Андрей Богданов - Чары Мареллы [litres]

– Обычно она советуется с вами?

– Обычно – да.

– А что вы сами думаете по этому поводу? Зачем, по-вашему, я здесь? – Карлу пришло в голову, что, раз Мари до сих пор не открыла ему всей правды, возможно, кто-то другой поможет ему разобраться.

Однако женщина с сожалением покачала головой:

– Этого я не могу сказать. Но зато я точно знаю, что вас здесь быть не должно. – Говоря это, Гипатия прикоснулась к голове молодого человека, и тот вдруг почувствовал непреодолимую слабость. Его ноги подкосились, и он был вынужден схватиться за плечо женщины, чтобы не рухнуть на пол. Чувствуя, что проваливается в черную пропасть, Дубинин отключился.

Убедившись в том, что он крепко спит, Гипатия осторожно опустила его на каменную мостовую и, выпрямившись, поправила хитон, сбившийся набок. Поколебавшись с минуту, она наконец приняла окончательное решение и, шагнув в стену, которая расступилась перед ней, втащила туда Карла.

Когда Мари, потеряв связь с молодым человеком, отправилась на поиски, то в конце концов обнаружила его мирно спящим в собственной постели. На будильнике было выставлено 6:00 – время, когда журналист привык вставать, чтобы успеть на работу. Из соседней комнаты раздавался храп, на кухне горел свет. Поддавшись внезапному порыву, девушка наклонилась и мягко поцеловала Карла в губы. Он заворочался и улыбнулся во сне. Мари еще смотрела на него несколько секунд, а потом отступила в тень и растворилась во тьме.

Когда она появилась перед Гипатией, та сидела за столом и пила мятный напиток с медом, который заменял ей чай. Увидев Мари, она спокойно ее поприветствовала и пригласила сесть рядом. Несколько минут они молчали, пока наконец Гипатия не обратилась к гостье:

– То есть ты думаешь, что сейчас тот самый момент?

– Да.

– Уверена?

– Вполне.

– Она сильна.

– Я тоже.

– Тогда я с тобой.

– Значит, это все время были вы. – Эдгар с чувством обнял Мэри и, отстранившись, сказал: – Я понимаю, почему вы не открылись в первый момент, но все это не важно. Я давно искал возможность выразить вам благодарность за все то добро, что вы сделали для меня и моей Вирджинии.

– Право, это лишнее. Я сделала то, что должна была сделать. Жаль, что не смогла спасти вашу супругу, но она была очень слаба.

Девушку всегда коробили такие ситуации, – если она и делала кому-то одолжения, то предпочитала совершать это инкогнито. То, что писатель узнал в ней Мэри Луизу Шью, совершенно не входило в ее планы.

– Ни слова больше, – запротестовал По. – Просто знайте, что ваши поступки заставили меня тогда вновь поверить в людей, а это дорогого стоит. Если бы не вы, возможно, я бы не выжил – и уж точно не писал бы больше.

Мэри кивнула и предложила писателю прогуляться – ей нужно было собраться с мыслями и выяснить последнюю деталь, которая не давала ей покоя и мешала увидеть картину целиком. Начинать этот разговор следовало осторожно, чтобы не слишком поразить воображение Эдгара. Однако сделать это было сложно, особенно учитывая то, что ее собеседник и так знал уже слишком много. Пока девушка раздумывала над этим, По сам облегчил ей задачу, задав совершенно обычный вопрос:

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? Я полагаю, что дело достаточно темное, иначе вы не стали бы так долго тянуть.

– Вообще-то это действительно так, – согласилась Мэри, рассматривая стайку мелких птиц, выискивающих что-то в густой траве. – И я на самом деле не знаю, с чего начать рассказ. Может быть, вы мне поможете?

– Если вы мне подскажете, чем я могу быть вам полезным, я это сделаю.

– Хорошо. Я знаю вас как автора замечательных фантастических и мистических рассказов. И мне известно, что вы стали пионером в этих жанрах, поэтому ни у кого никогда не было повода обвинять вас в заимствованиях.

– Это так, – подтвердил Эдгар.

– Но был один рассказ, автором которого вы являетесь лишь частично, верно? «Лигейя», если я не ошибаюсь.

– Хм… – Писатель остановился и пристально посмотрел на собеседницу. – И это правда. Но откуда вам это известно? Мы договорились, что никому и никогда не расскажем об этом, причем это было сделано не по моей инициативе.

– Я знаю об этом. Скажу больше: этот факт остался тайной – кроме меня, о нем никому не известно.

– Это прекрасная новость. Но я все равно не возьму в толк, откуда вам известно обо всем этом. В момент нашей встречи рядом никого не было. Впрочем, я забыл о том, кто вы, извините. Итак – да, история придумана не мной.

– Но вы ее изменили. Почему?

– Я сделал это не по своей воле, – нехотя признался Эдгар, которому было неприятно делить авторство с кем-либо, даже если тот оставался в статусе инкогнито. – Концовка должна была быть другой.

– Но ведь вы внесли изменения и в сюжетную линию, и в описание главных героев, не так ли?

– Я вижу, вам и так все известно, к чему тогда все эти вопросы? – Несмотря на искреннее расположение к Мэри, писатель все же почувствовал некоторое раздражение, потому что ему показалось, будто она пытается им манипулировать.

– Простите меня, дорогой Эдгар, – с виноватым видом проговорила девушка, – я ни в коем случае не хотела задеть ваше самолюбие – мне просто необходимо восстановить всю картину целиком, не упуская ни малейшей детали. Поэтому самым простым было бы, если бы вы рассказали мне обо всем лично. Могу ли я просить вас об этом?

– Да, конечно, я все понимаю. – По взял себя в руки. – Не обижайтесь на меня, я отвык от простого и открытого разговора, в литературных кругах это редкость. Попробую рассказать обо всем по порядку.

Следующие несколько минут Мэри напряженно слушала его рассказ, стараясь ничего не пропустить.

– В то время я жил в Филадельфии, – начал писатель. – Денег практически не было, недавно вышедшая «Повесть» продавалась из рук вон плохо. Приходилось браться за любую литературную работу. Например, я тогда сотрудничал с ежемесячником «Американский музей», где платили более чем скромно, но хотя бы стабильно. И вот, когда я раздумывал над очередным сюжетом, в дверь постучали. Слуг у нас никогда не было, так что я открыл сам. На пороге стоял мужчина самой заурядной внешности, но он был хорошо одет и держался уверенно. Незнакомец заявил, что у него ко мне дело, и попросил уделить ему несколько минут. Я, признаться, был немного не в настроении, однако его это, похоже, ничуть не смущало. Я до сих пор не понимаю, как у него получилось это сделать, но я впустил его – мы расположились в моем кабинете, где он заявил, будто является путешественником и прибыл из Франции. Не знаю, так ли это было на самом деле, – у него был идеальный английский, но, когда я заговорил с ним по-французски, он также с легкостью отвечал мне.