Анна Орлова - Три капли на стакан

— Меня даже не довезут. Он бросил на меня взгляд и отвернулся. Я прикусила губу. Мы оба понимали: не жилец. Пуля попала в печень. Такая маленькая дырочка — и гарантированное внутреннее кровотечение. Не верилось. Ярко-голубое небо, первый по-настоящему теплый весенний день, радостная зелень — и лежащий на земле блондин, жить которому оставалось считанные минуты. Бишоп попробовал сесть, застонал сквозь зубы. Эллиот попытался ему помочь, но раненый оттолкнул его руку.

— Эмили! — позвал он хрипло. Я вздрогнула. Как во сне, подошла ближе, опустилась на колени. Это всего лишь кошмар! Надо проснуться! Не получалось. Бишопа колотил озноб. И укутывать бесполезно. Дрожащими руками я вынула платок и вытерла его липкое от пота лицо.

— Спасибо, — он попытался улыбнуться посиневшими губами.

— Эмили, я хочу, чтобы ты знала. Я тебя люблю. Я изо всех сил сдерживала слезы.

— Бишоп…

— прошептала я потерянно. Нельзя позволить ему умереть! Только… Он качнул головой, часто-часто дыша.

— Молчи. Так глупо вышло, правда? И я все же не выдержала — расплакалась. Как же я без него?.. Краем глаза я видела застывшего лейтенанта. Он резко поднялся и отошел в сторону.

— Эллиот! — окликнул Бишоп. Тот нехотя обернулся. Глаза его странно блестели.

— Что? — Позаботься о ней! — не попросил — потребовал Бишоп. Эллиот молча кивнул. А Бишоп перевел взгляд на меня.

— Обними меня, — попросил он очень тихо.

— Холодно. И его лицо — спокойное, какое-то… опрокинутое — наконец вывело меня из оцепенения.

— Нет! — яростно выпалила я. Эллиот за моей спиной что-то пробормотал. А я рванула в стороны полы рубашки Бишопа. Шрапнелью брызнули пуговицы. Проклятье, только бы успеть. Дура, идиотка, прорву времени — впустую! Он попытался перехватить мою руку.

— Не смей! Я только мотнула головой и припечатала ладонью уже ничем не прикрытую рану. И выплеснула силу — щедро, от души — так, что Бишоп застонал и выгнулся дугой.

— Не… надо, — процедил он сквозь зубы. Толку-то? Я не собиралась отступать. Последствия? Наплевать! Бишоп корчился под беспощадным потоком магии. А я зажмурилась — крепко, отчаянно. Только бы не слишком поздно. Только бы… Когда я открыла глаза, Бишоп был без сознания. Но вне опасности — лицо порозовело, дыхание выровнялось, а на месте раны осталась только ярко-розовая точка шрама. И кусочек железа на коже — такой маленький. Смертоносный. Я попыталась встать и пошатнулась от нахлынувшей слабости. Упасть мне не дал Эллиот, обхватив за плечи.

— Ведьма, — прошептал он на ухо.

— Настоящая ведьма. Я думал, сейчас на такие фокусы уже никто не способен… Хотя не зря же от вас так пахло магией. Я чуял, но не мог понять. Мои губы кривились в болезненной усмешке. Вот он и узнал мою самую главную тайну… Бишоп завозился, и я ужом вывернулась из цепких рук Эллиота. Я присела рядом с Бишопом, спиной ощущая взгляд лейтенанта. Передернула лопатками и взяла Бишопа за руку. Взревела сирена — кавалерия спешила на помощь — и гнетущее чувство пропало.

— Мисс, — вежливо окликнули сзади.

— Вам нужна помощь? Он ранен? Сейчас мы вызовем скорую. Двое дюжих полицейских стояли в паре шагов. Остальными командовал Эллиот.

— Не нужно! — встрепенулась я.

— Мы лучше домой поедем. Не хватало здесь только врачей. Как им объяснить кровь, следы пули? Бишоп-то уже цел.

