Сергей Синякин - Мрак тени смертной [сборник повестей]

Он посидел, разглядывая дымящуюся хижину и безжизненные черные тела рядом с ней.

— Скажи камрадам, пусть это закопают, — раздраженно сказал Венк. — Терпеть не могу запаха паленого мяса.

— Что дальше? — поинтересовался Ойген. — Начнем движение?

— Куда? — Венк скривился. — Нет, дружище, теперь я и шагу не сделаю без того, чтобы точно не знать, куда эти дикари делись. Где этот чертов англичанин? Его дали нам как специалиста и как проводника. Что-то я не вижу от него большой пользы. Он только и умеет, что плакать над черномазыми. Клянусь памятью великого фюрера, о наших ребятах он так не скорбел. А ведь на болоте они спасли ему жизнь!

— Жаль, что мы сожгли деревню, — с непроницаемым видом сказал Ойген ун-Грайм. — Мы могли бы прекрасно отсидеться за ее частоколом.

— И ты туда же! — вздохнул оберштурмфюрер. — Согласен, наши действия были неправильны. Мы прекрасно могли бы отсидеться в деревне. Но ее нет. Зачем говорить об упущенных возможностях, разве тебя не учили в бюргере жить настоящим и никогда не сожалеть об утратах? Кстати, пусть люди осмотрят пожарище там, где была хижина этого долбанного Гарабомбы Бу, может, найдется что-то, заслуживающее внимания.

Ойген отдал распоряжение, и три двойки беспрекословно отправились к еще дымящимся остаткам хижины, которые и развалинами назвать было трудно. Глупо было надеяться, что там еще можно найти нечто и в самом деле заслуживающее внимания. Но приказы начальства не обсуждаются, они выполняются — молча и беспрекословно.

Ун-Крамер сидел на корточках у дубовой колоды в центре деревни. Щека у него была в крови, но вид благодушный — задание его двойка выполнила, более того — пленных взяла, получалось, что показал он себя с самой лучшей стороны и заслужил хорошие слова в ежегодную характеристику.

Рядом вольно расположились бойцы подразделения. Оглядев их, Ойген вдруг тревожно подумал, что до серьезных столкновений с аборигенами дело пока не доходило, тем не менее, ряды их серьезно поредели. Потери за два дня составили пять человек, глупые и — что еще более обидно — невосполнимые потери. И что еще более неприятно — вид у воинства стал совсем не воинским, дикарским он стал, отбери у солдат автоматы и шлемы БКС. А если дикари сумеют лишить их оружия?

На пепелище хижины колдуна, как и следовало ожидать, ничего достойного внимания не обнаружили. Да и вся деревня, точнее останки ее, выглядели жалко. Только два деревянных идола в виде стилизованных крокодилов, которых чудом пощадил огонь, грозно скалились на пришельцев.

Ойгену ун-Грайму вдруг показалось, что никаких дикарей нет, что это они, бойцы отряда «Зет-нойнцейн» являются погорельцами, потерявшими свою деревню, и еще у него было предчувствие, что добром их экспедиция не кончится, слишком чужие они этому душному миру, в котором даже цветы высовывают мясистые языки, изнемогая от жары.

Нет, никто их не потревожил.

Даже аборигены отравленных стрел из зарослей не пускали.

Была обычная ночь, похожая на все предыдущие — душная, злая, переполненная истошными криками ночных хищников и монотонным раздражающим звоном комаров и мошкары. Можно было лишь радоваться, что в репеллентах недостатка пока не было. Но от новой напасти они помочь не могли.

Утром оказалось, что оружие покрыто липкой гадкой слизью, слизь была в стволах, слизь покрывала внутренние детали, слизь была на телах бойцов, но сразу же выяснилось, что для человека она не опасна.

Другое дело — оружие.

Оберштурмфюрер приказал всем почистить оружие, но это не помогло, а быть может, даже усугубило последствия. К обеду автоматы начали сыпаться ржавчиной, ее становилось все больше, как и пораженных участков на металле. К двум часам дня стало ясно, что отряд остался безоружным.

— Ерунда, — отмахнулся оберштурмфюрер Венк. — Свяжемся с Херцогом, нам доставят новое. Этого добра на складах колониальных войск пока еще хватает!

Радист молча ткнул в никелированную панель, по которой расплывались пятна ржавчины.

— Внутри еще хуже, — уныло сказал он. — Одна радость — в пять-тридцать он выходил на связь. Он засек их, господин оберштурмфюрер. Они в десяти километрах восточнее и в хорошем темпе идут к побережью озера.

Венк встал.

— Ладно, — сказал он. — Они хотели рукопашной схватки? Они ее получат, или мне никогда не увидеть следующего звания. Ойген, поднимай всех. Мы не будем больше ждать. Если они уклоняются от схватки, мы навяжем им бой.

Без оружия? Ойген ун-Грайм сомневался, что у них что-то получится. Правда, у них еще оставались ножи, превосходные ножи, лезвия которых были выполнены из какой-то сверхпрочной керамики. Но что ножи, если утеряно все остальное? У них не оставалось ничего, даже гранат.

— Ерунда, — отрезал оберштурмфюрер. — Перед нами поставлена боевая задача, и мы ее выполним. Мы — СС, дружище!

Странное дело, Ойген не чувствовал уверенности, которую источал оберштурмфюрер. Постепенно в его душу закрадывалось сомнение в том, что задача и в самом деле выполнима. Не зря же этого трехглавого Бу считали могущественным колдуном. Постепенно он показывал им свое могущество — лишил одежды, теперь вот лишил оружия. Каким умным головам понадобился этот самый трехглавый Бу? Будь Ойген на месте начальства, он бы, не задумываясь, сжег джунгли вместе с этим проклятым племенем напалмовым дождем. И прогнал бы по пустоши колониальные войска на танках. Для уверенности, что возвращаться к этому вопросу не придется.

Англичанин после случившегося накануне держался несколько в стороне, в разговоры по собственной инициативе не вступал. Как показалось Ойгену, он даже был рад, что они лишились своего вооружения. И это еще раз утверждало ун-Грайма в мысли, что враг всегда остается врагом, особенно если он становится побежденным врагом.

По сигналу камрады начали собираться в центре деревни. Все они были в набедренных повязках и растительных плащах, некоторые уже отбросили бесполезные и ставшие ненужными шлемы БКС, у многих в руках были импровизированные копья, изготовленные на досуге для собственной защиты. Теперь, когда люди лишились оружия, сходство отряда с ордой бледнолицых дикарей стало еще более явственным. Тем не менее, о поражении никто не думал, все были настроены решительно и искали встречи с врагом. Все-таки СС давал людям исключительный нравственный заряд, с гордостью подумал Ойген, никто из солдат даже не помышлял отступить, все были готовы выполнить поставленную перед отрядом задачу любой ценой, даже если придется за это уплатить собственной жизнью. Было что-то гордое в этом небольшом отряде, готовящемся выступить на перехват дикарей.