Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Миновав всю гирлянду знаменитых набережных, мы пришвартовались на маленьком причале «Св. Елена» и дальше пошли вглубь острова пешком, что заняло у нас минуты три, через парк, через улочку имени 4-го ноября, к утопающей в зелени виале всё той же святой Елены, тянущейся вдоль рио Св. Елены. Вообще-то rio – это ручей да ещё в поэтическом итальянском, но в Венеции свои порядки, и местные так называют небольшие каналы. Жёлтый четырёхэтажный домик с белыми балкончиками, ажурными колоннами и полукруглой наружной террасой на третьем этаже без крыши смотрелся на фоне зелени живописно и уютно, о чём возвестил восторженный вздох Эмануэлы, сообразившей, куда нас ведут. Справа домов уже не было. Если представить Венецию в виде плывущего по лагуне корабля, то нам предлагали занять каюту на самом её носу, и это, действительно, было восхитительно. Ещё и потому, что это самое удалённое место от туристических маршрутов. Дальше – только поперечная палка острова Лидо, но до неё добрый километр водной глади. До кормы – в виде площади Сан Марко – два с лишним. Браво, Джильдо! Браво, городской совет! Мы на чудесных выселках!

Внутри квартирка оказалась тоже не такой страшной, как я её себе представлял. О будущем ремонте в ней ничего не говорило. Всюду стоял запах деревянных полов, покрывало на широкой кровати чуть ли не под балдахином пахло пылью, но со скрипом открывшиеся ставни вдохнули во все три комнаты душистый воздух с моря, и снова захотелось петь и веселиться.

Кто тут жил раньше, Джильдо не знал. Сказал, что выкупил площадь через третьи руки, но не жалеет, потому что местечко и в самом деле выгодное во всех отношениях. Судя по оставшейся меблировке, лишённой всего современного, вроде телевизионных розеток, не говоря уж об интернете, зато сохранившей кое-что из былого антиквариата, последние хозяева были интеллигентными стариками. Вон даже целая библиотека по полкам расставлена. Где теперь такие квартиры найдёшь! Скоро народ вообще удивляться будет тому, что когда-то их предки читать умели.

Тут я с Джильдо был совершенно согласен и дал себе зарок непременно с содержанием «библиотеки» ознакомиться. Я вынужден ставить это слово в кавычки, поскольку сотня книг, по моим критериям, это ещё не библиотека. Многие полки стояли пустыми, так что да, когда-то, наверное, их можно было назвать «библиотекой». Теперь? Нет, с большой натяжкой. Но всё равно, корешки почти всех уцелевших книжек выглядели букинистическими реликвиями. Некоторые, как я успел заметить, поддерживая разговор с Джильдо и радуясь радости моей юной спутницы, были на английском, что для итальянских домов вообще редкость редчайшая.

Джильдо не преминул спросить о наших планах, сообщил, что через два дня у него намечается день рождения, и пригласил непременно быть. Отказать я не мог да и не хотел: даже посторонней Эмануэле, как она потом призналась, было очевидно, что он хороший малый и всё делает от чистого сердца. С квартирой он нам, действительно, очень помог: позже выяснилось, что буквально все гостиницы в Венеции были в тот период заняты или забронированы по случаю очередного кинофестиваля.

Пожелав приятных выходных и взяв с меня слово не пропадать, Джильдо нас покинул. Мы проводили его до катера, извините, до яхты, помахали на прощанье и пошли прогуляться вдоль парковой набережной, через дугу мостка над Садовым каналом, и дальше, мимо садов Биеннале, по-своему замечательных, но вот уже больше ста лет загаживаемых дважды в год так называемым «современным искусством». После парка взяли правее, миновали ещё один мост и пошли дивной тенистой аллеей имени Гарибальди к памятнику Гарибальди, обойдя который, оказались на улице Гарибальди, называвшейся когда-то Новой, а ещё раньше – Важной. Эмануэла поинтересовалась, откуда я и тут всё так хорошо знаю, однако я не стал рассказывать ей о моей дружбе с египтянкой Нубит и её отце, владевшим вон тем рестораном с тряпичным козырьком шоколадного цвета. Вместо этого вслух вспомнил своего дядю Джузеппе, отца и сына которого тоже звали Джузеппе, и все они были Гарибальди. Эмануэла звонко смеялась и уже тянула меня за рукав направо в «Трактир под тенью», где я когда-то очень сильно напился и наговорил лишнего, что и могло, как я теперь понимаю, послужить трещиной в моих последующих отношениях с Нубит. На сей раз мы неплохо провели тут время, вкусно перекусили, и Эмануэла настояла на том, что никуда меня одного вечером не отпустит. Я намекнул на вероятную опасность моего предприятия.

– Тем более, – сказала она.

На что ещё я мог рассчитывать? Что девчонка-сорванец, сбежавшая из дома и лишь с виду производящая впечатление гламурной дивы будет покорно сидеть одна дома в тепле бабушкиного пледа и читать антикварные книжки? A nessun patto 88 88 Ни под каким соусом (ит.) ! Только вперёд и только вместе!

Венеция не предназначена для того, чтобы спешить. Тут нельзя вскочить хотя бы в седло мотоцикла, чтобы через четверть часа быть на континенте. Тут до собственной машины нужно добираться битых полчаса на неторопливом кораблике, тыркающемся всю дорогу то к одному берегу канала, то к другому и терпеливо ждущем, пока кто-то сойдёт, а кто-то присоединится. Можно, конечно, попытаться вызывать такси, то есть такой же катер, как у Джильдо, он, конечно, скороходный и идёт из пункта А в пункт Б без лишних остановок, однако венецианские водители ленивее всех прочих, так что в итоге до Тронкетто мы добирались своим ходом. Собственно, в этом не было ничего страшного: напротив, сумерки могли оказать мне добрую службу.

По дороге в Виченцу я объяснил Эмануэле нашу предстоящую задачу: есть вилла, вилла охраняется, в частности, собакой (о том, что одну мне пришлось собственноручно зарезать, я умолчал, да и кто знает, сколько там ещё подобный бульдогов), там живут плохие люди, но мы не знаем, кто они и как их зовут. Моя спутница только кивала и не задавала глупых вопросов, типа, почему не обратиться в полицию или почему я не прихвачу с собой друзей или коллег и не выведу этих негодяев на чистую воду своими силами. Когда она спросила, в чём они провинились, я рассказал про нападение на наш транспорт и добавил, что ниточка тянется непосредственно к вилле. А ещё я взял с Эмануэлы слово, что она будет меня очень чётко слушаться, никакой самостоятельности, если я о чём-то не сказал, что «можно», значит, этого по умолчанию нельзя. Ну и, разумеется, всё, что она сегодня увидит или услышит – она этого никогда не видела и не слышала. Подобная конспирация не могла ей не понравиться.

– А оружие у тебя есть? – придвинулась она ко мне.

Я показал кулак.

– И всё?..

– Подобное притягивает подобное, – заметил я наставительно. – Ходи с пистолетом, и наверняка попадёшь в перестрелку. Я предпочитаю ручную работу.