— Вы сможете добраться одна? — уточнил полицейский скептически.

— Давайте я выделю машину. Я представила, как мы подъезжаем к «Бутылке» со всей помпой — с мигалками, полицейскими в форме… Бишоп потом меня растерзает.

— Вызову такси, — пожала плечами я, пытаясь незаметно вытереть испачканные в крови пальцы.

— Не нужно, — встрял подошедший Эллиот.

— Я сам вас отвезу. Чуть позже, когда тут закончу.

— На твоей тарантайке? — хрипло подал голос Бишоп.

— Уволь.

— На твоей, на твоей. Только не дергайся. Лейтенант махнул подчиненным, и те помогли Бишопу подняться. Устроили на лавочке, помялись рядом.

— Идите, я с ним побуду, — тихо сказала я. Полицейские утопали в дом, откуда доносились властные команды лейтенанта. Суетились медики возле раненого, дюжие парни паковали в мешок убитого. А Бишоп сидел, раскинув руки. Он зажмурился и подставил лицо солнечным лучам.

— Думал, каюк мне. Отбегался. Я опустилась рядом.

— Все позади. И сама же скривилась. Что за банальности? Бишоп распахнул глаза — усталые, в красной сетке полопавшихся сосудов.

— Зачем ты это сделала, Эмили? Выглядел он живописно: рубашка без единой пуговицы, пятна крови на пиджаке, измятые и запачканные брюки.

— А я должна была просто смотреть? — резко ответила я. Отвернулась. Интересно, куда подевалась моя сумка? Не помню.

— Да, — проронил Бишоп.

— Он же теперь от тебя не отстанет.

— Выкручусь, — легко солгала я. Думать о плохом не хотелось. Слишком много всего случилось. Слишком все это… Страх за Бишопа схлынул, оставив изнеможение и дрожащие руки. И вопрос.

— Ты сказал…

— я с трудом находила слова.

— Признался, что…

— Забудь! — перебил Бишоп резко.

— Я ничего не соображал от боли и потери крови. Выкинь из головы. Я прикусила губу и отвернулась.

— Почему?.. Вопрос повис в воздухе. Бишоп не собирался отвечать. А я не собиралась забывать. На выглянувшего из дома Эллиота я посмотрела почти с радостью. Зря я завела этот разговор. Не время.

— Мисс Вудс! — позвал лейтенант.

— Зайдите на минутку. Я с сомнением покосилась на Бишопа, который снова смежил веки. Выглядел он неважно: усталые морщинки возле губ и на лбу, глубокие тени у глаз, бледность… Хотя это понятно, такая кровопотеря даром не проходит.

— Иди, — глухо сказал Бишоп.

— Раньше закончим — раньше уедем. Я кивнула, забыв, что он меня не видит, и поднялась. Пообещала зачем-то: — Я быстро! Бишоп не ответил… Эллиот вежливо посторонился, впуская меня. Бросил короткий взгляд на неподвижного Бишопа, дернул уголком рта.

— Мисс Вудс, взгляните вот на это, — он махнул рукой на прилавок, где были разложены альбомы.

— Их даже не пришлось искать, прямо на виду лежали. Я подошла, склонилась над фотографией на развороте. Большой семейный портрет. Толпа взрослых и целый выводок светловолосых детей. Хм, похоже, в семье Толбота рождалось много двойняшек. Такие вещи передаются по наследству, так что были тут и взрослые близнецы. Я машинально рассматривала смутно знакомые (скорее всего из-за типажа) лица… И тут взгляд зацепился за темную макушку. Красивая блондинка стояла, положив руки на плечи черноволосого мальчика. И ни намека на мужчину рядом.

— Полукровка! — выдохнула я.

— Именно, — Эллиот неслышно приблизился. Встал рядом, наклонился.

— Поэтому мы и не могли его найти. Вы лупу возьмите. Мальчика на фото я узнала сразу. Тонкий, как былинка, лет восьми-девяти… Но лицо взрослое, серьезное. Лицо будущего доктора.