Александр Михайловский - Севастопольский блиц

– Хорошо, господин Серегин, мы согласны поговорить с вами с глазу на глаз сию же минуту. Приходите, мы вас ждем…

– Раз, два, три, – сказал портрет, – обернитесь, мы уже здесь.

Император, граф Орлов и Великая княгиня Елена Павловна обернулись и увидели, что за их спинами, у самого входа в кабинет, стоят двое. Уже известный им Артанский Великий князь и православный священник с седой бородой, некоторые элементы одеяния которого напоминали артанскую военную форму.

– Ваше Императорское Величество, – со всей возможной вежливостью сказал Серегин, – и вы, Ваше Императорское Высочество и Ваше Сиятельство. Позвольте представить вам православного священника отца Александра, который наделен особой благодатью. Ибо именно через него с нами разговаривает Творец Всего Сущего, когда ему требуется нам что-то сообщить. Кроме того, он действительно очень хороший священник, способный успокоить самую мятущуюся душу.

тогда же и там же.

Великая княгиня Елена Павловна (в девичестве Фредерика Шарлотта Мария Вюртембергская) (48 лет).

Конечно же, меня весьма угнетали сведения, доходящие до нас из-под Севастополя – о сплошных неудачах и непрерывном мартирологе потерь. Только это и было предметом разговоров в свете; все мои знакомые, в том числе и на «четвергах», говорили лишь об этом… Но я не придавала этим разговорам особого значения, прекрасно зная, что такое людская молва. Есть такая мудрая русская поговорка: «делать из мухи слона» – тут она казалась мне как раз к месту. Я была уверена, что Россия вот-вот соберется с силами и вышвырнет наглого захватчика со своей земли. Как и многие другие, я ждала, что будет дальше, надеясь, что очень скоро все прояснится. Естественно, ход событий в Крыму меня не радовал, но я продолжала верить и надеяться на лучшее. И вот сегодня утром по электрическому телеграфу из Берлина, со ссылкой на источники в Париже, поступило сообщение, что господа коалиционеры потерпели под Севастополем серьезную неудачу…

Когда августейший племянник Александр вызвал меня к себе, причем на пару с графом Орловым, у меня возникло предчувствие, что произошло что-то совсем необычное. Несомненно, император собирался обсудить весьма серьезное дело. Я старалась предугадать, о чем пойдет речь. Собственно, я почти не сомневалась, что предметом беседы станут загадочные события в Севастополе… Что ж, возможно, я получу от императора больше сведений об этом, и, конечно же, ознакомившись с подробностями, смогу дать свой совет.

Но все оказалось несколько не так, как я предполагала. Заходя в кабинет императора, я еще не знала, что очень скоро меня ждет настоящее потрясение… Первым делом, как и следовало ожидать, Александр Николаевич поведал подробности происходящего в настоящий момент под Севастополем. В своей речи он делал упор на существование могущественного союзника, и еще более – на загадочное происхождение этого союзника. Он дал нам ознакомиться с рапортом князя Васильчикова, где сообщались просто невероятные вещи… Я дивилась все больше, и, пожалуй, впервые в жизни испытывала сильнейшее замешательство. С чем-то подобным, то есть явно иррациональным, мне прежде сталкиваться не доводилось. Я никогда не увлекалась спиритизмом, гаданиями и прочими богопротивными делами. И вот теперь я из уст самого императора слышу, что произошло некое чудо (иначе и не скажешь)… Разумеется, я не могла принять всего этого на веру – вот так, с ходу, без убедительных доказательств. То, о чем поведал Александр Николаевич, представлялось этаким ребусом, который требовалось непременно разгадать. Личность того, кто называл себя Артанским князем, представляла несомненный интерес, кем бы он ни оказался в итоге. Меня крайне смущало то, что он самоуверенно называет себя посланцем Творца… Остальное, что касалось этого «посланца», было хоть и крайне невероятно, но дьявольский промысел в этом явно не усматривался. Да и оснований не верить князю Васильчикову не было, разве что этот достойный муж оказался под влиянием сильного магнетизера. Впрочем, едва ли последнее соображение было состоятельным…

Видя, что и сам Александр Николаевич в замешательстве, я не показала и виду, что также растеряна. Граф Орлов, очевидно, чувствовал то же самое, но по его непроницаемому лицу почти ничего нельзя было сказать – он был настоящим профессионалом и никогда не выдавал свои эмоции. Разве что легкий скепсис просвечивал сквозь суровые черты шефа жандармов.

