Александр Барышев - Лавка колониальных товаров [СИ]

– Драхма и четыре обола.

– Да забирай, – сказал Бобров небрежно. – А я-то думал.

Товарищ что-то крикнул, от рынка прибежали двое сильно загорелых хлопцев в одних набедренных повязках с чем-то вроде носилок, быстренько покидали в них рыбу и так же бегом удалились. Товарищ отслюнявил в Сере-гину протянутую ладонь десять монеток и отвалил.

– Шеф, – сказал Серега, потряхивая монетками. – Если мы каждый день будем проверять ловушку, то лет через десять разбогатеем до невозможности. Правда, если раньше не помрем с голоду.

– Не берите в голову, Серж, – ответил Бобров, забирая весла. – Мы разбогатеем гораздо раньше. Забери пакет и идем.

– И куда?

– Пока в трактир. Не забывай, что дом еще не наш. А вот завтра...

Агафон, навестив вечером залетных купцов, наверно был очень разочарован, однако вида не подал и был традиционно приветлив и, осведомившись насчет дальнейших планов и получив неопределенный ответ, удалился.

– Достал, – сказал Серега, немного погодя. – Зря мы с ним связались.

– Может быть и зря, – задумчиво произнес Бобров. – А может, вовсе и нет. Давай подождем еще, прежде чем рвать окончательно.

Утром они встали попозже, чтобы компенсировать вчерашний недосып и позволили себе подольше просидеть за завтраком. От вина оба категорически отказались, а так как чая и кофе почему-то в местной столовой не держали, пришлось довольствоваться чистой водой. Было непривычно, и Бобров отложил себе в памяти потребовать от Смелкова поставки и чая и кофе, желательно растворимого. Да, и надо было обзаводиться соответствующей посудой. Как-то непривычно было пить кофе из киликов или, того круче, из кратеров.

Вобщем из ворот трактира они вышли где-то около десяти утра. Свою ношу, не такую уже и тяжелую, Серега сложил в один мешок. Бобров, как начальник, нес деньги. До рыночной площади было всего ничего, а вот через толпу на ней пробираться было значительно дольше.

Никитос уже весь извелся за своим прилавком и, увидев подходящих Боброва и Серегу, неприкрыто обрадовался.

– Слава богам! – воскликнул он. – А то я уже и не надеялся.

А надо сказать, что Бобров и Серега не далее как вчера потратили остав-шееся время, кроме перерывов для принятия пищи, на погружение в языковую среду. И погрузились в нее довольно плотно. А вечер, после позднего ужина, посвятили изучению русско-греческого разговорника. Многие слова в нем, правда, не совпадали с, так сказать, действительностью, но уж всяко лучше говорить с акцентом, чем вовсе не говорить. Так что теперь они понимали Никитоса не с пятого на десятое, а, по крайней мере, с восьмого на десятое. И Серега ответил вполне уверенно:

– Это почему?

Никитос замялся. Потом все же решился.

– Ну, я думал, вы же чужеземцы.

– То есть, слово держать – это не про нас? – подхватил Серега.

– Нуда, – совсем смутился Никитос.

– А зря, – назидательно сказал Серега.

Бобров только посмеивался. Никитос тем временем оправился отсмуще-ния. Все-таки он был торговцем, а им долго смущаться не положено. Теперь в его взгляде был вопрос, который он не смел задать при большом стечении публики вокруг.

– Да принесли мы. Принесли, – поспешил успокоить его Бобров.

У Никитоса, даже видно было, как гора с плеч свалилась. Он тут же стал собирать товар и складывать все в большой мешок.

– Рано ты сегодня, – сказал Серега.

Никитос непонимающе замер.

– Все правильно, – успокаивающе произнес Бобров. – А ты, Серега, не пугай человека. Не у себя, небось, – добавил он по-русски.

– Да ладно, – пробурчал Серега.

Никитос быстро собрал весь товар, разложил по двум мешкам, снял все занавеси, сложил прилавок.

– Давай, поможем, – предложил Бобров.

Никитос посмотрел на него чуть ли не с ужасом.

– Вы ж купцы иноземные, – сказал он чуть ли не со священным трепетом. – А это работа как раз для нищего торговца.

– Фигня, – уверенно заявил Бобров. – На нас не написано, что мы купцы иноземные. А мешки твои не тяжелые, но один ты их не унесешь. А так мы все за один раз подкинем до твоего дома или куда там тебе надо. И веселее, опять же. Серега, берись.

Груженые не тяжело, но объемно трое взрослых и присоединившийся к ним сын Никитоса, тащивший свою ношу наравне со всеми, протолкались через народ на площади и не спеша пошли к центральной улице. Выйдя на нее, Никитос повернул налево и через один квартал еще налево. Наконец процессия остановилась перед низкой калиткой в облупленной стене. Никитос сказал смущенно:

– Ну вот, мы пришли, – и постучал.

Открыла девочка лет десяти в чем-то синего цвета до колена и со складками. Бобров не знал, как это называется, Серега тоже был не в курсе. Увидев рядом с отцом незнакомых мужчин, девочка задичилась и убежала. Друзья вслед за хозяевами втиснулись в маленький дворик, в котором они с трудом поместились со своей ношей. Из двери напротив вышла худая невысокая женщина со следами былой красоты, всплеснула руками и что-то быстро-быстро сказала. Бобров с Серегой переглянулись, ничего не поняв. Но Никитос быстро разъяснил им, что его жена Элина пеняет ему на то, что он слишком рано закончил торговлю, и если он так дальше будет работать, то семью прокормить будет слишком проблематично.

– Такты, что, ей ничего не говорил? – поразился Бобров.

– Нет. А надо было?

– Ну-у, братец, – развел руками Бобров, а Серега добавил: – Тебя, глядишь, скоро начнут нам в пример приводить.

– Так что, – поинтересовался Никитос. – Я могу вот сейчас прямо жене все рассказать?

– Конечно можешь. Что же здесь тайного. Только объясни мне, что ты со-брался рассказывать?

– Я расскажу, – загорелся Никитос. – Что я стал компаньоном богатых иноземных купцов и совладельцем большого дома с лавкой...

– Стоп, стоп. Не суетись, – остановил его Бобров. – Не надо так сразу пу-гать женщину, а то еще подумает невесть что. Во-первых, мы хоть и иноземные купцы, чего не скроешь, но не такие уж и богатые, чего тоже скрыть нельзя. Теперь насчет дома, ты официально считаешься владельцем, потому что по законам полиса покупать недвижимость имеют право только его граждане. А мы у тебя как бы квартиросъемщики. Правда, внутри дома, о чем остальным знать не надо, мы меняемся ролями. Но ты не делай испуганное лицо. Ты остаешься полноправным компаньоном, но младшим. Это значит, что при принятии решений, твой голос равен одному, тогда как у нас будет по два. Ну, и при распределении прибыли, ты получаешь одну пятую, в то время как мы по две пятых. Если тебе это кажется по какой-то причине несправедливым, лучше скажи прямо сейчас. Потому что, когда мы отдадим деньги задом, будет уже поздно.

– Ну что ты, Александрос! – горячо возразил грек. – Меня все устраивает. Условия просто великолепные. Я даже мечтать о подобном не мог.