Наталья Резанова - Корабли с Востока [litres]

Самозванец на это бодро отвечает, что до двадцати лет, и верно, был девицею, а в день рождения превратился в мужчину. На него ополчаются соседи по провинции – ни единого дня не был он особой женского пола.

Заговорщики обескуражены: если это самозванец, что похоже на правду, как он может владеть печатью, ведь она-то точно настоящая? И тут Тагава интересуется, не кажется ли всем присутствующим странным поведение этого вельможи. Кажется? Неудивительно. Ведь у императорской печати есть такое свойство: если она попадает в руки человека, не обладающего достаточной дэ, она сводит его сума и влечет к смерти. А между тем Чжу Анна принесла ее из самой столицы, и с ней не случилось ничего дурного.

Самозванец немедля подтвердит теорию: издав гнусный хохот, он провозглашает себя будущим владыкой Поднебесной – и падает замертво, захваченный огромным языком. Кулисы раздвигаются, и на сцену вплывает колдун-шпион верхом на летающей жабе, а за ним – войско разбойников, набранное им по окрестным горам. Колдун кричит, что месть его совершена и наследник Мин мертв, а сейчас он перебьет заговорщиков и этим своим действием окончательно предаст Поднебесную в руки новых правителей. Все герои героически сражаются с разбойниками, но с летучей жабой справиться куда труднее. Колдун направляет ее на здание гостиницы, но в этот момент падре Маттео, перекрестившись, наводит на жабу микроскоп. Жаба сокращается в размерах до нормальной и падает. Ее наездник рушится вслед за ней и разбивается. Умирая, он радуется ., что все же смог покончить с ненавистной преступной династией Мин. Чжу Анна не приближается к нему, чтобы не омрачать его последние минуты. Разбойники, приведенные колдуном, в страхе разбегаются. Падре Маттео изучает жабу – он так и знал, что это естественное явление. А летала она из-за того, что, будучи многократно увеличена, заполнилась газом легче воздуха.

Опомнившиеся вельможи клянутся в верности Чжу Анне. Раскаявшийся предатель сообщает, что на подходе маньчжурское войско – небольшое, ибо маньчжуры опасались вызвать беспокойство князя Мацудайры, но достаточное, чтобы захватить гостиницу и истребить тут всех. Заговорщики в страшном беспокойстве прикидывают, куда бы им бежать, но их успокаивает старик плотник. Маньчжуры на подходе, но на подходе и войско Присолнечной – тоже небольшое и тоже достаточное. Его появление здесь – вопрос часов. Ему это известно точно, ибо он – Canada Нобусигэ, командующий экспедиционным корпусом. Нужно же было ему посмотреть сначала, стоят ли люди, намеренные воскресить династию Мин, того, чтобы их поддерживать.

Однако маньчжурский военачальник не верил предателю и, не предупредив его, шел ускоренным маршем. Так что его войска появляются у источника в самый неподходящий момент. Герои во второй раз занимают круговую оборону и молят всех богов и будд – китайских, японских и христианских – о помощи справедливому делу. И, конечно же, взывают и к духу источника. Маньчжурский военачальник громогласно заявляет, что нет ему дела до всех богов, будд и духов, – и, прежде чем отдать приказ открыть огонь, демонстративно плюет в священные воды.

И тут раздается взрыв. Когда дым рассеивается, полководец лежит на земле, а над ним – с его мечом – стоит дама из паланкина. Волосы ее развеваются на невидимом ветру, лицо искажено, вместо правого глаза – сияющая синим, красным и золотым огнем сфера. Дама поет хрипловатым баритоном о красотах природы и прелестях сбора ирисов в сельской местности, и на третьей строфе ее пение переходит в танец, а танец – в резню, поскольку головки цветов, которые она срезает в песне, не что иное как головы тех маньчжурских солдат, которых не пришибло взрывом. Голов, впрочем, немного, поскольку отряд, потрясенный тем, как быстро божество источника ответило на оскорбление, предпочитает немедля рассредоточиться с опасного места.

После их ухода пожилая дама тут же падает и засыпает. Всем очевидно, что в нее вселялось божество источника. Тагава Мартин потрясен – воистину боги и духи Присолнечной присутствуют в Поднебесной, вы же узнали, кто это был – стихи-то классические… Бедную женщину посетил дух правителя Сэндая, умершего три десятилетия назад. Видно, не зря его при жизни называли Драконом. Но уж более явного доказательства, что небеса на их стороне, искать нечего.

Падре Маттео узнает в источнике «молнии с неба» свой собственный пороховой заряд, но предпочитает об этом не распространяться. Вельможи и Тагава полны решимости отбить страну у врага.

Ночью старик-уже-не-плотник выходит к источнику, садится, раскуривает трубку, с другой стороны к тому же камню подходит дама без паланкина, опускается рядом, раскуривает свою. Свет луны падает на ее лицо, которое, без белил, румян и нарисованных бровей, очень трудно принять за женское.

– Я все могу понять, – разводит руками старик, – и женскую одежду, и беленое лицо, действительно, кто узнает вашу светлость в таком виде? И носилки, и интерес к этому делу… Но всех демонов ради, скажите, куда вы подевали свой правый глаз, он был неживой, но он у вас был, и откуда вы взяли этот, синий, золотой и огненный?

– В Венеции купил. У меня их несколько, хотите один на память?

Говорят, именно так в семействе Canada появилось одно из странных их родовых сокровищ: молочно-белый шарик, на одной стороне которого стекло становилось прозрачным и сквозь него проступал ярко-синий диск переливающийся, как крыло бабочки Юривака, а поперек диска шел удлиненный золотой вертикальный зрачок с рубиновой каплей.

Декабрь 1864 года. Индейская территория

К огда Илай Нокс, в начале года избранный верховным вождем Союза трех племен, подъезжал к Такертокер-Крик, он был невозмутим, как скала на склоне Аппалачей. Во всяком случае, так казалось его спутникам. Вождь был хорошо обучен держать лицо и не выказывать страха перед окружающими. А ему было страшно. На земле Такертокера его могло ждать самое худшее. И не только потому, что последователи старого Айзека открыто утверждали, будто молодой вождь не тверд в вере, не чтит обычаи предков и заповеди Господни и даже якшается с иноземцами.

Все обстояло куда как круче. Кланы Ноксов и Такертокеров давно состояли в кровной вражде, было немало убитых с каждой стороны, и пока что в счете вели Ноксы. Правда, Айзек Такертокер признал власть Дэвида Нокса, отца Илая, как верховного вождя. Но одно дело отец, совсем другое – сын. Айзек Такертокер славен своим благочестием, люди его воинственны, Илай же пока что ничем не может похвастать, кроме родового имени и звания вождя.