Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Я первым надел тёмные очки. Тим последовал моему примеру. Мы снова не сдержали улыбок. Вот ведь, оказывается, как просто оказаться вне всяких дождей, ветров и бурь. Двадцать километров по земле – это ничто, пригороды, а те же двадцать километров вверх – и ты выныриваешь в совершенно ином мире. Самолётам, даже стратосферным, в этом плане куда сложнее, поскольку им довольно скоро приходится садиться, то есть возвращаться в штормы, снега и непогоду. Мы же, весёлые пилоты дирижаблей, можем позволить себе роскошь не думать о посадке и наслаждаться всю дорогу постоянной погодой, я бы даже сказал, её отсутствием.

В это трудно поверить, но уже где-то через час полёта картина за иллюминаторами лично мне стала надоедать. Тиму она, должно быть, помогала думать. Или вспоминать о доме. А я снял очки, сел в удобное кресло-шезлонг, откинулся на мягкие и почти невесомые подушки, закинул руки за голову и закрыл глаза. Должно быть, я заснул, потому что то и дело реагировал на предупредительное позванивание, которое отключалось рукой Тима, и снова проваливался в приятное забытьё. Сигналов в общей сложности я таким образом услышал три, то есть моя лень, пришедшая на смену волнению, дала мне проспать более трёх часов. Когда я посмотрел на Тима, тот уже не томился у иллюминатора, а деловито прохаживался между «пультом управления» и «камбузом», похрустывая сухариками.

– Мы ещё не прилетели? – спросил я, позёвывая.

Тим рассмеялся, поперхнулся и замотал головой. Прокашлявшись, доложил:

– Высота двадцать два километра, давление в норме, скорость восемьдесят шесть.

Ковёр из облаков порвался, и сейчас под нами далеко внизу плыл такой же тёмно-синий океан, как и над нами. Солнце радостно лупило в передние иллюминаторы. Я поймал себя на том, что прислушиваюсь, работает ли мотор. К постоянным звукам быстро привыкаешь.

Так начался наш полёт, так потянулись долгие часы и дни ожидания встречи с чем-то, чего могло и не быть вовсе. Чтобы это себе представить, мало об этом прочитать. И тем не менее, коротая время, мы с Тимом, не сговариваясь, вооружились ноутбуками и стали зачем-то записывать истории своих жизней и поворотов судьбы, которые в итоге привели нас в свободно и неторопливо парящую над Атлантикой гондолу.

Приключения начались на четвёртый день, когда, продолжая двигаться почти строго по тридцатому меридиану западной долготы, мы поравнялись с побережьем Бразилии, которое в этом месте образует большую «шишку», выдающуюся в восточном направлении. Предварительно мы, разумеется, очень внимательно просматривали маршрут и прикидывали, на каких его отрезках нам может встретиться угроза быть замеченными с земли. Если бы существовали космические спутники, несомненно, этот вопрос звучал бы безсмысленно, но поскольку даже если они есть, то никак на земную жизнь не влияют, не будучи в состоянии обеспечить хоть малейшую «видимость» вдали от суши. Оставались ещё морские базы на кораблях. В процессе изучения вопроса способностей их радаров пеленговать объекты на разных высотах, я столкнулся с официальной информацией по поводу «самого опасного» оружия – межконтинентальных баллистических ракет. Про них писали (и пишут, так что можете сами проверить) будто апогей их траектории – 1000 км. Не метров, а именно километров. То есть такая ракета уносится в три с лишним раза дальше от Земли, чем летает Мифическая Космическая Станция, там как-то разворачивается и, ничего на орбите не задев, в атмосфере на скорости «свыше 6 км/с», не сгорев и не взорвавшись, возвращается обратно в точно заданную точку, которая всё это время – а времени на полёт от США до той же Москвы авторы статей насчитывают всего 25 минут – вращалась вместе с кружащейся в космосе Землёй. Причём не только кружащейся вокруг своей оси со скоростью 1650 км/ч на экваторе, но также вокруг Солнца со скоростью 108 000 км/ч и к тому же вместе с Солнцем летящей по Галактике со скоростью 720 000 км/ч. У ракетчиков должен быть поистине соколиный глаз. Тим, когда я ему эти вкладки показал, отсмеялся и предположил, что они таким нехитрым образом скрывают некую «военную тайну». Смех-смехом, но означало ли это, что на самом деле нам в стратосфере нечего опасаться?