Пока Орлов знакомился с рапортом, я взяла в руки дагерротипии. Чтобы составить впечатление о человеке, мне достаточно было взглянуть на его лицо; я практически никогда не ошибалась. Конечно же, изображение – это не совсем то, что живой человек, но все же и в этом случае можно многое сказать. Тем более что эти дагерротипии были совсем не похожи на привычные мне: они были цветные! И к тому же очень отчетливые. И это было поразительно уже само по себе.

Изображенное же на них изумляло еще больше. Ну ведь нельзя же подделать дагерротипии, не правда ли? Карточек было много, и в первую очередь я отделила те, на которых был сам князь Васильчиков в компании этого Серегина и его приближенных. Стараясь пока не заострять внимание на том, как странно выглядят эти люди, я рассматривала Артанского князя… И ко мне приходило убеждение, что этому человеку стоит доверять. Наитие? Возможно. Оно всегда было развито во мне. И вот теперь оно подсказывало, что тот, кто изображен на карточке, действительно послан нам свыше… Примерно это я и сказала Александру Николаевичу, когда он вопросительно глянул на меня.

Однако граф Орлов был настроен скептически. Тем не менее он заявил, что следует вступить в переговоры с этим Артанским князем, и как можно быстрее. Он-то и высказал мысль, что тот, очевидно, ожидает, что мы свяжемся с ним немедленно, и следовательно, среди присланных предметов должен находиться и тот, который позволит нам это сделать. И, скорее всего, это одна из дагерротипий – та, на которой изображен господин Серегин… Кажется, Алексей Федорович немного ерничал, когда говорил эти слова, но все же мы на полном серьезе втроем принялись искать этот самый «амулет», то есть средство связи с Артанским князем. Честно говоря, если бы в тот момент посмотреть на наши манипуляции со стороны, это выглядело бы несколько нелепо. Три могущественные персоны ищут какой-то «амулет»…

Однако наши действия оказались не напрасны. Искомую вещь обнаружил граф Орлов… А вот как заставить ее «заработать», сообразила именно я. Как мне это удалось? Трудно объяснить. Наверное, опять же наитие подсказало… И то, что произошло далее, было чудом из чудес. Дагерротипия ожила. Артанский князь, изображенный на ней, заговорил… И первые его слова были обращены как раз ко мне. Он просто ошарашил меня ими – до такой степени, что я едва смогла ответить ему, не допуская паузы. Он сделал compliment моему уму, и тут же в какой-то особенной полушутливой манере добавил, что в качестве приза за сообразительность готов сделать меня вновь молодой. Странная у него вообще была эта манера, у этого удивительного князя неведомой страны. Говорил он и вправду будто бы шуткою, но при этом оставалось твердое убеждение, что шутить – в том смысле, в каком мы обычно это понимаем – этот человек не любит и не умеет. О, как же он растревожил мою душу своими словами! Наверное, он и сам об этом не догадывался. Я никогда не задумывалась о невозможном, принимая свой возраст вполне спокойно, но заманчивое обещание о возвращении молодости разбередило во мне все несбывшееся, неудавшееся, не прожитое сполна… Заставило сердце биться сильнее, словно стою я на пороге какого-то иного, чудного бытия, и завеса над ним вот-вот откроется… и войду я в этот сияющий мир как долгожданная гостья и получу все причитающиеся мне дары… Впрочем, дары ли? Не морок ли овладел мной от дивных речей князя-колдуна?