Александр Барышев - Лавка колониальных товаров [СИ]

– Это пряности, – вмешался Серега, чтобы дать шефу возможность поесть.

Бобров, опять обратившись к похлебке, бросил на него благодарный взгляд.

– Вот это перец красный, вот это черный, это молотый мускатный орех. Извини, как это будет по-гречески, я не знаю. Это гвоздика, это корица, это карри, это ванилин, а это тмин. Ну, ты, как имеющий отношение к кулинарии, наверняка знаешь назначение всех этих пряностей. Штука это очень дорогая и завозится к нам с Востока. Но тебе, как нашему компаньону мы... – Серега посмотрел на Боброва, и тот кивнул, двумя руками ухватив кратер с вином. – Но мы тебе дарим, – и Серега эффектным жестом двинул коробочку к обалдевшему от столь неслыханной щедрости Агафону.

Ну, конечно же, он знал и о назначении и о цене пряностей. А вот то, что иноземцы так легко и, можно сказать, небрежно расстались со столь дорогим товаром, наводило на определенные мысли. Но мысли эти Агафон пока предпочел держать при себе. А пока он схватил подарок, прижал его к груди и расплылся в самой сладчайшей из своих улыбок. Небрежным жестом подозвав девушку, разносившую яства, он велел:

– Сегодня эти купцы вкушают свою пищу бесплатно. Принесешь им все, что они попросят, и денег с них не возьмешь.

Когда он ушел, прижимая к тому месту, где должна была быть грудь, вожделенную коробочку, Бобров сказал Сереге:

– Вот она рыночная стоимость наших пряностей – один обед. Правда, обильный. Эй, еще вина!

Лежа после обеда на ложе в своей комнатушке, потому что сидеть было трудно, Бобров попытался подсчитать остатки былого могущества.

– Серега, ты должен помнить, что у нас осталось, потому что ты моложе, а меня одолевает Альцгеймер.

– Гипнос тебя одолевает, а не Альцгеймер, – пробормотал Серега со своего ложа.

Некоторое время оба сосредоточенно сопели. Серега очнулся первым.

– Шеф, а ведь надо еще послание нашим написать. У тебя есть мысли на этот счет?

– Кроме десятка коробочек с пряностями, никаких. Зато я придумал, что можно отсюда экспортировать. Век не догадаешься.

Серега приподнялся на локте и изобразил полное внимание.

– Оливковое масло, – сказал Бобров и победно глянул на товарища.

Серега на мгновение завис, а потом сел на ложе.

-Так, четырехведерная амфора тянет примерно на пятьдесят драхм. А вот сколько это будет у нас, я понятия не имею. Может ты в курсе.

– Поллитровка, а других расфасовок я не знаю, в рознице тянет долларов двадцать. Я, правда, сам ни разу не брал, но на витрине наблюдал.

– Это что же получается, – Серега выглядел огорошенным. – Несчастные пятьдесят драхм превращаются, превращаются драхмы... Опа, в тысячу шестьсот долларов. Ну, конечно, минус тара, минус этикетки, минус пробки и прочие накладные расходы. Но все равно, полторы штуки как с куста. Шеф, дай я тебя облобызаю.

– Погоди, погоди, – отмахнулся Бобров. – Налобызаешься еще. Вот скажи мне, для чего у нас Юрка там сидит? Один раз в двое суток продать пятьдесят килограмм рыбы? Или все-таки еще для чего-то?

– Ну-у, – неопределенно сказал Серега. – Наверно да.

– Тогда пусть отрывает задницу от дивана и ищет оптового покупателя на масло. И отдает амфору, тьфу ты черт, четыре ведра за штуку баксов.

Серега помолчал.

– А что, – сказал он осторожно. – Должно прокатить. Мы вполне можем и по три амфоры в день поставлять. А если там на эти деньги накупить нужного товара, который здесь на ура? Это ж представляешь, какой бузинес можно закрутить.

– Размечтался, – осадил его Бобров. – Давай, лучше прикинем, чем мы на сейчас располагаем.

– А чего тут прикидывать? – удивился Серега. – Тысяча листов бумаги, ручки, чернила. Следуя твоей логике – драхм на семьсот потянет. Завтра у гончара еще непроливайки закажем, вообще монополистами станем. Теперь, еще один кусок ткани на двадцатник, четырнадцать ножей на двести восемьдесят, три коробки специй и бусы. Вот две последних позиции я оценить затрудняюсь. То есть, ежели потенциально, то на штуку драхм у нас есть.

– Ну, значит, будет, что на первое время разложить на прилавке, – задумчиво сказал Бобров. – Надеюсь, что наши завтра все по списку привезут. Кстати, надо очередной список составлять, а у меня пожеланий кроме специй никаких. Пойдем-ка, пройдемся по базару, посмотрим товар и цены. И не вздыхай.

Товарищи поднялись с лож, привели себя в относительный порядок, что заключалось в одергивании хитонов и расчесывании волос пятерней, нацепили новые сандалии и, собравши весь товар, отбыли. Товар они решили отнести в свой новый дом и просто сложить где-нибудь в углу. Подумав, однако, Бобров решил взять с собой пару ножей и бусы, надеясь толкнуть их по сходной цене, используя опыт родной толкучки. Все-таки жить на что-то было надо. Опять же, платить столярам, давать деньги на содержание дома, да мало ли, сколько статей расхода наберется, а сотня драхм в кармане всяко не помешают.

На базаре Серега виртуозно развел двоих купцов, один из которых – торговец вином повелся на обстругивание палочки у него перед носом выскочившим невесть откуда лезвием, а второй – продавец тканей узрел выскочившее лезвие, когда странно выглядевший незнакомец вздумал рядом с ним почистить ногти. Ну а Бобров, используя прежние наработки, просто подошел к продавцу украшений и предложил ему купить пригоршню бус за смешные деньги в двадцать драхм. Деньги, видимо, были действительно смешными, потому что продавец заплатил, не торгуясь, и при этом выглядел достаточно озадаченным.

Через час они сошлись у конца площади и подсчитали свой навар.

– Семьдесят драхм, – сказал Серега. – Шеф, здесь можно и без лавки пре-красно жить.

– Можно, – согласился Бобров. – Но с лавкой лучше.

До своего дома они добрались буквально минут через пятнадцать не особо и торопясь. Преимущества расположения или компактного города? Спор был начат, но не закончен, потому что в калитке открылось окошко, и Никитосовский пацан важно спросил:

– Вы к кому?

Серега открыл, было, рот, но Бобров поспешил его опередить.

– Открывай, Петрос.

Лязгнул засов.

– Отец дома? – спросил Бобров.

– В лавке он, – ответил пацан, показывая на боковую дверь. – Столяр там.

– А вот это правильно, – заметил Бобров. – Лавка в первую очередь.

Столяр, сильно заросший мужик в хитоне застегнутом только на левом плече, внимательно выслушивал отчаянно жестикулирующего Никитоса. Увидев входящего Боброва, тот неприкрыто обрадовался. И не зря. Бобров тут же взял нить разговора в свои руки и несколькими жестами и словами объяснил столяру суть проблемы. Столяр радостно закивал, мол, все понятно и подозвал стоящего в углу незамеченного ранее мальчугана возрастом примерно как сын Никитоса. А Бобров в сопровождении Сереги вышел и направился в таблинум, где хотел устроить кабинет.