Ответ на этот непраздный вопрос прилетел, как вы уже поняли, на четвёртый день. Мимо нас беззвучно пронёсся истребитель, к счастью, не задев крылом. Я заметил его только тогда, когда он уже пикировал далеко за кормой, а Тим успел проследить весь манёвр и сказал, что у неудачливого перехватчика наблюдались явные трудности с управлением. Оно и понятно: как красиво выпрыгнувший из воды дельфин не может лететь дальше, а плюхается обратно, так и самолёт не умеет летать без воздуха, поскольку крыльям не на что опереться да и последнее горючее слишком разряжённый воздух может вытянуть через сопло за долю секунды.

– Думаю, он не понял, кто мы, – заметил Тим и врубил насос, благодаря чему дирижабль стал незаметно, если не обращать внимания на приборы, набирать высоту.

Тим был прав. Истребитель вернулся. Он снова взмыл точно в нашем направлении, застыл, не долетев метров ста, повисел, повисел, будто раздумывая, что же теперь делать, и камнем рухнул вниз.

Смотреть на всё это было забавно и вместе с тем жутковато. Жутковато ещё и потому, что с законами физики, похоже, сегодня не знакомы ни сами физики, ни пилоты. Но ведь такой всеобъемлющей дибилизации просто не может быть. Значит, наверное, ошибаюсь я, и, в конце концов, какая-нибудь ракета нас всё-таки по пути достанет. Крепость конструкции гондолы теоретически позволяла нам не опасаться подъёма до высоты тридцати с небольшим километров, однако проверять её на прочность очень не хотелось. Вот и приходилось гадать, чего бояться больше: попадания ракеты или собственного давления изнутри.

Тим сказал, что предпочитает первое.

– Думаю, что смерть от взрыва снаряда быстрее и не такая мучительная, как от разрыва лёгких и долгого падения в качестве корма для акул.

Я не нашёл, что возразить, и мы продолжали свой путь, тщетно присматриваясь к океану под нами в мощный бинокль.

Пятый день прошёл в бдительном ожидании. Мы медленно, но верно приближались к той зоне Атлантики, которая последнее время особенно тщательно охранялась и патрулировалась с земли и воды. До побережья Антарктиды, по данным приборов, оставалось порядка семисот километров. Дальше начиналась terra incognita . Некоторые смельчаки по старинке пытались проникнуть в эти широты на кораблях и лодках, но либо след их навсегда терялся, либо она останавливались предупредительными выстрелами в воздух. Где именно это происходило, обычно не уточнялось, но я подозреваю, что на самых дальних подступах. Во всяком случае, когда я читал свежие протоколы так называемых «консультативных совещаний по Договору об Атлантике», натолкнулся на упоминание «недопустимого в будущем» инцидента с яхтой Windrose of Amsterdam , которую удалось задержать в закрытых водах. Пока я тщетно искал подтверждение этого инцидента в обычной прессе, фотографии самой яхты, утлой и двухмачтовой, натолкнули меня на вопрос о том, в какие такие воды могло заплыть подобное судно, явно не предназначенное для широт южнее Средиземного моря. Официально бастион вокруг всей Антарктиды возводился строгими постановлениями по «защите окружающей среды» на расстоянии 200 километров от ледяной стены. Под предлогом спасения от вымирания какой-то стаи селёдки и не подозревавших о нависшей над ними опасности пингвинов. Это какая же должна быть бдительность на всём периметре зоны в 18 000 километров 106 106 Имеется в виду периметр т. н. Южного океана (официально 17 968 км) , чтобы запеленговать и тормознуть такую мелочь, как крохотная яхта! Было от чего задуматься и начать переживать.