Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Реакция Тима на произошедшее сначала показалась мне странной.

– Это какая-то чудовищная хрень, – сказал он.

И больше ничего не говорил. Замкнулся. Явно не хотел обсуждать случившееся даже со мной. Я уже достаточно хорошо изучил его характер, чтобы не вмешиваться и не торопить события. Действительно, как-то вечером он сам заглянул к нам домой и позвал меня прогуляться. Когда мы вышли к берегу и сели на тёплые после летнего дня скалы, начал издалека:

– У нас от нашей прежней жизни осталось непростительно много болтающихся концов.

– Что ты имеешь в виду?

– Незаконченных дел. Мы, похоже, сильно отвлеклись. Семья – причина более чем уважительная, но мы были слишком близко к тайне, чтобы вот так просто взять и всё бросить.

– Ты про Уитни? Только ведь она…

Он не дал мне договорить:

– У нас по-прежнему есть тетради с записями и рисунками. У нас есть визитка «серых» с телефоном, по которому мы так и не позвонили. Мы даже поленились до сих пор вернуться в саркофагу и проверить его содержимое. Мы с тобой что, испугались последствий? Сколько уже времени прошло с тех пор? Посмотри, как вырос твой старший, а его уже догоняют остальные. Конрад, мы не имеем права остановиться и почивать на лаврах глав семейств. Когда человеку приоткрывается истина, он обязан до неё докопаться. Мы должны доделать начатое.

Порыв закончился, он замолчал и ждал, что я отвечу.

Я протянул ему руку.

С того вечера мы стали готовиться к чему-то очень важному, о чём пока даже сами не догадывались и чего тем более не обсуждали вслух.

Тим упомянул «болтающиеся концы». Первым делом мы их «подвязали». Тим набрал номер на визитке. Ему ответили частые гудки. Ответили в первый раз, в пятый, в двадцатый. «Конец» был явно мёртвым, однако я знал, кто может мне помочь по старой, очень старой памяти. Когда мы с семейством ещё жили в Италии, я, кстати, тоже не тратил время даром и повидал всех своих друзей. Некоторые пришли на похороны мамы Люси. Некоторые прийти не смогли, и я проведал их сам, заодно показав моим малышам и Фриане страну, которую по-прежнему любил. Как вы понимаете, особым для меня местом на карте по-прежнему оставалась Генуя. Туда мы заехали невзначай, под предлогом взглянуть на руины колумбовского дома, в котором он едва ли когда жил. Дважды или трижды за окнами промелькнули знакомые двери конторы, где я имел неосторожность работать. Очень хотелось зайти и постучаться в кабинет полковника, но вместо этого я навестил Рамона. Навестил один, вечером, оставив своих в гостинице. Рамон постарел и не пытался выглядеть бодрячком. От него ушла очередная испанская жена, но он похвастался тем, что теперь за ним ухаживает её дочь. Не его, а именно её. Как я понял, она-то и была причиной размолвки, хотя уточнять не стал. Сам он больше в штате Caravella S.p.A не числился, ему на смену пришли более молодые экспедиторы, а он подрабатывал тем, что умел делать лучше других: снабжал информацией парочку частных детективных агентств и сотрудничал с местными хакерами. Он удивился, что я больше не пью виски, похвалил за выдержку и стал наливать себе. Когда он заснул, я тихо ушёл, наверное, как последняя жена, прикрыв за собой дверь. Теперь я написал ему по электронной почте, и он на удивление быстро откликнулся, попросив переслать интересующий меня номер словами, а не цифрами, потому что «почту фильтруют». Я так и сделал. Ответ от Рамона прилетел днём позже в виде пристёгнутого к письму архива с названием того самого виски, бутылку с которым он почал на нашей последней встрече. Это означало, что файл настоящий и его можно открыть, не опасаясь подхватить вирус. По данным Рамона указанный на визитке «серых» телефон был, как он выразился, международным «коммутатором», который дальше шёл в Швейцарию, в Базель, в штаб-квартиру Совета по финансовой стабильности, недавно созданного, но существующего под одной крышей с Банком Международных Расчётов, учреждённым ещё в 1930 году. Там номер терялся, однако Рамон считал, что добытой информации достаточно, чтобы я извлёк соответствующие выводы и понял, с кем имею дело.

Следующим шагом было наше очередное путешествие на остров Ибини. В машине сидели только мы с Тимом. Семьям было сказано, чтобы вели себя тихо, посторонним двери не открывали и вообще не волновались. Ингрид шутку оценила, Фриана погрозила нам пальцем, и мой Порше послушно рванул на север. Примечательно, что после описанной выше экскурсии больше ни одна группа не проявляла интереса к саркофагу и Вратам. Видимо, Тим им чего-то не договаривал, не знаю. Мы удачно домчали до Рару, оставили машину у польщённого таким доверием Альфонда, и переплыли на остров. Причём на сей раз Тим очень хотел, чтобы это сделал на своей лодке местный охотник по имени Бьярки, однако выяснилось, что такового охотника в прибрежной деревне больше нет, поскольку он за два года до этого умер. Тогда Тим попытался выяснить что-нибудь о судьбе дочери этого Бьярки, но получал один и тот же ответ: она как уплыла в свою Америку, так больше дома и не показывалась. Я знал, о ком идёт речь, и просто сопровождал моего друга, не вмешиваясь.

На острове нас ждал сюрприз, которого не ждали мы: пещера оказалась затопленной по колено. Не знаю, что не позволяло воде выливаться наружу, но брести босиком по непроглядной мути не решился даже Тим. Дождей последнее время не было, поэтому мы сделали вывод, что подтопление произошло изнутри, вернее, снизу, из «бездонного» пруда. Опасность для нас заключалась не только в том, что можно идти и по неосторожности куда-нибудь провалиться. Тим отчётливо помнил, как «ожерелье» в мокрую погоду заряжалось электричеством, а значит, если оно там, и не просто мокрое, а в воде, любой оказавшийся поблизости рисковал получить разряд «не совместимый с жизнью». Так он сказал. И стоило ему это сказать, мы увидели, как вода сама начинает уходить от нас в нутро пещеры, как будто её там что-то втягивает. Действительно, в ответ на исчезнувшую воду из глубины пещеры долетел неприятный звук, похожий на отрыжку. Схожим образом звучит раковина на кухне, засасывающая последние капли. Только маленькая раковина – это одно дело, а услышанный нами звук, усиленный сводами пещеры – совершенно иное. Если бы я был тогда один, то, скорее всего, бросился бы в постыдное бегство. Но мы были вдвоём и малодушия позволить себе не могли. Более того, посовещавшись, мы решили воспользоваться случаем и до саркофага всё-таки добраться. По пути через узкие коридоры мы молча молились о том, чтобы вода из «раковины» не хлынула в обратную сторону. Не хлынула. Дошли. Сразу же заметили, что уровень пруда посреди пещеры понизился метра на полтора. Похоже, действительно, под землёй шли некие процессы, знать о которых, а тем более испытывать на собственной шкуре, нам не стоило. Мы бросились к саркофагу, мокрому и по-прежнему плотно закрытому, на ходу надевая специально припасённые на всякий случай резиновые перчатки. Уверенно сдвинули плиту крышки, как будто каждый день этим занимались. Я подсадил Тима, и он заглянул внутрь.