Александр Михайловский - Севастопольский блиц

– М-да, Сергей Сергеевич, – покачал головой граф Орлов, – отпрепарировали вы европейский политик как прозектор в анатомическом театре, все кишки наружу. И какие же из всего этого следуют непосредственные выводы?

– В общих чертах мой план такой. Британию вместе с ее королевой, одержимой ненавистью ко всему русскому, необходимо громить до полного уничтожения. Флот на дне, Лондон в руинах, королева со всеми присными неизвестно где, парламентарии или мертвы, или старательно теряются в складках местности, заокеанские кузены лезут на Канаду, как шпана из подворотни на подвыпившую леди. Это мы все в состоянии организовать точечными действиями, лишь изредка прибегая к грубой силе. Францию, напротив, следует замирить, заставив выплатить относительно небольшую репарацию за беспокойство…

– Постойте, Сергей Сергеевич, – перебил меня император Александр, – ваш план хорош, но хотелось бы прояснить пару моментов. Для начала вы должны иметь в виду, что с головы коронованных особ не должен упасть и волос. Англичане с французами, конечно, знамениты тем, что уже рубили головы своим королям, но нам, русским, негоже брать с них дурной пример…

«Ну да, негоже, – молча подумал я, – конечно… Прадедушку твоего героически проткнули вилкой, дедушку уконтрапупили табакеркой, тебе самому швырнут бомбу под ноги, сына траванули, чтобы не путался под ногами у великокняжеской камарильи, а внука застрелят из наганов в повале Ипатьевского дома. Правда, последнее – это уже вряд ли…»

– Ваше императорское величество, Господь с вами! – сказал я вслух. – Зачем рубить королеве Виктории голову, если ее, вместе с семейством, можно засунуть в далекий, но в то же время райский, уголок Мироздания, где их не найдет никто и никогда. Чистое голубое небо, ласковое море, горячий песок, пальмы, еда, которая сама прыгает в рот, и в то же время никаких хищников. Там даже голуби обленились так, что полностью разучились летать. Одного из принцев можно оставить и воспитать настоящим человеком (например, Альберта-Эдуарда, которому уже четырнадцать лет), остальные же на этом празднике жизни будут лишними.

Император с сомнением посмотрел в мою сторону, но тут вмешался отец Александр, или, точнее, тот, кто иногда говорит его голосом.

– Без этого никак, сын мой, – громыхнул он небесным басом. – Оставлять эту сумасшедшую на британском престоле – это заранее создавать себе большие проблемы. Не ради пустого свирепства предлагает тебе это Артанский князь, а токмо ради блага государства Российского.

Было видно, что после этих слов Александр Николаевич впал в состояние напряженного раздумья. Аж бакенбарды задымились. Классовая солидарность в нем боролась с прямым указанием свыше, игнорировать которое себе дороже.

– Ну хорошо, – наконец с облегчением кивнул он, – раз с королевы действительно не упадет ни один волос, значит, так тому и быть. Но только с королевы, всех остальных извольте оставить на месте. Принц Альберт Саксен-Кобург-Готский – человек незлой и ничего не имеющий против России, да и дети сами по себе ни в чем не виноваты. Только на таких условиях я могу дать вам добро на эту экзекуцию.

– Хорошо, ваше Императорское Величество, – сказал я после кивка отца Александра, – я согласен. Пусть будет изъята только королева Виктория.

– Ну вот, Сергей Сергеевич, и замечательно! – повеселел император. – Но у меня к вам есть еще один вопрос. Скажите, почему вы решили, что Наполеон Третий, этот позер и прохвост, эго которого было жестоко ущемлено моим отцом, вдруг без серьезной трепки решит пойти на ваши условия и заключить мир, да еще с выплатой репараций?

– Трепка будет, – ответил я, – но не Франции, а лично Наполеону Третьему. Как вы думаете, какой эффект возымеет то, что нынешнего французского императора палкой по бокам на правах старшего родственника отходит его великий дядя Наполеон Бонапарт?

Александр Николаевич посмотрел на меня ничего не понимающими круглыми глазами человека, которому сообщили нечто невероятное.

– Да-да, – подтвердил я, – прошлым моим заданием было как раз укрощение строптивого Бонапарта. Бородинская битва была мною выиграна вчистую, Наполеон Первый попал в плен, а потом я принял все необходимые меры к тому, чтобы одного поверженного льва не сменила стая шакалов. Теперь Наполеон мой должник, и думаю, что он мне не откажет немного поговорить со своим названным племянником, ибо кровного родства между этими людьми как не было, так и нет. Тем более что французские генералы, которые создали и поддерживают Вторую Империю, ни в коей мере не склонны воевать с Россией даже в случае возможного успеха. Добычи с нас почти не возьмешь, а потери можно понести значительные. К тому же с недавних пор в моих соратниках числятся некоторые наполеоновские маршалы, которые при необходимости могут поговорить со своими современными коллегами на вполне понятном им языке…

– Очень хорошо, Сергей Сергеевич, – кивнул император, – я вижу, что у вас на все есть ответ…

– «И опыт – сын ошибок трудных, и гений – парадоксов друг», – процитировал я Пушкина, – но это еще далеко не все. Остается враждебная друг другу и в то же время Франции пара игроков Пруссия-Австрия. При этом Пруссию стоило бы немного подкормить, чтобы рядом с Австрией она не выглядела откровенным аутсайдером, а у Австрии забрать нынешнего императора-русофоба. Изъятие состоится на тех же условиях, что и в случае с королевой Викторией, и сосланы они будут вместе, ибо сказал Господь: «плодитесь и размножайтесь», а нарушать заповеди нехорошо. При этом подкармливать Пруссию следует лишь совсем немножко. У нее и так есть естественные преимущества, не надо усугублять их настолько, чтобы она разгромила Австро-Венгрию одной левой, как это случилось в нашем мире в битве при Садовой. Союз победителя и побежденного, направленный против Франции и России, нам совсем не нужен.

– Ну что же, Сергей Сергеевич, – потер руки император Александр, – должен сказать, что ваш план мне нравится. Если все пройдет удачно, то можете быть уверены – награда вам воспоследует царская…

– Лично мне, – отчеканил я, – от вас, ваше императорское величество, не надо ровным счетом ничего. Россия – это моя Родина, вне зависимости от того, какой век стоит на дворе, ей я давал присягу, за нее и сражаюсь. Все мои, с позволения сказать, условия касаются путей ее будущего развития, ибо фору во времени, которую мы собираемся выиграть, надо еще и не упустить… а то вы тут пукнуть не успеете, а уже двадцатый век наступит. Но об этом мы переговорим при следующей нашей встрече. А сейчас бы нам с европейской политикой кое-как разобраться.

– О да, Сергей Сергеевич, – кивнул император Александр, – о будущем России мы с вами тоже еще обязательно поговорим. А сейчас у меня есть одна просьба. Возвращаясь в Крым, возьмите с собой графа Алексея Федоровича Орлова. Он многоопытен и пригодится вам в самых разных ипостасях. Сейчас я напишу императорский рескрипт, которым объявлю этого человека своим полноправным представителем-наместником, с правом отдать приказ любому гражданскому или военному чину. Уж они там у него побегают…