Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Тим умоляюще посмотрел на жену. Ингрид молча подсела к Фриане и обняла её за плечи. Нашей решимости они противопоставляли свою, не менее искреннюю и твёрдую.

Со стороны наши с Тимом идеи могли показаться сумасшедшими. С какого перепугу двое взрослых мужиков, на которых не капает, у которых всё хорошо и в семейном отношении, и с деньгами, вдруг начинают планировать дорогое самоубийство? Очень надеюсь, что те, кто дочитал до этого места, таким вопросом задаваться не станут. Вся предыдущая жизнь так или иначе вела меня к этому выбору. Я слишком многое передумал и узнал, чтобы не захотеть сделать решающий шаг и познать действительно непознанное: кто мы, зачем мы, почему мы. Это было примерно то же внутреннее горение, которое в своё время заставило меня оседлать велосипед и пуститься в путь вокруг Средиземного моря. Да, на сей раз я был не один, а по-хорошему обременённым семьёй, но, во-первых, я считал, что они должны меня понять, а во-вторых, я вовсе не собирался гибнуть и не возвращаться. Если сделать всё правильно, думал я, получится пусть и сложная, но и интересная прогулка, не меньше, но и не больше. Теперь я вижу, что в душе до конца не верил в то, что подсказывала интуиция и отчасти логика. Мозг предательски нашёптывал: «Этого не может быть».

Мы приступили к делу.

И первой нашей задачей было найти людей, которые вообще что-то смыслили в дережаблестроении. Главным и единственным на тот момент кандидатом был Кукро, которого идея создания летательного аппарата вдохновила. Единственная его проблема заключалась в том, что он не знал никакого иностранного языка и потому не мог, скажем, просто так забраться в интернет и выяснить, что и как создавали его предшественники. Эту часть работы я взял на себя и довольно быстро обнаружил, что на сегодняшний день дирижаблями занимаются считанные энтузиасты, а заявленные проекты промышленных масштабах не больно-то и востребованы. Даже когда дают информацию о том, что такая-то компания удачно построила дирижабль и планирует использовать его для развлечения туристов, в конце обязательно называется цена билета, которая ставит жирный крест на всех предыдущих восторгах по поводу безопасности, удобства и зрелищности полёта. Не так давно стали вспоминать про дирижабли даже так называемые «космические» агентства, но вспоминать негромко, чтобы их собственные исследования в этой области не помешали им осваивать миллиардные бюджеты на запуски пустых железных трубок по кривой дуге, заканчивавшейся где-нибудь в океане или безлюдных степях. Вся литература о постройке дирижаблей, которую я мог отыскать в интернете, была издана до второй мировой. С тех пор если мысль и шла дальше, то только в компьютерных играх и фантастических фильмах, где эти воздушные корабли делались чуть ли не из чугуна, а приводились в движение паром и парусами на высоких мачтах. Дебилизация инженерной мысли шла полным ходом. Читая посвящённые этой тематике форумы, я лишний раз убеждался, что мы с Тимом на правильном пути: наши враги бросали огромное количество сил на то, чтобы у не самых глупых людей возникло твёрдое ощущение, будто дирижабли – это нечто древнее, отжившее свой век, трудное, затратное и потому ненужное.

Попытался я выйти на след и наших шведов, Свена и Тубиаса, которых Тим спас от «серых» и накоротке познакомил со мной. Эти ребята наверняка знали, как подступиться к стоявшей перед нами задачи. Увы, никаких фактов их деятельности я не обнаружил. Даже Рамон не смог мне помочь.

Зато самостоятельные изыскания привели нас к осознанию того, за сколь масштабное предприятие мы взялись. Нам предстояло построить то, что мы один раз в жизни видели летящим высоко в небе собственными глазами, а Тим ещё и трогал в виде груды металла и тряпок на земле. И при этом мы должны были чётко решить, каким должен быть дирижабль, чтобы поднять нас на высоту стратосферы, то есть порядка 20 километров, при этом не лопнуть в условии разрежённости окружающей среды, не замёрзнуть и не обледенеть при температурах в минус 50—70 градусов по Цельсию, а возможно, и не расплавиться в солнечных лучах, которые могут оказаться там гораздо опаснее, поскольку им не приходится преодолевать воздушный фильтр. Достаточно вспомнить переживания профессора Огюста Пиккара, с восхитительным юмором описанные им в книге «Земля, небо, море». В первой же главе он рассказывает о том, что им с его другом Паулем Кипфером пришлось испытать при подъёме на высоту в 15 с половиной километров, которые для 1931 года были безоговорочным рекордом. До рассвета их алюминиевая капсула жутким образом обледеневала и снаружи, и внутри, но стоило появиться Солнцу, как внутри «пошёл снег», и очень скоро друзья спохватились, что им не положили обещанных двух больших бутылок с водой. А пить уже хотелось страшно, поскольку при минус 60 градусах за бортом внутри капсулы уже царили все плюс 40. И только когда Солнце вышло в зенит, то есть когда капсула оказалась в тени раздутого над ними шара, температура постепенно опустилась до терпимой. Дневное и ночное время по той же причине влияло на температуру воздуха в самом шаре, то есть, на его аэродинамические свойства: снижение в вечерние, холодные часы, происходило значительно быстрее, чем в дневные. Что в случае Пиккара спасло ему жизнь, поскольку взлёт прошёл неудачно, и клапан для впускания газа из шара, когда тот окончательно раздулся в стратосфере из-за десятикратного уменьшения давления, заклинило, так что учёным, по их же подсчётам, пришлось бы опускаться до земли порядка семнадцати дней, тогда как запасов того же кислорода у них было всего на сутки. К счастью, Солнце честно зашло и спуск охлаждавшегося и параллельно сдувавшегося пузыря ускорился до тех пор, пока клапан снова ни заработал. То был первый полёт человека на такую высоту, и мы, почти сто лет спустя, не могли позволить себе роскоши полагаться на провидение и удачу.

Кроме того, что нам нужно было подниматься выше тогдашнего рекорда храброго швейцарца километров на пять, если не больше, полёт в разряжённом воздухе стратосферы мог занять непредсказуемо долгое время. Отталкиваться-то не от чего, плотности околоземного воздуха нет. Замечательная кинетическая энергия, позволяющая летать мифическим ракетам в безвоздушном пространстве, действует в теории с её умными формулами, но если реальный реактивный самолёт с дуру разгонится и вылетит в стратосферу, то почти сразу же грохнется вниз, причём без капли топлива, которое неминуемо и очень быстро будет высосано разряжённой окружающей средой прямо через сопла, как пылесосом. Я уж умолчу о том, что в безвоздушном пространстве огонь, извините, не горит. Это можно легко увидеть даже на официальных съёмках первых секунд после запуска ракеты: длина огненного хвоста из сопел очень быстро уменьшается по мере подъёма. Кстати, любой может сегодня заглянуть в интернет и убедиться в том, что я ни на йоту не преувеличиваю. В определении так и говорится: кинетическая энергия – это скалярная… функция. То есть, кинетическая энергия, это ни секунды никакая не энергия. Это функция. А скалярной называется функция «которая возвращает одно значение». Реактивный двигатель в вакууме космоса и даже в просто разряжённом воздухе – это функция, это формула, это теория. А на формулах и теориях мы не то что до Антарктиды, мы дальше гейзеров на Монако не улетим.