Александр Забусов - Феникс

Увидав подходивших к плетню старшину и Карпенко, народ потянулся к ним.

— Командир вернулся? — первым делом поинтересовался старшина.

— Нет еще. Отзвонился. Посыльный прибегал, сказал, что к одиннадцати будет.

— Лейтенант, как там за передком? — спросил Александра улыбчивый сержант. На слегка выгоревшей гимнастерке, ладно сидевшей на нем, рубиново поблескивал орден Красной Звезды. — Твои все вернулись?

Скривился, как от зубной боли. Такая охота послать куда подальше возникла. Только ведь не пацанва интересуется, свой брат — разведчик, может, и сам он с начала войны не один десяток километров по тылам противника на брюхе пропахал. Ответил:

— Хреново. Фашистской техники и пехоты там как грязи. В поиск десять бойцов ушли, вернулись четверо, причем одного на себе донесли. Егеря уцепились, что гончая в зайца.

— Расскажешь, а то нам тоже…

— Демид, — одернул старшина. — Чего вопросы задаешь? Присмотрись. Лейтенант голодный небось.

— А ведь точно!

— Вот куском черняги да банкой тушенки и поделись, а то ведь от сна и обильной еды на хомяка похож. Разнесло. Скоро в дверь только боком пролезть сможешь. Как с тобой таким в разведку идти?

— Напраслину возводишь, Силантий! А вот поделиться… это запросто.

Когда почти опорожнил банку, к плетню подрулила машина и, высадив человека в форме, развернувшись, отъехала прочь. Кто-то из разведчиков радостно озвучил появление нового лица:

— Командир приехал!

Лицо умное, прямой, аккуратный нос, высокий лоб и по-девичьи тонкие брови. Одет был в такую же форму, как и любой из его разведчиков, лишь талию туго перехватывал широкий ремень с висевшими на нем НР и кобурой с пистолетом. Говорил четко, ясно. Глаза улыбчивые, и чувствовалось, что в них бьется живая мысль.

— Карпенко? — спросил он, крепко, по-мужски, пожимая руку.

— Он самый!

— Тогда прошу в дом, пообщаемся.

Пообщались. Карпенко толком не понял такой интерес к их недавнему попутчику. Капитан Разин дотошно выспрашивал о Ветре, будто в чем-то его подозревал или выяснял тот ли это человек, которого он знал.

— Опиши мне его. Может, особые приметы видел?

Опиши! Что описывать? Обычный парень…

— Ну, молодой. Лет ему примерно восемнадцать-девятнадцать, это если седину в расчет не брать. Высокий, крепкий. Двужильный какой-то! Километры наматывали, недоедали, недосыпали, а ему, кажется, все равно. Шурует первым… ну и мы за ним.

— Похож. А особые приметы?

Карпенко вспомнил.

— Есть одна. Когда в роднике полоскались, он рубаху снял, чтоб, значит, по пояс обмыться, так…

— На левой лопатке метка от пули имелась!

— Гм! Не совсем…

Капитан насторожился.

— …На левой лопатке, почти от самого плеча, наколка сделана.

— Наколка?

— Да. Удивительная прямо! Умелец колол. Художник делал, но точно не воровской масти.

— И что там?

— Удивительной красоты птица с распростертыми крыльями из пламени взлетает…

— Феникс?

— Не знаю. Только цвет этой птицы необычный. Будто золотом кололи. А если взглядом зацепиться, то кажется, что живая она. Я вопрос задал, а Ветер посмеялся, мол, оптический обман. А сам быстро рубаху на тело напялил. Так я больше про то не заикался.

Разин в раздумье подошел к окну, уставился в него, но кажется, ничего не видел. Такого не могло быть. Это легенда. Еще в юности, в его первой жизни, патриарх рода пращура боярина Разумника, Эразм Разин, его прадед, рассказывал то ли байку, то ли быль, что среди Белояровых бояр в трех родах рождались Фениксы. Бояре, которые могли перерождаться. Тогда юный недоросль высказался не удивившись: «Подумаешь! Мы тоже можем. Дед, мы ведь из рода перевертышей. Так?»

Старый седой дедушка усмехнулся в усы, объяснил. Так, да не так! Фениксы не обычные перевертыши. Они и в своих родах встречаются не часто. Оказалось, что прадед, прожив долгие две жизни, так и не видел ни одного.

«— Так, может, их и вовсе нет? Легенда? Как узнать?

— Может, и нет. Только о них я от своего деда слыхал. Он говорил, что узнать такого можно по золотой татуировке на спине справа от хребта наколотой…»

И вот гадай теперь. Так это или нет? Но каков же Апраксин? Ведь больше чем уверен, что тот знал о нем, как о Бусовом боярине, гм, и об остальных. Кто ж ты такой, Феникс?..

После того как выпроводил гостя, Разин, сунув два пальца в рот, свистнул.

Словно этого сигнала ждали. Полтора десятка разведчиков встали перед крыльцом в две шеренги.

— Значит так! Поиск за линией фронта отменяется. Тот, кто нам нужен, скорее всего, должен сам фронт перейти. Задача сегодняшнего и последующих дней — разыскать его в частях двух армий. Но скорей всего он сам в расположении пятьдесят седьмой армии объявится, — излагал Разин.

— Товарищ капитан, так он враг? — спросил недавно появившийся в группе Леонид Скрынин.

— Леня, он свой. Заруби это себе на носу. В прошлом году только потому, что он нам помог, группа хоть и с потерями, но вернулась. Просто сам по себе он товарищ своеобразный, от рук отбился. Нужно помочь.

— Анархист, что ли?

— Вроде того. Четверо из нас знают его в лицо, поэтому разделимся на две группы. Старшина, два часа на подготовку и построение. Обеспечить полный БК.

— Ясно!

— Разойдись!..

В коротких перерывах боя Каретников иногда мог осмотреться. Видел, что соседи слева и справа стреляют. Над окопами стоял смрад от дымивших подбитых танков. За несколько часов перед окопами их набралось аж семь штук. Желтым пятном угадывалось на небосводе солнце, горизонт терялся в мутной дымке. Пелена из дыма, копоти и пыли по-прежнему висела в воздухе, и трудно было разобраться: что сейчас — день или ночь? На этот раз фашисты, по-видимому, принялись основательно за батальон, в котором он оказался. После вывода с плацдарма основных подразделений Красной Армии передовая как таковая отсутствовала. Имели место быть десяток укрепрайонов со смертниками, защищавшими их. Батальон майора Серпова был у немчуры бельмом на глазу. Задача стояла одна — выиграть время на развертывание. Лишь, наверное, один Михаил знал про неравный обмен потерями. Есть разница, потерять три тысячи человек или пару сотен тысяч, как в несвершившейся реальности, которая останется лишь в его памяти?

Снова вражеская пехота и танки устремились на наши позиции. Штафели немецких самолетов, отштурмовав, улетели, позволив вермахту завершить недоделанное. По всей полосе обороны забухали разрывы снарядов. Казалось, этому не будет конца. Будто время и все вокруг остановилось, чтобы равнодушно наблюдать пляску огня и металла. Да может ли выжить хоть кто-то в этом аду?

Зло, скороговоркой застучал пулемет на левом фланге и неожиданно, словно натолкнувшись на что-то, смолк. Но вся оборона вдруг ощетинилась ответным огнем. Выходит, есть живые и они воюют.