, хотела выспаться в постели, помыться и ехать на Турухан, ловить третью жабу.

Офицеры снова переглядывались, и Аким теперь понял, почему заведующий складом не дал ему топлива и направил в штаб полка. Именно для этого разговора. Видно, интересовала офицеров их экспедиция.

— Ладно, — наконец произнёс подполковник, видимо, больше вопросов к нему у них не было, — иди, получай топливо. И будь с ним начеку. Ты, урядник, казак справный, сразу видно, но помни: островитяне… они не наши. Не казаки болотные и не городские с севера, даже не степняки. Они сами по себе.

Саблин и сам это знал, да все об этом знали. Он встал, пожал крепкие казацкие руки и вышел немного ошарашенный. Никак он не мог подумать, что Панова островитянка, хотя казалось, что об этом говорил весь её вид, манера себя вести. С солдатами ещё не ясно, может, и городские, но вот Панова… Ну, а как женщина, что скоро станет прабабкой, так молодо может выглядеть. Её внучке семнадцать. Только если она с островов.

Так и шёл он, раздумывая, пока не дошёл до «столовой», где нашёл Панову и Малькова. Они ели жареную курицу с печёной тыквой. Панова даже курицу ела не так, как все. Делал она это изящно, почти не пачкаясь, так ещё суметь нужно. Аким подошёл к столу, и Панова спросила: